Нет, ерунда, не это. И даже свое заявление о работе у Фриды и необходимости перевезти дочку и бабушку в Стокгольм теперь не казалось таким уж важным. Было еще что-то ускользающее, что никак не удавалось выразить не только словами, но даже мысленно, не удавалось понять.

Зато росла уверенность, что если не сумеет понять, то упустит что-то очень важное, что способно разрушить их отношения.

Она немало слышала и читала о кризисе первого ребенка. Сначала это казалось глупостью, они оба очень хотели ребенка, особенно после первой трагедии. Ларс был счастлив и только что не носил жену на руках. Он изучил всю литературу, посвященную беременности и родам, Линн шутила, что впору защищать докторскую еще и на эту тему.

Она питалась правильно и по часам, гуляла, дышала, смотрела только хорошие и веселые фильмы, слушала хорошую музыку, читала хорошие книги, полгода просто отдыхала. Ее старательно оберегали, ограждали от любых неприятностей, переживаний и отрицательных эмоций.

К концу беременности это так надоело, что Линн даже злилась:

– У меня губы сводит от улыбки! Человек не должен испытывать только положительные эмоции, он станет идиотом! Тебе нужна жена-идиотка?

Чем занимался сам Ларс все то время, когда не носился с ее растущим животиком и не изучал печатные и видеоматериалы о беременности и родах? Линн не знала.

Он не был рядом все 24 часа в сутки, у Ларса дела… Какие? В качестве ответа поцелуй в голову и вопрос:

– Зачем беспокоиться о скучных делах будущей мамочке?

Полгода до рождения дочери они не занимались сексом – чтобы не навредить плоду. Линн старательно гнала от себя мысль о том, что полугодовое воздержание для молодого сильного мужчины не вполне нормально, и старалась не думать о том, где и как он расслабляется. Бритт с позиции опытной женщины советовала подруге делать мужу минет. Линн смеялась:

– Ты-то откуда знаешь?

– У меня куча подруг развелись именно из-за этого. Мужики все одинаковы, им секс подавай даже между схватками. Рискуешь упустить своего Ларса.

Это обидно, Линн огрызалась:

– Я его не держу. Я ношу нашего ребенка, и если из-за этого Ларс найдет себе другую, значит, не так-то нужна ему.

Это единственные отрицательные эмоции, Ларс о них не знал, иначе прекратил бы дружбу своей властью. А власть у него была… Всегда была…

Линн родила дочку, как и мечтали, сероглазую принцессу, Ларс их с малышкой не бросил и другую пассию себе не нашел. Мысль о том, что может просто ничего об этом не знать, Линн гнала от себя. Думать об этом нельзя, иначе отношениям конец.

Неужели сердце что-то чувствовало, потому и неспокойно?

Ларс позвонил, когда она только поднялась на яхту:

– Линн… ты где?

– Скоро буду дома.

Что-то в ее голосе или шуме вокруг насторожило мужа.

– Где дома, Линн?

– В замке.

– У меня поезд рано утром, нужно быть в Гетеборге.

– Я помню, Ларс. Увидимся послезавтра.

– Ты… на меня обижена?

– Нет.

– Я приеду, и мы подберем квартиру, чтобы жить в Стокгольме всем вместе, а в замок ездить на выходные. Я очень скучаю по малышке. Вы мои самые любимые люди на свете.

В его голосе было что-то такое, от чего Линн едва не велела Петеру развернуть яхту обратно, но взяла себя в руки и только прошептала в трубку:

– Я верю, Ларс. Я тебя тоже люблю. И Мари любит.

Яхта набирала ход, и шум волн и мотора становился все слышней. У них не океанская большая яхта, каюта внизу невелика, и в ней слышно, как работает двигатель, но главное – матросу слышно то, что происходит в этой каюте. Ларс, видно, понял ее нежелание разговаривать в таких условиях, попрощался:

– До завтра?

– Ты вернешься завтра?

– Попытаюсь до полуночи, чтобы не дать тебе спать до утра. Без грубости, Линн…

Как ни торопилась, но когда приплыли на остров, маленькая Мари спала. Линн расстроилась, неужели так будет все время? Неужели ей придется делать выбор между воспитанием дочери и работой? Становиться только наседкой для малышки и ночной игрушкой для мужа не хотелось, шведки не считают нормальным, когда из-за детей женщина запирает себя в домашних стенах, каким бы этот дом ни был. Домохозяек даже полупрезрительно зовут курицами.

