Липа сделала глоток, обожглась, поморщилась. Чушь! Никакой это не призрак и не дух. Все его подарочки очень даже реальны. Шампанское за сто пятьдесят евро, платьице, веночек – все это дело рук человеческих. Знать бы только чьих…
А может, это какой-нибудь медвежатник, специалист по замкам? Такому, наверное, раз плюнуть вскрыть ее квартиру. Благо, пятый этаж, никаких любопытных соседей рядом, никто не помешает. Липа подула на кофе, сделала осторожный глоток.
Если это и медвежатник, то какой-то неправильный. Обычно медвежатники выносят из квартир все ценное, а этот приносит подарки. Может, влюбился?.. Эта мысль показалась такой смешной и нелепой, что Липа поперхнулась. Влюбленный медвежатник, конечно, очень романтично, но это скорее из другой оперы. Нынче за девушками таким изысканным способом ухаживать не принято. Нынче кавалеры измельчали, венка из лилий от них не дождешься. По всему получалось, что в своих рассуждениях она вернулась к тому, с чего начала. Она не знает, кто и каким образом проник в ее жилище. Не знает, что означают все эти странные подарки и что ей с ними делать. И, самое главное, ей некуда идти, негде спрятаться от чертовщины, творящейся в ее квартире. А впереди – ночь…
От мысли о наступающей ночи стало страшно до дрожи в коленках. Если для загадочного визитера ни двери, ни окна, ни стены не являются преградой, то получается, что в собственном доме она не может чувствовать себя в безопасности…
Кофе вдруг стал горьким, как осина. Липу замутило. Да, попала она в переплет! Инга в Германии, на нее рассчитывать не приходится. Васька в отпуске, где-то на Алтае. Хоть иди просись на постой к бывшему. То-то он обрадуется! Особенно после ее недавнего заявления. Нет, к бывшему никак нельзя, даже думать об этом смешно. А больше у нее никого нет. И даже денег, чтобы переночевать в гостинице, тоже нет. Хочешь не хочешь, а придется оставаться на ночь дома. Но она не так проста, она уже придумала, как защититься. Допустим, что предполагаемый злодей играючи справляется с замками, а как насчет засова? Липа выбежала в прихожую, высыпала содержимое сумочки на пол, выудила из кучи полезных и не очень вещей клочок бумаги с телефоном слесаря.
…Засов, конечно, не придавал двери изящества, зато выглядел успокаивающе и внушительно. С таким не справится ни один взломщик. Теперь можно спать спокойно и не бояться, что в любой момент в квартиру может вломиться посторонний. Плохо одно – засов закрывается только изнутри, то есть от посягательств извне он защитит, а вот квартира в отсутствие хозяйки по-прежнему остается лакомым кусочком для злоумышленника. С этим обязательно нужно будет что-то делать, но не сейчас. Пока достаточно того, что ночью ее никто не потревожит и можно будет, наконец, отоспаться. Спать Липе хотелось нестерпимо, глаза закрывались сами собой, даже две большие чашки кофе не спасали. Впрочем, ничего удивительного – вторые сутки без сна, а времени, между прочим, уже половина седьмого вечера, потому что на поиски и уговоры слесаря ушло больше трех часов, еще столько же Липа потратила на покупку подходящего засова и поощрительного приза в виде бутылки водки для слесаря. Сама же установка засова – слава тебе господи! – заняла всего тридцать минут. Все, теперь можно с более или менее легким сердцем идти спать.
…В замке было сыро и холодно – покрытые вековой плесенью каменные стены не могли удержать тепло. Даже огромный камин оказался не в силах обогреть обеденную залу. Босые ноги замерзли, жемчужно-пепельное атласное платье не грело, льнуло к продрогшему телу скользкой лягушачьей кожей. Липа сидела за обеденным столом, таким длинным, что противоположный его конец утопал в сумерках. В громоздком серебряном кубке отражались языки пламени, вино в нем было густое, как кровь, и так же, как кровь, оставляло на губах горько-соленый металлический привкус. Липу мучила жажда. Если бы не жажда, она бы ни за что не прикоснулась к кубку.
– …Я рад, что ты приняла мои дары, – человек, сидящий на противоположном конце стола, поднял свой кубок. – Это очень важно.
Липа не видела его лица – слишком мало света, – но к холоду уже давно присоединился страх. Страх ласкал босые ноги, венком из лилий стискивал виски, ручейками болотной воды стекал за ворот атласного платья.
