Взял в прокате переносной цветной телевизор, чтобы смотреть в постели войну в Персидском заливе.

От лица всех вооруженных сил США выступает человек, называющий себя «Колон Пауэлл». Всякий раз при виде его я начинаю думать о внутренностях и толстой кишке. Это отвлекает от серьезности Войны.

Сегодня мне на работу позвонил Берт Бакстер. (Убью того, кто дал ему этот номер.) Он хотел знать, «когда мы с его любимой девчонкой соберемся его навестить». Его «любимая девчонка» – Пандора. Ну почему Берт не может просто умереть, как остальные пенсионеры? Его качество жизни, должно быть, не слишком высоко. Он – только обуза для других (меня).

Берт ответил мне черной неблагодарностью, когда в прошлом году я выкопал могилу для его пса Штыка, хотя я готов спорить – никому не удастся в мерзлой почве ржавой садовой лопатой выкопать яму аккуратнее. Если бы у меня в распоряжении имелся приличный шанцевый инструмент, naturellement,[10] могила вышла бы куда лучше. По правде сказать, Штыка я ненавидел и боялся. День смерти презренной восточноевропейской овчарки стал для меня днем радости. Не нужно больше нюхать его зловонное дыхание. Не нужно засовывать в кошмарную злобную пасть укрепляющие таблетки Боба Мартина.

Берт некоторое время бормотал что-то о войне, а потом спросил, слыхал ли я о том, что мой заклятый враг Барри Кент выступал сегодня в программе «Остановим неделю». Кент явно рекламировал свой первый роман, «Дневник мурла». Отныне я совершенно убежден, что Бога быть просто не может. Именно я побудил Барри Кента сочинять стихи, и вот бывший бритоголовый, у которого мозги с мороженую горошину, не только написал роман, но и опубликовал его!!!

Пандора сегодня вечером сообщила, что Кент заставил хохотать Неда Шеррина, А. С. Байатт, Джонатана Миллера и Викторию Мэзер[11] почти безостановочно. Телефонные линии в Би-би-си явно раскалились от звонков слушателей с вопросом, когда же «Дневник мурла» наконец выйдет в свет (в понедельник). Это – абсолютно и окончательно последняя капля. Мой рассудок висит на хрупком волоске.

Проходя мимо книжного магазина «Уотерстоунз», я увидел, что в витрине стоит Барри Кент. Я поднял руку и сказал ему: «Привет, Баз» – и только потом понял, что ухмыляющийся скинхед – лишь вырезанный из картона силуэт. Всю витрину заполняли экземпляры «Дневника мурла». Я не стыжусь того, что с губ моих срывались одни проклятья.

Перелистывая страницы нетолстого томика, я выхватывал взглядом не только множество непристойностей, коими усеяна вся книга, но и заметил имя – «Аден Воул», которым Барри наградил одного из персонажей. Этот Аден Воул одержим анальными темами. Он шовинист, глубоко консервативен, и ему не везет с женщинами. Аден Воул – возмутительная карикатура на меня, сомнений нет. Я оклеветан Утром же позвоню своему поверенному. И пусть он или она (в действительности поверенного у меня пока нет) требует сотен тысяч фунтов компенсации за нанесенный ущерб. На самом деле я не смог заставить себя купить эту книгу. Чего ради я должен приумножать гонорары Барри Кента? Но, выходя из магазина, я заметил, что автор собирается читать отрывки из «Дневника мурла» во вторник в 7 часов вечера. Я буду в зале. Кент выйдет из «Уотер-стоунза» сломленным, когда я с ним покончу.

Каморка, ДООС. Только что послушал Кента в программе «Начнем неделю» по своему портативному приемнику. Барри явно расширил свой словарный запас. Мелвин Брэгг[12] сказал, что персонаж Аден Воул «изумительно смешон», и спросил, списан ли он с кого-нибудь в реальной жизни. Кент рассмеялся и ответил: «Ты же писатель, Мелв; сам знаешь, как оно бывает. Воул – это сплав факта и фантазии. Воул символизирует все, что я в этой стране ненавижу, – после новой монеты в пять пенсов, то есть». Остальные гости программы – Кен Фоллетт, Рой Хэттерсли, Бренда Мэддокс и Эдвард Пирс[13] – хохотали, точно канализационные трубы.

Оставшееся утро просматривал «Желтые страницы» в поисках адвоката с фамилией, которой можно доверять. Выбрал и позвонил «Пастору, Пастору, Пастору и Лютеру». Встречаюсь с мистером Лютером в четверг, в 11.30 утра. Вообщето в четверг утром я должен вместе с Брауном навестить тритонов Ньюпорт-Пагнелла, но ему придется общаться с ними одному. Здесь на карту поставлены моя репутация и мое будущее серьезного романиста.

Сегодня скончался Альфред Уэйнрайт, автор путеводителей по лесосекам Озерного края. Я пользовался его картами, когда предпринимал попытку совершить пеший поход «от побережья к побережью» вместе с молодежным клубом «Вне улиц». К сожалению, через полчаса после выхода из общежития в Гримзби у меня началась гипотермия,[14] и попытку побить рекорд пришлось оставить.

Рецензия на «Дневник мурла» в газете «Гардиан»:

Кладовка, 10 часов вечера. Взглянуть на Кента не удалось: все билеты распроданы. Хотел заговорить с ним, когда он входил в магазин, но и близко не подобрался. Его окружали пресса и агенты. На нем были солнечные очки. В январе.

Борода отрастает очень мило. Два угря на левой лопатке. Легкая боль в анусе, а во всем остальном мое физическое состояние превосходно.

Прочел в «Индепендент» длинное интервью с Барри Кентом. Врет с самого начала и до конца. Соврал даже о том, почему его посадили в тюрьму, утверждая, что ему дали полтора года за различные акты насилия, в то время как мне великолепно известно, что Барри осудили на четыре месяца за злоумышленную порчу живой изгороди из бирючины. Отправил факс в «Индепендент», восстановив истину. Никакого удовольствия мне это не доставило, но без Истины мы – ничем не лучше собак. Истина – вот самое важное в моей жизни. Без Истины нам конец.

Сегодня утром соврал Брауну по телефону, что не смогу ехать в тритоновый ареал Нью-порт-Пагнелла по причине жесточайшей мигрени. Браун разразился тирадой о том, что «за двадцать два года ни разу не взял отгула». Потом расхвастался, что «даже несколько крупных камней из почек у него вышли прямо в уборной на работе». Видимо, унитаз именно поэтому треснул.

На встречу с поверенным, мистером Лютером, я опоздал, хотя из дому вышел заблаговременно, – еще одна петля времени или потеря памяти? Как бы там ни было – загадка. Рассказывая Лютеру (с обилием подробностей) о клевете Барри Кента, я заметил, как он несколько раз зевнул. Предполагаю, что адвокат поздно лег: выглядит беспутным субъектом. Носит подтяжки с портретом Мэрилин Монро.

В конце концов мистер Лютер поднял руку и сказал – довольно раздраженно:

– Хватит, я уже достаточно услышал. – Затем перегнулся через стол и спросил: – Вы чрезмерно богаты?

– Нет, – ответил я, – не чрезмерно.

Тогда он спросил:

– Вы отчаянно бедны?

– Не отчаянно. Именно поэтому я…

Лютер перебил меня:

– Потому что, если вы не чрезмерно богаты и не отчаянно бедны, вы не можете позволить себе судебный процесс. Вы не правомочны обращаться за юридической ссудой и не можете позволить себе платить адвокату тысячу фунтов в день, не так ли?