В темноте непонятно, куда они едут. Елизавете даже пришло на ум, что ее просто заманят в место поглуше и убьют. Но она так настрадалась, что даже такой выход обрадовал! Пусть смерть, только бы избавиться от ежедневных страхов, что все станет известно.

Уже поздно ночью путники остановились в небольшой, но вполне уютной таверне. Хозяева, суетясь, предложили самую лучшую комнату и вдоволь горячей воды, чтобы вымыться после дороги. Неожиданно это пригодилось…

Стоило подняться наверх в комнату, как невыносимая боль, казалось, разрывающая все внутри, опоясала низ живота. Резко присев, Елизавета вдруг почувствовала, что из нее… ручьем льется вода!

– Кэт, что это?!

– У вас начались роды, миледи. Быстро в постель!

– Но…

– Никаких «но»!

Кэтрин сорвала с ложа простыни и бросила туда свою юбку, потом добавила вторую.

– Живо ложитесь на них!

– Почему? – едва переводя дыхание, поинтересовалась Елизавета.

– Потому что если вы умудритесь перепачкать кровью все постельное белье, то мы не сможем это никак объяснить. Дайте-ка, я добавлю еще.

Помогая Елизавете стянуть платье, она одновременно освобождала от шпилек ее волосы. Все происходило так быстро, что Елизавета толком не успела испугаться.

– Кэт, мне же еще рано?

– Сейчас рассуждать некогда. Леди, послушайте меня внимательно: рожать вы будете молча. Если хотите жить, то не произнесете ни звука, как бы вам ни было больно!

Елизавета кивала, тяжело дыша. Пока она не чувствовала ничего, кроме испуга, ровным счетом ничего. Но в комнату уже вошла старуха, та самая, что ехала с ними от самого Челси, видимо, повитуха. Припав к животу Елизаветы и старательно помяв его руками, она объявила:

– Родит быстро! Приготовь воды.

Почти сразу после этого низ живота скрутило снова, и Елизавета, не успев сосредоточиться, застонала. Кэт тут же сунула ей в рот край прикроватного полога:

– Молчите!

Когда схватка закончилась и роженица чуть перевела дух, Кэт протянула какой-то кусок кожи, не то ремень, не то обрывок сбруи:

– Зажмите зубами и молчите!

– Ну, милая, давай! – почти сразу скомандовала старуха. И довольно добавила: – Хорошо идет!

Ребенок действительно шел на удивление хорошо, Елизавета, помнившая, что роженицы мучаются по несколько суток, ожидала долгих страданий, но все произошло едва ли ни за минуту. Нутро, казалось, рванулось наружу, резко натужившись, Елизавета почувствовала, что освобождается от чего-то очень большого… И почти сразу услышала детский писк, который мгновенно прекратился.

– Слава богу!

– Что? Кто? Жив?

– Все в порядке, миледи, все хорошо… – Кэтрин уже поила ее чем-то. В голове почти сразу помутилось, и Елизавета почувствовала, что проваливается в сон. Почему сон? Ей нельзя спать, она должна родить ребенка! Или уже родила? Неужели уже родила?! Но так быстро не бывает! Что с ней? Что с ребенком? Где…

Додумать Елизавета не успела…

Легкие пылинки кружились в луче света… Шторы в комнате задернуты, и лишь этот луч показывал, что снаружи день и светит солнце. От камина тянуло теплом и немного дымом.

Елизавета огляделась. Она лежала на постели в ночной рубашке, волосы собраны в узел, край полога приспущен… В кресле дремала верная Кэт. И вдруг принцесса вспомнила: роды! Она начала рожать! С трудом глотнув, Елизавета осторожно потрогала свой живот. Его не было! Вместо довольно большого холмика, как у всех, почти ровное место. Она родила?! Неужели она родила?! Кого и почему не слышно голоса ребенка?

– Кэт? – хриплым от страха голосом позвала принцесса.

Та вскинула голову, быстро подошла:

– Да, Ваше Высочество. Как вы себя чувствуете, миледи?

– Я родила? Кого я родила?

Лицо Кэт стало каменным:

– В этой комнате родился крепкий мальчик, но вы, – она сделала упор на этом «вы», – вы никого не рожали!

Елизавета растерянно смотрела на свою верную помощницу, она еще не успела сообразить, что произошло:

– Как никого? Я же родила! Я родила мальчика? Где он?

