Кстати, вблизи я понял, что строили этот городок всерьез и надолго. Но очень давно. Но бурные времена не прошли для крепости даром. В целости остался только фундамент, а вот стены – чистый новодел куда худшего качества. Впрочем, с разбега на них тоже не вскарабкаешься. Если сами не сдадутся, придется попотеть.

Нас не обстреляли.

Стороны вполне мирно обменялись приветствиями.

Ярл говорил на родном языке. Рыцарь – на весьма похожем. Видимо, германском. Надо полагать, он знал этот язык лучше, чем Хрёрек – французский. Я понимал три слова из четырех. Ярл, надо полагать, не меньше.

Хрёрек сходу потребовал сдать крепость. Ввиду явного численного преимущества.

Рыцарь ответил в том смысле, что сдаться ему не позволяет честь. И сразу посоветовал не тратить на городок времени. Мол, поживиться у них нечем, во всем городе не наберется и десяти фунтов серебра. Которые он, рыцарь, готов выплатить еще до полудня.

Хрёрек потребовал триста фунтов.

Какое-то время они торговались, расходясь в оценке выкупа примерно на порядок. Мне такие дискуссии были знакомы по моим азиатским путешествиям. Только здесь на кону была не выгода, а жизнь.

Рыцарь поднял цену до шестнадцати фунтов. Даже я по его тону догадался, что это – предел. Вспомнилось рассказанное Вихорьком. Насчет прошлогоднего грабежа и монастырского займа. Так или иначе, но Хрёрека размер выкупа не удовлетворил.

Рыцарь вздохнул так, что его услышали даже мы. И предложил решить дело в поединке.

Ярл охотно согласился.

– Если ты победишь, – заявил Хрёрек, – город заплатит нам шестнадцать фунтов серебром. Если проиграешь, то мы войдем в город. И возьмем, что захотим.

– Условия поединка? – поинтересовался рыцарь.

– Никаких! Ты и твои старшие поклянутся вашим Христом, что откроют ворота, если ты падешь. А мои люди поклянутся Одином…

– Не Одином! – перебил рыцарь, проявив некоторую информированность в скандинавской теологии. – Клянитесь именем Тора и Ньёрда! Вы войдете, возьмете, что пожелаете, но не будете убивать.

Хрёрек не стал возражать.

Стороны торжественно представились. По полной форме, с перечислением четырех поколений предков. Рыцаря звали Жилем. Если коротко.

Затем были принесены клятвы. Очень торжественно, с тщательным подбором слов, дабы гарантирующие их выполнение высшие силы ничего не перепутали.

Пятью минутами позже ворота приоткрылись, и наружу выехали два всадника. Храбрый франкский рыцарь и его не менее храбрый оруженосец. Оба – в тяжелых доспехах. Реально тяжелых. Толстое железо, нашитое на толстую кожу, – это вам не кольчуги и не панцири продвинутых викингов. Высокие конические шлемы – тоже не самый лучший вариант боевого головного убора. Хотя для всадников – нормальный вес. Вон у шевалье Жиля даже поножи имеются. Нет, серьезно выглядят ребята. Внушительно. И копья длинные, и лошадки приличных размеров тоже в «защите».

Хрёрек вышел им навстречу. Один. Пеший. Без копья. В своей обычной броне, которая, хоть и была покрепче франкской, но выглядела куда менее внушительно. Ярл даже золотых браслетов не снял. Будто пришел на пир, а не на поединок. Великолепный шлем сиял золотом, золотом же горело зерцало нагрудника, серебрились пластины доспеха и кольчужная юбка. Ниже шлемной полумаски спускалась на широченную грудь заплетенная в косы светлая борода. Ровные белые зубы блестели, как жемчуг на солнце, – ярл улыбался.

Но эта открытая улыбка не обманула бы того, кто заглянул бы в прозрачно-голубые глаза Хрёрека. Ярл вышел, чтобы убивать.

Вышел, остановился, хлопнул обнаженным мечом по щиту. Мол, начинай, приятель.

Рыцарь послал коня вперед. Оруженосец – следом, отставая метров на двадцать. По вальяжной позе Хрёрека я понял: ярл не очень-то опасается столкновения с этой бронированной парой.

