Если же вы, не заходя в бар, пойдете дальше по коридору, то упретесь в обитую зеленым сукном дверь с надписью печатными буквами «Гостиная» поперек верхней, стеклянной панели. Толкнув ее, вы окажетесь в просторной и уютной комнате. Пол посыпан опилками, повсюду расставлены жесткие кресла и круглые столы для картежников, в углу приютилась стойка, где распоряжается мисс Люси Стэг, барышня, которую можно обвинить во многом, но только не в стеснительности, а по стенам развешаны прекрасно подобранные картины на спортивные темы. В глубине вращающаяся дверь с надписью «Зал для бокса» ведет в большое пустое помещение, посредине которого устроен огороженный канатами ринг; здесь стены украшает только множество пар боксерских перчаток, принадлежавших в основном членам клуба «Коринф» – они приходят, чтобы брать уроки у чемпиона.

В тот вечер было еще рано, и в гостиной не было никого, кроме самого Крибба, наводившего порядок в ожидании важных гостей, да Люси – она неспешно протирала стаканы за своей стойкой. Возле входной двери за столиком, крытым зеленым сукном, сидел сморщенный, похожий на хорька человечек, по имени Билли Джейкс. Он обслуживал клиентов как букмекер, а также поставлял им собак и бойцовых петухов – за эту привилегию он отстегивал Тому кругленькую сумму ежегодно. Пока никаких клиентов не наблюдалось, он перебрался поближе к бару в гостиной.

– Что-то тихо нынче, Люси.

– Думаю, скоро станет пошумнее, Джейкс, – взглянув поверх полируемого стакана, откликнулась барышня. – Еще совсем рано.

– Эх, Люси, до чего же ты сегодня хороша! Похоже, придется мне на тебе жениться.

– Мистер Джейкс, придержите язык!

– Ну скажи мне, Люси, хочешь ли ты заработать деньжонок?

– Да кто же не хочет, мистер Джейкс!

– И сколько же ты получаешь на руки за месяц?

– Целых полсотни фунтов. Немало, а?

– А не хочешь превратить их в целую сотню?

– Конечно, не откажусь.

– Так поставь на Сарацинку, на Ипсомских скачках[66]. Я установлю тебе два к одному, а это лучше, чем я делаю для других. Кобыла – верняк, верь моему слову!

– Да неужто, Джейкс? Тогда я схожу за деньгами. Они наверху, в моем сундучке. Но только если вы и впрямь обещаете…

К счастью, честный Том Крибб был неподалеку и все слышал. Он крепко ухватил человечка за рукав и швырнул в направлении его рабочего столика.

– Ах ты, собака, вздумал обобрать девушку? Ей денежки нелегко даются!

– Ладно, ладно, Том. Я только пошутил! Билл Джейкс немножко пошутил. Я бы ни за что не обидел тебя, Люси!

– Довольно, – бросил Том. – Не обращай на него внимания, Люси. Пусть твои деньжата полежат в сундучке!

Обитая сукном дверь распахнулась, пропуская целую толпу франтов в черных, коричневых, зеленых и даже фиолетовых сюртуках. Джейкс сразу же возвысил свой пронзительный голос, привлекая всеобщее внимание.

– Благородные спортсмены, – вскричал он, – выбирайте лошадок и делайте ваши ставки! Вас ожидают мешки с золотом, вам остается лишь взять их в руки. Что скажете насчет Вудстока на Дерби? Или Сарацинки на Ипсом? Четыре к одному! Четыре к одному! Два к одному!

Коринфяне ненадолго собрались вокруг столика букмекера, – его болтовня забавляла их.

– Все это будет еще не скоро, Джейкс, – заметил лорд Рафтон, рослый, грубовато-добродушный землевладелец из провинции.

– Однако сомнения тают с каждым днем! Настал ваш час, благородные игроки! Настал час посеять семена! Золото, предлагаемое всякому, кто спросит, ждет, когда вы его подберете. Мне нравится выплачивать выигрыши. Мне приятно видеть вокруг счастливые лица. Я люблю, когда вы улыбаетесь. Настал ваш час!

– Положим, до начала состязаний половина лошадей может быть снята со скачек, – возразил сэр Чарльз Тревор, улыбчивый, невозмутимый Чарльз, чьи поместья были выжаты досуха его безумными излишествами.

– Не будет скачек, не будет и выплат. Старая фирма дает каждому игроку возможность получить навар на его деньги. Знатоки это высоко ценят. Сэр Джон Хоукер поставил пять сотен на Вудстока.

