Лика (перебивая). Но они столь деликатные и тонкие люди, что сами ни о чем не напоминали, не просили ничего. Ни слова из ее груди, лишь бич свистел играя. Единственно, чего они не хотят, это жить с Катей. Катя им чуждый элемент, она боролась за жизнь и всюду скрывала насчет врагов народа родственников, чтобы прокормить маленькую дочь. Когда ее вызывали к тому же майору Дееву, она ляпнула, что они были невменяемые и не отвечали за себя. Не знала, что не требуется никаких оправданий. Хотела их опять выгородить, как в тридцать восьмом.

Звонок.

Эра, это они, возьми там кашу, я уже не успеваю.

Эра достает из-за дивана кастрюлю, уносит. Входят

Катя и Лора.

(Закрыв лицо.) Кто это? Кто? Дорогие! Я ничего не вижу! (Плачет.) Ослепла!

Катя (плачет). Лика, дорогая, здравствуй! Это я, Катя, с дочерью!

Лика (мгновенно просыхая). Ты меня напугала! Фу как напугала!

Катя. Это моя Лора! (Почти кричит.) Лора! Помнишь?

Лика. Я слепая, но не глухая. Можешь не кричать.

Катя. Я так рада! (Целует Лику.) Как ваша поживает Олечка? Она поступила в институт? Моя Лора поступила в стоматологический! Изучает череп и кости! А где Олечка? Оля! К тебе пришла сестра!

Лика. Она занята, она готовится к экзаменам.

Входит Оля. Обе девушки становятся по противоположным сторонам сцены.

Катя. Олечка, ты помнишь Лорочку? Твоя троюродная сестра.

Оля отрицательно качает головой.

А Лора тебя помнит.

Лора отрицательно качает головой.

Лика. Сижу здесь слепая совершенно, не говоря уже о том, если закрыть левый глаз (закрывает ладонью). Вот! Вот и результат! Ничего не вижу!

Катя. Надо обратиться к глазнику.

Лика. Катя, ты знаешь нашу жизнь. Ем я одни объедки, потому что они оставляют кучу продуктов. Кто голодал, тот не оставляет.

Катя. Я ничего не оставляю. Лора тоже ест все под корень. Конфеты уничтожает. Я буквально прячу.

Лика. А свиней подбирать за ними нету. Они оставляют, все испортится, тогда в ход иду я. Ем одно прокисшее и подгорелое. Покупают, готовят, потом оставляют по полкастрюли. А сами варят заново. У нее как кастрюля пригорела, бац! Она покупает новую. А я вынуждена хлебать предыдущее.

Катя. Зажрались.

Лика. Нет, ни в коем случае нет, просто им всем некогда! Саша, когда дома, отсыпается на всю жизнь. У Эры тысяча всегда отговорок, никогда не ест. Она веселый кощей. Дети вообще ничего не едят, когда болеют, а когда здоровые – они едят в садике черт-те чего. А у Олечки, посмотрите, абсолютно нет фигуры, а ведь ей уже семнадцать лет, восемнадцатый.

Катя. Да, у нее еще не прорезалась фигурка.

Лика. Нет, фигура-то у нее божественная, она сложена как танагрская статуэтка, Эра тоже была такая в ее годы. Но у Эры был зад, а у Олечки нету.

Катя. Ну-ка, ну-ка. (Смотрит.) Есть, есть.

Лика. Его нет!

Катя. А моя Лора мучается от своей фигуры вообще. Скажи, Лорочка. Она молчит. Она считает, что она квадратная.

Лика. Немного того.

Катя. Смешные девочки. Они чем-то похожи. Олечка и Лорочка, ну-ка, кто выше? Ну-ка встаньте спиной друг к дружке.

Девушки не двигаются.

Лика. Они не могут быть похожи, так как Олечка похожа на красавца Сашу.

Катя. Все-таки что-то родственное есть. В щеках что-то.

Лика. Это ложное впечатление.

Катя. Они одно поколение.

Лика. Это не в счет, не в счет.

Катя. Я была в молодости сложена как богиня, все меня находили интересной. Один скульптор мне сказал: «Всю жизнь ходите на каблуках. У вас фигура богини».