– Вы никого не рожали, миледи.

– Кэт, – взмолилась Елизавета, – скажи, он живой? Он красивый?

– Миледи, если хотите жить, то забудете все, что происходило в последние месяцы, и особенно то, что было здесь, и начнете жизнь заново.

Елизавета, рыдая, откинулась на подушки. Кэт присела рядом, гладя волосы:

– Так будет лучше всем, леди Елизавета, и вам в первую очередь. Выпейте настой, пожалуйста.

Конечно, Елизавета понимала, что Кэт права. Она подчинилась и глотнула какое-то средство, после чего снова провалилась в сон.

Когда очнулась, была ночь. Огонь в камине едва горел, а Кэт все так же спала в кресле. Елизавета осторожно откинула покрывало, повернулась. Боли почти не было, только состояние, словно ее долго чем-то колотили. Грудь крепко перетянута, чтобы не разнесло от молока.

Елизавета прислушалась к себе, ничего особенного, только чуть побаливало между ногами, но вполне сносно. Роды, которых она так боялась, прошли быстро и легко. Вдруг Елизавету обожгла мысль: она родила мальчика! Мальчика, когда у всех остальных девчонки! Захотелось крикнуть на весь белый свет: «Я родила мальчика!» Только где он?

Бесшумно спустив ноги с кровати, она поднялась, голова кружилась, но не так сильно, чтобы упасть. Если держаться за что-нибудь, то вполне можно ходить.

Куда собиралась идти – не знала и сама. Казалось, стоит только выйти из комнаты, и она обязательно найдет своего мальчика. Ноги приятно коснулись чего-то мягкого: на полу поверх тростника лежала шкура какого-то большого зверя, судя по всему, медведя. От меха стало щекотно и чуть смешно. Ей наплевать, что будет думать королева Екатерина и все остальные! Она родила сына и теперь обязана найти его!

Не оглядываясь на Кэт в кресле, чтобы невольно не разбудить, Елизавета сделала шаг к двери. И тут услышала сзади ее тихий голос:

– Куда вы собрались, леди Бесс?

Резко обернувшись, она едва не потеряла равновесие.

– Кэт, где мой сын?

Та молча подошла, подхватив за талию, осторожно подвела, но не к постели, а к креслу, усадила и сама опустилась перед Елизаветой на колени:

– Леди Бесс, заклинаю всем, что имею, своим собственным сыном: забудьте обо всем! Иначе вы навлечете беду не только на себя, но и на всех вокруг. Вы никого не рожали, вы вообще не были беременны! А мальчик, что родился в этой комнате… У него будет все, что нужно…

И чтобы вы не думали, что из жестокости не желаю вам говорить, где он и что с ним, запомните: я тоже о нем ничего не знаю, но вполне могу доверять тем, кто его забрал.

Елизавета зарыдала, она понимала, что Кэт права, что должна забыть сына, забыть саму беременность, насколько это возможно.

Уже на следующий день они отправились дальше, останавливаться надолго нельзя, чтобы не вызвать подозрений. Как выяснилось, путь их лежал в Чешант, где супружеская пара Денни готовилась принять принцессу. С принцессой уже не было одного из сопровождавших и той самой старухи, зато, к большой радости, присоединилась Парри со всем скарбом. Это порадовало Кэт, вынужденную сжечь в камине свои перепачканные кровью роженицы юбки и теперь не снимавшей одну-единственную. Кроме того, она порвала для новорожденного свою рубашку.

От Елизаветы не укрылось то, как они переглянулись с Парри, та словно спрашивала: «Что это?» Кэт чуть развела руками, мол, все в порядке.

Елизавета нахмурилась, спросить ничего нельзя, вокруг множество чужих ушей, которым ни к чему знать, почему выслана прочь из Челси принцесса и уж тем более что она кого-то родила!

Оставалось спешить в Чешант. Сердце обливалось слезами, она приехала совсем больной, но на сей раз это не было физическим недугом, страдала душа. Уже перестало сочиться из груди молоко, грудь опала, приняв нормальную форму, ничто не говорило о том, что Елизавета недавно родила. От любых разговоров об этом Кэт попросту уходила. Постепенно и сама принцесса перестала заговаривать о произошедшем. Действительно, сделанного не вернешь, надо продолжать жить.