Почему – стало понятно чуть позже, когда рыцарь разогнался до крейсерской скорости и опустил копье книзу в твердом намерении нанизать моего ярла, как рябчика на вертел.

Не знаю, сумел бы франк осуществить желаемое. Позже я узнал, что на охоте такие парни на скаку ловили копьем бегущего зайцы. Хрёрек-ярл, конечно, покрупней зайца.

Но я не думаю, что нашелся бы такой заяц, который мог бы убежать от среднестатистического викинга.

И я мог бы пересчитать по пальцам тех викингов, у которых был шанс убежать от меча Хрёрека-ярла.

У шевалье Жиля такой шанс был. Его конь был достаточно проворен. Просто скакал не в том направлении.

Острие копья, на противоположной стороне которого находилось более полутонны плоти и железа, со скоростью пятидесяти километров в час приближалось к сердцу моего ярла. Но это сердце вряд ли ускорило ритм. Им, копью и сердцу, по-любому не суждено было встретиться. Более того, мой ярл даже не собирался уклоняться от живого снаряда.

Он просто ждал.

И за десять секунд до столкновения произошло нечто.

А именно: из наших рядов выскочил Стюрмир. Выскочил и с разбега метнул копье навстречу атакующему ворогу.

Попал, разумеется.

Бросок у Стюрмира и так неслабый, а уж с разбега…

Попал он в коня. Вероятно, в коня и целил, потому что промахнуться с тридцати шагов Стюрмир точно не мог.

Копье угодило бедному животному в шею. Пробило навылет – скорости сложились.

Получилось красиво: конь упал в десяти шагах от Хрёрека, а шевалье подкатился прямо под ноги.

Ярл торжественно поставил ногу на грудь рыцаря и проревел во всю мощь командирской глотки:

– Ег ванн!

Я победил.

Кто бы спорил.

Замешкавшийся оруженосец оказался на земле через пару секунд. Метнув копье, Стюрмир не остановился. Между ним и оруженосцем было метров сорок. Будь франк поопытней, он кинулся бы обратно, к воротам. Но парнишка был то ли глуп, то ли особенно предан своему господину, потому что пришпорил коня и вознамерился нанизать на копье нашего ярла. Стюрмира он не учел. А зря. Викинг даже к наступательному оружию не прибег. Сорвал со спины щит и запустил его на манер гигантского диска.

Вообще-то благородные франки, надо отдать им должное, отлично держатся в седле. Упрутся ногами в стремена, поясницей – в заднюю луку, и хрен вышибешь.

Но боковой удар конник держит куда хуже, чем лобовой.

Оруженосца вынесло с седла и поволокло по травке – нога в стремени застряла. Конь, впрочем, сразу же остановился (обученный), и сильно побиться паренек не успел.

С «пареньком» я поторопился. Оруженосец оказался бородатым дядькой лет под тридцать.

Но выкуп за него определили в десять раз меньше, чем за «начальника».

Ну да, добивать поединщиков никто не собирался. Зачем убивать, если можно продать!

Викинги, одним словом.

Городок сдался без дополнительных условий. Скажу так: его обитателям здорово повезло. Что может сотворить с мирным населением французского населенного пункта тысяча викингов, цивилизованному человеку даже не представить.

Но Хрёрек поклялся не убивать, а наша армия спешила осадить монастырь, пока там ничего не пронюхали, и городок даже не грабили толком. Так, прошлись наскоро и собрались на перекус во дворе местного замка.

Шевалье угощал. Он уже оклемался и был рад-радешенек, что отделался «малой кровью».

Не дождавшись окончания обеда, старина Стюрмир поволок меня и Медвежонка в местную церковку. Не из благочестия, разумеется. Надеялся поживиться. Ох, сомнительно! Ехали мы мимо этого культового сооружения. Не впечатлило.

Хороший камень, крепкая дверь и престарелый священнослужитель у входа. Более никого. Священника Стюрмир обижать не стал. Взял за плечи, переставил в сторону и вошел. Мы с Медвежонком – следом.

Ну да. Как я и предполагал. Пусто и тихо. Запах сена и ладана.

Стюрмир был явно разочарован.

– Здесь нет того, что тебя интересует, дан.

Это сказал дедушка-священник. На датском.

– Знаешь наш язык? – заинтересовался Медвежонок.