Лика. Нет, ты не в нашу родню, ты в папу своего удалась, в Василья. А наша Олечка – вылитый красавец Саша. Саша и Эра – пара красавцев.

Катя. Когда Лора приходит к своему отцу, к Сулимову, на кафедру, все говорят, что она вылитый Сулимов. А вообще никто не знает, что она похожа на меня в юности. А я была как богиня, но никто этого не замечал, кроме скульптора Пискарева.

Лика. Напомни, что за Сулимов такой.

Катя. Мой муж.

Лика. У тебя был разве муж?

Катя. Сулимов.

Лика. А разве Сулимов на тебе женился?

Катя. Потом-то да.

Лика. Помню, Нета жаловалась, что Катя ждет ребенка от неведомо кого. Мы к этому легко отнеслись, не осуждали.

Катя. Я не хотела за него выходить, обиделась. А когда меня на собрании прорабатывали как члена семьи врага народа, Пискарев встал, посторонний человек, и сказал, что готов на мне жениться, и тогда Сулимов взял свои слова обратно, его забрало за живое. Он ведь на этом собрании отрекся от связи с врагом народа. А у меня уже пузо было! Сулимов заревновал и после собрания со мной расписался. А я его презирала. Но ты знаешь, как глупые девчонки выскакивают замуж! У Олечки уже небось есть кто-нибудь. Олечка, пойдешь замуж?

Лика. Ох, не говори! Отбоя нет. Вчера стою, двое внизу у подъезда идут, и один говорит: «В этом подъезде я скоро женюсь». Ну вот.

Катя. А у вас же и на первом этаже есть квартира?

Лика. Там живет доктор Клованский с женой, сыном и внуком. И Шиллера́ со старушкой дочерью. Игорь Алексеевич с Валей, Ната с Лёсиком, Борис Витальевич все разводится. А напротив нас Поделковы, у них две дочери. Одна в третьем классе, другая в кровати, в пеленках лежит. И у Сыроквашиной дочь ветеринар, с мужем в Германии. Ляпина с сыновьями, Лёва Калинин по кличке «донор», поскольку клопов разводит. Саша-пропитушка с дочерью. Но ей четырнадцать лет, я сомневаюсь. Ее и в сорок никто не возьмет.

Катя. А я, наоборот, любила одного человека, Володю, но он болел туберкулезом и уже доживал свои дни. А Пискарев меня любил. Помню, приехала я к Владимиру в санаторий. Он умирает лежит… Он умирает, а я беременная…

Лика. Олечка, иди занимайся. Ей рано слушать такие вещи.

Катя. Ну вот. Он умирает, а я беременная. А сестра Пискарева нашла меня в сорок третьем году, отдала мне портрет мой на бумаге карандашом. Пискарев рисовал в камере перед смертью. Все вещи отдали сестре, а среди них мой портрет карандашом.

Лика. А Саша подполковника получает.

Катя. А разве не был?

Лика. Олечка университет закончит, а Саше, глядишь, полковника дадут.

Оля, кивнув, уходит, Лора тоже выходит.

Катя. Вот. Так сказать, родная мать приезжает, но не ко мне.

Лика. Это все пустое. Сулимов, Пискарев, это все миф, они исчезают, иногда даже не оставив после себя детей, а теперь у тебя будет родная мать и родная сестра.

Катя. Я им простила давно. Я им сама квартиру выхлопотала у майора Деева, реабилитации добилась. Я им деньги посылала.

Лика. Если бы они еще тебя простили.

Катя. В чем меня прощать, не понимаю. Мама меня не любила с детства. Записала в дневнике, она вела дневник по Фройду: когда Любочка ко мне прижимается, мне приятно, а когда Катечка, то противно. Мы были Люка и Кука. А когда Кукочка, то противно. Тетя Маруся мне рассказала, мать ей давала читать.

Лика. Я знаю эту ветхозаветную историю. Ты хочешь быть страдалицей. А вот зачем ты майору Дееву сказала, что они психически невменяемы и за себя не отвечают?