– У него сейчас сложный период, проблемы в семье, – объяснял посетителям Коля, – пойдемте…

В библиотеке собралось немыслимое количество стеклотары. Игорь покупал себе к вечеру «мерзавчик» или «чебурашку». Выпивал и ложился на диванчик в библиотеке с книжечкой.

А секретарша Таня все время бегала по редакции в поисках чашек из сервиза приемной главного и зама, которых все равно оказывалось меньше, чем блюдец. Чашки пропадали у международников. Таня точно помнила, что чашку просила Настя, своими глазами видела, как Настя пила из нее чай, а потом чашка испарялась.

– Насть, где чашка? – спрашивала Таня.

– Не знаю, на столе стояла, – отвечала Настя.

Пропажа могла обнаружиться дня через два – на Настином столе.

– Юля, чашки у международников пропадают, – жаловалась Таня.

– Так залезь в тумбочки, – посоветовала Юля.

– С ума сошла?

– Тогда подавай главному чай в блюдечке.

Таня полезла по тумбочкам. В Настином столе она обнаружила квитанции за коммунальные услуги и фотографии – Настя, совсем пьяная и почти голая, танцует на столе.

В тумбочке Игоря, в нижнем – самом вместительном – ящике, Таня нашла чашки из сервиза. Грязные, с почерневшим ободком и глазками плесени на дне от остатков кофе. Там же валялись спитые чайные пакетики и в ряд стояли банки с пищевыми отходами, которые раньше были салатами.

Таня забрала чашки и закрыла тумбочку. «Немудрено, что от него жена ушла», – подумала она и пошла мыть руки.

Колю вызвал главный редактор.

– Николай, что у вас происходит в отделе? – спросил он.

– Все хорошо, работаем, – радостно сказал Коля.

– Надо решать вопрос с Игорем, – намекнул главный.

– Надо, – согласился Коля. – Решим. Вот он, кстати, текст сдал. Очень хороший.

– Опять про диктатора?

– Опять.

– Может, хватит? Давайте про Европу напишем. А то у вас одна Африка на международных полосах.

– Хорошо, будет про Европу.

Надо отдать Игорю должное – тексты свои африканские сдавал он регулярно. Диктаторы с непроизносимыми многоступенчатыми именами его восхищали. Он писал так, что ничего нельзя было понять. Как ему удавалось – загадка. Игорь не знал ни одного иностранного языка. Юлечка, отвечавшая за подбор фотографий, вечно страдала – они все черные, на одно лицо.

– Этот? – подходила Юлечка к Игорю и совала ему под нос листочек с мужиком в леопардовой шапке.

– Нет, – говорил Игорь, – тот красивый.

– А этот некрасивый? – спрашивала Юлечка.

– Нет.

Юлечка смотрела на африканиста, на фото диктатора, опять на африканиста и уходила…

– Игорь, хватит пока про Африку, – сказал после разговора с главным Коля.

Игорь кричал и размахивал руками. Он говорил, что Европа – в жопе, а будущее – за Африкой. И если Коля с главным не поставят этот текст, то журнал не сможет назвать себя приличным изданием. Все напишут, а мы – нет.

– А кто еще про Африку пишет? – спросил Коля.

– Все, все, – кричал Игорь.

– Ну кто?

Игорь замолчал. Он знал, что никто.

– Мировая пресса, – нашелся он.

– Вот пусть мировая пресса и пишет, а мы не будем, – сказал Коля.

После этого Игорь запил всерьез. На него не обращали внимания, потому что редакция готовилась к юбилею главного. Не просто колбаску покромсать и сырок разложить, а все как у людей. Гостей ожидалось много. Водитель главного таскал выпивку ящиками. Решили отмечать в кабинете. Это был такой кабинет, каких сейчас уже нет. Огромный. Со столом, утопленным в глубине. С видом из окна. Там же проводились собрания, планерки и пьянки в особых случаях. Народ собирался. Все принарядились, подкрасились… Решали, кто первый из отделов будет поздравлять.

– Вы Игоря только не показывайте, – посоветовала Коле Юлечка.

– Я ему в кабинет принесу, – пообещал Коля.

Торжество было в разгаре. Главный принимал гостей и подарки. Юлечка с Колей танцевали. Тут в дверях появился Игорь.

– Игорь, – кивнула на дверь Юлечка.