– Ты согласна? – В голосе хозяина замка послышались требовательные нотки.
Она не знала, на что должна дать свое согласие. Ей было холодно и страшно. И очень хотелось пить – похожее на кровь вино не утоляло жажду.
– Ты согласна? – Человек медленно встал из-за стола, потянулся за кованым подсвечником.
Страх оплел шею, перекрыл кислород. Она не хотела видеть лицо незнакомца, не хотела смотреть в его глаза. Ее не должно быть здесь, в этом стылом замке с полуистлевшими гобеленами и гулким эхом. Она должна находиться в другом месте. Вспомнить бы только, в каком…
Может, если очень сильно зажмуриться, все закончится?.. Надо попытаться…
…Тяжелые шаги приближались, лицо обдало холодом. Теперь она знала, почему здесь так холодно, это из-за хозяина замка.
– Открой глаза! – Этому голосу было невозможно сопротивляться, и она подчинилась…
Вино в бокале замерзло, лилии подернулись инеем, а изо рта вырывались сизые облачка пара.
– Посмотри на меня!
Голос-хозяин, голос-магнит. У нее нет сил ослушаться… Облачко зазвенело, просыпавшись на стол ледяной пылью.
– Посмотри!!!
И она посмотрела…
Ее крик метался под сводами зала, как пойманная птица. От крика щели в вековых стенах становились все шире. Он погасил огонь в камине и смел со стола посуду. Лучше бы она не видела…
…Липа проснулась от собственного вопля, рывком села и тут же схватилась за раскалывающуюся от адской боли голову.
– Это всего лишь сон, – сказала, не открывая глаз. – Дурной сон, ничего сверхъестественного.
По ногам тянуло сыростью и холодом. Липа открыла глаза и закричала…
На ней было то самое атласное платье. Платье промокло от пота и липло к телу. Липа всхлипнула. Вчера вечером она ложилась спать в пижаме, банальной пижаме, белой в красный горошек…
Вчера в ее спальне не пахло духами…
Вчера ее кровать не была усыпана черными, как запекшаяся кровь, лепестками роз…
– Господи, господи, господи…
Липа сползла с кровати, черное облако лепестков спланировало на пол, густой воздух всколыхнулся.
– Спокойствие, только спокойствие… – Она сорвала с себя платье, отшвырнула к окну. Атлас зашуршал, точно сброшенная змеиная кожа. – Всему найдется разумное объяснение. – Она достала из шкафа первую попавшуюся под руку вещь – растянутую, вылинявшую футболку, прижалась щекой к пахнущей кондиционером для белья ткани, сделала глубокий вдох, натянула футболку. На душе сразу полегчало, точно это и не футболка вовсе, а, как минимум, бронежилет. Косясь на платье, Липа вышла из спальни.
Холодом и сыростью тянуло из детской, дверь, ведущая на крышу была распахнута настежь, снаружи моросил дождь. Она точно помнила, что перед тем, как лечь спать, проверила все замки – дверь была закрыта…
Засов! Надо проверить засов.
Засов оказался закрыт. На всякий случай Липа подергала за дверную ручку. Все надежно, все хорошо…
Хорошо… Тихо поскуливая, она сползла на пол и обхватила руками голые коленки.
Вот и приплыли! Вот и здравствуйте! На дворе двадцать первый век, а в ее квартире обитает влюбленный призрак… Он дарит ей подарки, усыпает спальню лепестками роз и рядит ее в дурацкое «средневековое» платье.
Но как же такое возможно?! Почему она не проснулась? Почему позволила чужим рукам, пусть даже и призрачным, лапать себя? Сумасшедший дом! Липа уже почти поверила в потусторонние силы. Осталось только понять, чего хочет от нее призрак, и можно спокойно жить дальше… Липа нервно хихикнула, смех болью отозвался в черепной коробке, к горлу подкатил колючий ком.
Пить! Она еще во сне хотела пить, а сейчас уже почти умирает от жажды. Два стакана холодной воды привели ее в чувство. Теперь можно попытаться разобраться в произошедшем. В ее доме творятся странные вещи. И все эти странности имеют к ней непосредственное отношение. К ней, а еще к этой квартире. Ведь до того, как она переехала сюда, ничего особенного в ее жизни не происходило, мелкие неприятности не в счет. От нее чего-то хотят. Вот только чего? Липа подняла глаза к потолку, спросила отчаянно и зло одновременно:
