Она кричала, ощущая, как всё сильнее и сильнее щиплет в глазах.

Тени асов приближались, но это были именно тени. Бесплотные и бестелесные, такого же серого цвета, как и всё в этом царстве мёртвых.

Валькирия бежала им навстречу, под ноги ложилась тонкая золотая нить, и Райна балансировала на ней с ловкостью опытной циркачки; в спину по-прежнему дул тёплый ветер силы, её словно поддерживало множество незримых рук, не давая сорваться в пропасть.

Асы всё ближе, она узнавала теперь всех и каждого. Над ветвями Великого Древа мелькнул силуэт исполинского орла, мелькнул и исчез, словно и не было ему никакого дела до удирающих из его домена мёртвых богов.

Валькирия уже решила, что ей удастся вот так просто взять и повести за собой всю павшую на Боргильдовом Поле родню; когда бездна вскипела – серые завесы расступались, из них вырывались сонмы чёрных демонов, таких же, что и заполонившие призрачный Асгард на ветви Древа.

Сработанный альвийской оружейницей меч заплясал, рубя направо и налево; Райну охватывал дикий восторг, прежнее упоение боем, блаженство последней атаки; вот то, чего она неосознанно ждала все минувшие века, ради чего тянула лямку простой наёмницы – чтобы дать бой тем, кто пытается удержать её сородичей в полушаге от свободы и новой жизни.

Когда-то она и мечтать не могла о подобном.

Сейчас – с яростной чёткостью осознавала, что это и есть её главный бой.

Или… или, может, потом будет иной, ещё главнее? Рагнарёк? Что-то иное?..

Откуда взялись эти демоны, кому служат и почему вообще нападают на неё, не пытаясь преградить дорогу теням асов, Райна в тот миг не думала. Она вообще перестала думать.

Демоны послушно умирали, напрасно пытаясь зацепить её когтями или клыками. Додревние мечи, словно добытые невесть из каких могильников, разлетались ржавой пылью; Райна смела первый заслон, чувствуя, как переполняет её сила, – меч жадно пил отнятые им жизни, пусть это и были всего лишь жизни демонов.

«Сколько ж я про тебя, оказывается, не знаю, Оружейница», – мельком подумала Райна, разметав возникшую на пути живую завесу. Асы оказались уже совсем близко, и только тут валькирия разглядела, что за каждой из серых теней тянется, исчезая где-то в ветвях Великого Древа, нечто вроде призрачной пуповины, явно тянувшей их всех назад.

Ага! Вот оно то, что можно разрубить, то, где она, именно она, воительница, а вовсе не чародейка, может помочь.

Райну захлёстывала радость, небывалая, какой она не ощущала с рождения – так, во всяком случае, казалось валькирии.

Вот они, родичи, старшие братья и сёстры, серые тени, лёгкий туман, до сих пор привязанные к здешним залам Хель; покончить с этим! Одним ударом! Это ведь так просто, так легко; именно это она умеет лучше, чем что бы то ни было!

Альвийский меч резко взвизгнул, разрубив первую из пуповин – ту, что тянулась за Тором.

Отдача едва не сорвала валькирию с золотого мостка. Правую руку пронзила острая боль, ледяной холод вцепился в плечо, так, что Райна заскрежетала зубами, едва не выпустив клинок из разжавшейся ладони.

Она не остановилась. Второй лопнула привязь, что тянулась за Хеймдаллем. Вновь боль и льдистые когти, терзающие её тело, не замечающие стали доспехов; но нет, её так не возьмёшь!

Бальдр. Хёд. Сиф. Фрейя. А, вот и ты, ревнивая Фригг, не жаловавшая нас, живых свидетельств измен О́дина тебе; впрочем, неважно, ты тоже будешь свободна!

И ты тоже будешь свободна, Йорд, у тебя достанет дел в новом Асгарде. И ты, Браги, ты ещё долго станешь радовать нас своими висами на буйных пирах в возрождённой Валгалле!..

Но тени асов, хоть и освобождённые, словно и не замечали воительницу, плыли сквозь неё, бесплотные и равнодушные.

«Ничего. Это ничего, – сцепив зубы, повторяла себе валькирия. – Это залы Хель, просто залы Хель с другим именем, ничего больше. Отец непременно придумает, что делать дальше, как вернуть вам плоть и память. Мне бы только вытащить вас отсюда».

Тени скользили по золотому лучу сквозь валькирию, по-прежнему не замечая её; глаза опущены, руки молитвенно сложены, словно у адептов Спасителя. И эта полная покорности поза Райне совсем не нравилась.

Только тут валькирия вдруг заметила, что тени асов начинают одна за другой сходить с золотого луча, скользя куда-то вперёд и вверх, туда, где вновь сходились знакомые облака, тая в глубине таинственное блистающее сердце.

Эт-то ещё что такое?! Откуда? Почему?

– Гад! – заорала валькирия, потрясая мечом. – Решил украсть?! Хрен тебе, а не асы! Понял?! Хрен!

Её трясло от бешенства. Меч заплясал, словно сам собой выписывая руны, но губы валькирии уже раскрывались, с них слетали слова новой висы:

Виса рождалась сама. Простые слова, но их сейчас полнила старая сила валькирий, и тёплый ветер вдруг задул с удесятерённой силой, да так, что тени одна за другой, словно влекомые невидимой нитью, потянулись обратно, к Райне.

И, словно признавая её победу, послушно развернулся под ногами валькирии золотой луч, ведя обратно, показывая дорогу домой.

О́дин ощутил это как укол чудовищной иглы, впившейся в темя и пронзившей всё тело до самого паха. У него вырвался глухой стон, кулаки сжались, но за болью уже накатывала пьянящая, радостная лёгкость.

Она смогла. Райна сумела! Победила, преодолела, превозмогла. Валькирии не отступают и не сдаются, они умирают – или побеждают.

– Есть! – хрипло каркнул Ас Воронов. – Дочь выводит их. Ваш черёд, Дальние, черёд вашей обещанной подмоги!

Смарагдовые кристаллы вспыхнули все разом, погнали перед собой волну зеленоватого пламени.

– Твои соратники могут возвращаться. Теперь в наших силах снести врата.

И точно – серая воронка духов, крутившаяся возле Яргохора, иссякла совсем, жалкие лохмотья уползали прочь, и туда же бросились ещё уцелевшие чудовища, сражавшиеся с Фенриром, словно кто-то отдал приказ: «Довольно!».

Зелёные кристаллы низко, басовито гудели, как шмели ясным днём над раскрытыми цветами. Медленно поднимаясь, они начали выстраиваться неким подобием исполинского копья, нацеленного туда, где скрылись остатки и живой, и мёртвой армии противников О́дина.

– Но нам потребуется и твоя помощь, древний бог О́дин.

– Какая именно?

– Воинство Хедина, Познавшего Тьму, приближается. Они упорны и искусны, преодолели все барьеры и препоны, и вот-вот окажутся здесь. Тебе и твоим спутникам предстоит сдержать их, пока мы не пробьём брешь, чтобы твоя дочь смогла бы вернуться. Ты готов, О́дин? Времени выбирать уже не осталось.

– Я сдержу их, – пожал плечами Отец Богов. – Моя родня должна жить. Справедливость восторжествует, хотя бы и спустя столько времени. Мы примем бой.