– Нормальный вроде, – сказал Коля. – Я же ему приносил и велел не высовываться.

Игорь действительно мирно стоял в дверях и смотрел на всех с улыбкой. Потом подсел в уголок к столу и аккуратно взял пластиковый стаканчик. Пока кто-то говорил тост, он не пил, держал стаканчик и слушал, улыбаясь. Когда все выпили, Игорь тоже выпил. Через некоторое время, когда Юлечка танцевала с главным, а Коля звонил жене и говорил, что задерживается, Игорь сделал то, что сделал.

– Коля, скорее, – выбежала в коридор, где разговаривал Коля, Юлечка.

– Что?

– Игорь.

Юлечка потащила Колю в кабинет главного. Никто не танцевал. Все жались к стенкам и смотрели в одну сторону. Около стола главного редактора, стеснительно отвернувшись к окну, стоял Игорь. И справлял нужду.

– Игорь, прекрати, – кинулся к нему Коля.

– Не могу, – ответил африканист, показывая на льющуюся на исторический паркет струю. – Ты посмотри, как красиво.

– Что? – перепугался Коля, скосив глаза на Игоревы брюки.

– За окном. Огни, – мечтательно сказал Игорь, стряхивая капли.

– Что ж ты наделал? – с ужасом спросил Коля, окончательно протрезвев. Игорь стоял в луже мочи и улыбался.

– Это вам за Африку, – ласково сказал он. – Насрать я хотел на вашу Европу. То есть нассать.

Юлечка, секретарша Таня и бухгалтерша прибежали с листами бумаги и начали лихорадочно раскладывать на полу.

– Чем воняет? Водки кто-нибудь нальет? – поднял голову от стола пьяный классик отечественной журналистики.

Коля, уводя Игоря из кабинета, плеснул классику водки.

– Не хочу, – нудел Игорь, вися на Коле, – мне нужно к главному подойти. Я хочу ему рассказать. Про Африку.

– Расскажешь, завтра все расскажешь, – говорил Коля.

Игорь после этого пропал на неделю. Юлечка позвонила его жене и сказала, чтобы Игоря забрали. В редакции его с тех пор называли «писающий мальчик». Нет, его не уволили. Спустя неделю он уволился сам, обвинив главного в расизме.

Журнал продолжал жить своей бурной редакционной жизнью.

Настя таки вышла замуж. Заодно выяснилось, зачем Жоре понадобился поход в загс. Когда Настя забеременела, Жора сдержал обещание – собрал вещи и ушел. Точнее, уехал. В Америку. Ему не давали визу, а после женитьбы дали. Настя стала «соломенной вдовой», потому что развестись не успела. Или Жора не захотел. Исполнилась и другая мечта Насти – она стала редактором отдела. Вместо Коли.

Коля ушел в бизнес. Не по доброй воле. По зову тестя, который организовал какую-то строительную контору. Бизнес семейным не стал – Коля развелся с женой. Потому что тесть достал. И бизнес его достал.

Коля вернулся в журнал обозревателем и домой – к маме. Стал серьезным и солидным.

Коля больше не сидел в редакции, а только заходил. В один из таких заходов влюбился в Юлю. Самое ужасное, что он влюбился всерьез.

Тогда только появился джин-тоник в жестяных банках, и Юля его распробовала на пару с секретаршей Таней. После двух банок Юля начинала хохотать на весь закуток, служивший редакционной столовой, а Таня переносила туда телефонную трубку. Ей только недавно поставили новый телефон вместо старого, на толстом проводе.

– Гениальное изобретение, – говорила Таня, держа в руках трубку, – надо тому человеку, кто это придумал, памятник поставить.

– Таня, включи автоответчик, – хохотала Юля.

– Не могу. Еще… – Таня смотрела на часы, – десять минут до конца рабочего дня.

– Но ты же уже не работаешь?

– Работаю, – говорила Таня и показывала трубку.

Если в столовую заходил кто-нибудь из начальников, Таня сжимала трубку между коленями. Она ее так прятала.

– Ты чего трубку прячешь? – хохотала Юля. – Ты лучше банку спрячь.

– Юль, тебе хватит, – говорил Коля, когда Юля открывала очередную банку джин-тоника.

– Коля, не нуди, – отмахивалась она.

– Юль, что тебе еще надо? Коля – перспективный, ты все про него знаешь, он ведь порядочный, точно женится, – говорила ей Таня.