— Вообще — что?
— Вообще — все! — отрезала она. — И еще раз спрашиваю — кто ты такая и на каком основании здесь находишься?
— Я — его невеста… — проговорила я, проявив позорную слабость.
— Невеста? — повторила тетка с непередаваемым сарказмом. — Это еще проверить… да таких невест…
— Да что вы себе позволяете? — воскликнула я, собравшись с силами и предприняв попытку контратаки.
Однако это было примерно то же самое, что пытаться сдвинуть с места скалу. Тетка доросла до размеров динозавра и стояла насмерть.
— Между прочим, — заговорила она вкрадчиво и внешне спокойно, — ты, может, не в курсе, так я напомню, что квартира эта у нас с Романом совместно приватизирована в собственность.
Действительно, теперь у меня в голове малость просветлело и возникли обрывки сведений. Роман что-то говорил о том, что в этой квартире прописана его тетка Ариадна Аркадьевна. Вот, даже имя всплыло! По обоюдному соглашению тетка эта жила у своей дочери, Роман же за это, кажется, подбрасывал ей каких-то денег. Я не очень внимательно слушала тогда про тетку, потому что меня их отношения не касались. В этой квартире я не прописана, Роману пока еще не жена, так что вмешиваться в данный квартирный вопрос не собиралась.
— Я несу ответственность! — сурово говорила тетя Ара, смерив меня пренебрежительным взглядом. — Несу ответственность за сохранность Ромочкиного имущества! И не позволю всяким там… невестам… без места…
— Роман жив! — вскрикнула я. — И нечего его хоронить раньше времени! И вообще убирайтесь прочь отсюда!
Вообще-то я зря начала ее гнать, но уж очень разозлилась. Тоже мне, зараза, нет бы племянника проведать в больнице, так она прежде всего о квартире заботится, как бы чего не пропало!
— Ох, какие мы смелые! — откровенно расхохоталась тетка. — Это кто же из нас отсюда должен убираться? Я, между прочим, родная Ромочкина тетя, законная хозяйка квартиры, а ты — вообще неизвестно кто!
— И нечего мне тыкать! — проговорила я совершенно невпопад от растерянности и безнадежности.
— Ой-ой-ой! Еще я ко всяким на «вы» буду обращаться! — проговорила тетка самым базарным тоном, уперев руки в бока. — И на «ты» тебе слишком хорошо будет! А вот я сейчас сохранность Ромочкиных вещичек проверю, а то как бы чего под шумок не пропало!
— Да что же это такое! — я уже едва не плакала. — Да что вы себе позволяете!
Но тетя Ара, что называется, вошла в раж. Она прошлась по комнате, выразительно поглядывая на разбросанные вещи, на разобранный диван, провела пальцем по двухдневному слою пыли на серванте и показала мне этот самый запачканный палец.
— А вот тут раньше этажерка стояла, так вот куда она, интересно, подевалась? Не продала ли ты ценный предмет мебели?
— Да Роман эту вашу дряхлую этажерку еще сто лет назад на помойку выкинул!
— А интересно, откуда тебе это знать? — подозрительно ощерилась тетка. — Тебя тогда здесь вообще не было! А еще такая ваза была хрустальная, вот тут она стояла? Тоже ценная была вещь!
— Да разбилась ваша ваза! Разбилась! — оправдывалась я, стыдясь собственной слабости.
— Ага, — удовлетворенно проговорила тетка. — И я даже догадываюсь, кто именно ее разбил, нанеся тем самым значительный материальный ущерб…
— Да что же это такое! — простонала я. — Кончится этот кошмар когда-нибудь или нет?
— А вот тут ковер висел, очень художественный… олень на фоне леса… большой художественной ценности!
— Да вы что? Этих ковров с лебедями и оленями уже и на помойку-то никто не носит!
Тут я осознала всю абсурдность ситуации. Тетка втянула меня в какой-то идиотский диалог насчет оленей, лебедей и этажерок, мы стоим с ней и вульгарно орем друг на друга, когда Роман там в больнице, может быть, доживает последние минуты… Ведь сказал же мне врач, что нужно надеяться на чудо!
— Послушайте, — сказала я, как могла спокойно, — мне очень некогда, нужно в больницу идти с врачом разговаривать. Вы скажите конкретно, что вам нужно, а то так можно до вечера спорить.
— Очень хорошо! — оживилась тетка. — Очень хорошо, что так быстро к делу подошли! Ты спрашиваешь, что мне от тебя нужно? А нужно мне, чтобы ты немедленно убралась из моей квартиры!