– О да, Дьявол Хоукер всегда знает, что делает, – заметил лорд Энерли, эффектный юный коринфянин.

– Лорд Рафтон, вы согласны дать пятьдесят за молодую кобылу на Ипсомском поле, четыре к одному?

– Идет, Джейкс, – сказал землевладелец, протягивая ему банкноту. – Надеюсь, я найду вас после скачек?

– Я буду сидеть вот за этим самым столом, милорд. Это место мое издавна. Дело хорошо налажено, милорд!

– Ну, если это надежные сведения, – сказал молодой коринфянин, – я тоже поставлю пятьдесят!

– Превосходно, о мой благородный спортсмен. Я принимаю три к одному.

– Мне казалось, вы говорили «четыре»?

– Четыре было раньше. Теперь – три. Вам повезло, что вы сделали ставку, пока не упало до двух. Желаете получить выигрыш банкнотами или золотом?

– Конечно, золотом!

– Отлично, сэр. Вы найдете меня здесь с мешком золотых монет ровно в десять утра в день после скачек. Это будет мешок из зеленой байки с ручками, чтобы вам удобнее было нести его. Кстати, у меня есть на примете петушок, который вышел победителем из множества схваток. Джентльмены, кто пожелает?..

Он не договорил: дверь снова распахнулась, и в проеме показались стройная фигура и угрюмое лицо сэра Джона Хоукера. Другие посетители перебрались к бару. Хоукер на минутку задержался у столика букмекера.

– Привет, Джейкс! Выворачиваете денежки из очередного дурака, как обычно?

– Полноте, сэр Джон! Вы же давно меня знаете!

– Мне ли тебя не знать, мерзавец! Ты вытянул из меня добрых две тысячи. Да, я слишком хорошо тебя знаю.

– Вам нужно только немного потерпеть. Вскорости вы все получите обратно, сэр Джон!

– Придержи язык! С меня довольно.

– Что вы, что вы, никаких обид, мой благородный спортсмен. А знаете, у меня в конюшнях содержится пестрый крысолов, самый лучший в Лондоне!

– Тогда странно, что он не покусал тебя. Привет, Том!

(Крибб, как обычно, вышел поприветствовать своих гостей-коринфян.)

– Добрый вечер, сэр Джон. Перчатки сегодня понадобятся?

– Посмотрим. Что вы можете предложить?

– С полдюжины новичков из Бристоля. Это местечко набито честолюбивыми парнями, как погреб – бутылками!

– Возможно, попозже я пощупаю кого-то из них.

– Только, пожалуйста, полегче с ними, сэр Джон. В прошлый раз вы сломали ребра тому парню из Линкольна и разбили ему сердце – он больше не хочет драться…

– Рано или поздно ему бы все равно сломали ребра. На что он годен, если не умеет принять наказание за неловкость как должное?

В комнату ввалились новые лица: один из них был пьян в стельку, другой чуть-чуть потрезвее – типичные образчики той толпы обывателей, которые день и ночь кружат по проторенной дорожке от Хеймаркета до Пентон-стрит и квартала Сент-Джеймс, воображая, что живут полной жизнью. Более пьяный из двух, молодой и неотесанный парень откуда-то из северных графств, был шумлив и агрессивен. Его приятель пытался ввести их приключения в какие-то рамки.

– Послушай, Джордж, – уговаривал он, – мы выпьем здесь по одной, потом пропустим еще по одной в «Уголке» и в «Погребах» и завершим поход жареными ребрышками у мамаши Симпсон…

Упоминание об этом блюде породило поток идей в сознании пьяного молодца. Он подошел, пошатываясь, к хозяину.

– Жареные ребрышки! – выкрикнул он, – слыш-ш-ите? Я хочу жареных ребрышек! Подайте б-б-людо… б-большш-ш-ое блюдо жареных ребрышек сию минуту, ин-н-наче рас-сер-жусь!

Том Крибб, хорошо знакомый с таким сортом клиентов, продолжал беседовать с Хоукером, и ухом не ведя. Они обсуждали возможных соперников старины Тома Шелтона, землекопа, когда Джордж вмешался снова:

– Где, чер-р-т меня побери, мои ребрышки? Эй, хозяин, дружище Том Крибб! Том, неси-сюда-сию-минуту-большущее-блюдо-ррребрышек, а не то я ррразмозжу твою старую башку!

Крибб по-прежнему не замечал его, и воинственность Джорджа возросла.