Но и оставлять дочку на бабушку и нянек тоже никуда не годилось. Чем она тогда будет отличаться от своей матери, родившей и подбросившей ребенка родителям мужа? Только тем, что Элизабет не работала, а занималась исключительно собой? Результат, конечно, потрясающий – Элизабет выглядит немногим старше своей дочери, но Линн предпочла бы более полезную жизнь.

Немного посидев подле спящей малышки, Линн отправилась разыскивать бабушку и Свена. Няня Мари подсказала:

– Они в библиотеке, Осе осваивает компьютер.

Бабушка действительно старалась одолеть премудрости работы моноблока. Свен пытался доказать ей, что разницы между ним и обычным ПК никакой, но отсутствие системного блока повергало Осе в состояние тихой паники. Она обернулась к Линн:

– Эта чертова штуковина ненавидит меня за недоверие.

– А ты доверяй ей, – посоветовал Свен.

– Как можно доверять тому, что не гудит, когда думает?

– Но ты тоже не гудишь…

– Она постоянно выдает мне какие-то цифры!

Свен посмотрел на экран, где менялись данные загрузки, и «успокоил»:

– Ты просто влезла на сайт какого-то банка, сейчас переведет на твой счет пару миллионов евро и успокоится.

– Что?! – взвыла Осе, отличавшаяся патологической законопослушностью.

Свен выглядел совершенно серьезным, и только в глазах плясали чертики. Чтобы не выпустить эти создания наружу, он поспешил ретироваться. Линн пришлось объяснить бабушке:

– Компьютер просто перезагружается.

– Но он делает это третий раз за час!

– Просто ты кликнула не на ту команду.

– А где Ларс? – Такие переходы в стиле Осе Линдберг, она, как и Бритт, способна с легкостью перескакивать с обсуждения проектов космического масштаба к вопросу покупки резиновых перчаток для уборки и обратно.

– Он не приедет.

Осе Линдберг не обмануть, она нутром почуяла неладное.

– Линн, что-то случилось?

– Ларсу ночью уезжать, он остался в квартире.

– А ты почему приехала?

Линн изумилась:

– Я и так отсутствовала целые сутки. Знаешь, я решила работать у Фриды полноценно. У Ларса дела, а я словно домашний песик.

– У тебя ребенок и учеба. Окончишь университет, тогда и будешь работать.

– Нет, нужно что-то придумать, чтобы малышка была с нами в Стокгольме. Я хочу тетешкать ее каждый день, а не только по выходным. Нужна квартира.

– А наша на Библиотексгатан не подойдет? Там достаточно места и для нас, и для Мари, и для вас. Уединяться будете в своей.

– Ба, ты самая потрясающая в мире! О Библиотексгатан я почему-то не подумала. Давайте переедем срочно?

Оставалось решить, как быть с нянями, которые жили в замке.

Линн твердо решила проводить с дочкой как можно больше времени, они смогут по очереди заниматься малышкой, а потому няня будет нужна только на день. Но обе няни жили на островах, и для них работа в Стокгольме оказалась неприемлема.

– Ну и ладно, сами справимся. Тебя растили безо всяких нянь!

Осе Линдберг была настроена оптимистично.

– Завтра переезжаем!

Свен грустно улыбнулся:

– Осе, ты так поспешно удираешь…

– Куда я удираю?

– От меня на Библиотексгатан.

– А ты разве не с нами? Ты не хочешь жить в суете, я знаю, Свен, но мы с тобой просто обязаны помочь детям! Кто же поможет им воспитывать их девочку, как не мы?

– Ты хочешь, чтобы я переехал с вами?

– Я хочу?! А ты можешь не переехать? Не говори глупости, лучше пойдем собираться!

Свен действительно не мог, он уже давно делал все, что приказывала Осе. Из них получилась интересная пара, они отчаянно спорили в кухне, порой доказывая друг другу одно и то же, в библиотеке, и во многих других случаях Осе затихала, внимая Свену с придыханием, тот действительно знал и умел очень многое, но чаще он подчинялся ее командам, как пай-мальчик. Дарил цветы и разные безделушки, баловал свою Осе блюдами собственного изобретения, старательно не замечал ее непоследовательности в суждениях и восторгался жизненной энергией.