— Что? — пораженная, я села на диван. — Эта квартира не только ваша, что это вы командуете? Ведь я уже год здесь живу с Романом!
— Ну и что? — тетка была совершенно непоколебима в своей правоте. — Ну и что с того? Роман в больнице, а кто ты ему есть? Сожительница, и в квартире не прописана. Вот если бы ты была ему женой и показала бы мне штамп в паспорте, тогда бы я еще подумала, оставлять тебя или нет, а так уж, извини, я тут хозяйка, а ты — никто!
— А Романа, значит, вы уже со счетов списали?! — закричала я, чувствуя, как на глазах вскипают слезы.
— Отчего же? — тетка пожала плечами. — Вот если он выйдет из больницы, тогда и будем разбираться. А пока… — она красноречиво показала на дверь.
— Роман поправится! — крикнула я в отчаянии. — Он еще всех вас переживет! Нечего раньше времени поминки устраивать, воронье проклятое.
— Вот как заговорила! — прошипела тетка. — Вот как с пожилой женщиной тут обращаются… А ну, срочно собирай свое барахло и убирайся! — неожиданно взревела она голосом простуженной пароходной сирены. — Да чужого не прихвати, я проверю!
И она кинулась к шкафу, распахнула его и стала рыться в вещах! Я подбежала, пытаясь оттолкнуть ее, но это было все равно что пытаться остановить разогнавшийся тепловоз. Тетка без труда оттерла меня плечом, и тут, пока я находилась в опасной близости, на меня пахнуло от тетки ужасающими дешевыми духами. Я закашлялась и поскорее отскочила в сторону. Но было поздно. Кашель душил меня, я хватала воздух широко раскрытым ртом. Ноги ослабли, я опустилась прямо на пол.
До тетки дошло, что со мной что-то не так, она повернулась ко мне и смотрела с живейшим интересом, не делая попыток помочь. В промежутках между приступами удушья я сообразила, что могу запросто умереть, если она подойдет ближе, — духи воняли совершенно нестерпимо, и как это я раньше не почувствовала?
Где может быть ингалятор? С трудом я вспомнила, что покупала лекарство вечером в пятницу, когда мы с Романом ехали на дачу. Держась за стены, далеко обходя тетку, я побрела в прихожую. Сумочка валялась под зеркалом, дрожащей рукой я нашарила в ней ингалятор и торопливо вдохнула. Вскоре чуть полегчало. Я сделала несколько шагов и скрылась в ванной. Отдышавшись и слегка приведя себя в порядок, я наконец вышла. Тетка стояла у входной двери. В глазах ее не было и тени сочувствия.
— Если к завтрашнему утру не уберешься, приду с участковым! — твердо сказала она.
На том и простились.
На часах было почти двенадцать, и я, наскоро набросав кое-что на лицо, помчалась в больницу. Выглядела я ужасно — после скандала с теткой и после приступа, но некогда было жалеть себя.
В больнице, однако, ничего утешительного мне не сказали. Доктор был не слишком любезен, очевидно, оттого, что ему нечего было мне сообщить. Поражено тридцать пять процентов кожи, сказал он. Больше всего пострадали лицо и руки до локтя. А также шея и плечи. Нижняя часть тела в относительном порядке. Ему повезло, что попал в болотце и сумел сбить огонь. Кроме того, сильный болевой шок, больной тоже мог от него умереть. Но не умер, только без сознания. И рана на голове — очевидно, ударился при падении машины.
— А когда он придет в себя? — прошептала я.
— Чем позже, тем лучше, — отрезал доктор и пояснил, что, когда пациент без сознания, он не испытывает боли. — Сердце работает нормально, — он показал на один из приборов, — наркоз перенес хорошо.
— А глаза, что у него с глазами? — спросила я упавшим голосом.
Ведь голова Романа была полностью забинтована. Доктор помрачнел и отвернулся, из чего я поняла, что с глазами все очень непросто.
Дома вплотную встал вопрос, где мне теперь жить. Тетя Ара, чтобы ее черти забрали, была настроена очень серьезно. То есть она решила выселить меня из квартиры и сделает это, даже если ей придется меня уморить. Тем более я так неосторожно показала ей свою слабость. То есть тетке стоит только перед приходом ко мне как следует опрыскаться своими духами, которые по запаху больше напоминают жидкость для умерщвления тараканов, и задача ее будет выполнена. У меня будет тяжелейший приступ астмы, и если после него я и не помру, то в больницу попаду совершенно точно.
