Фем. Сашка не мой любовник. Он просто мой очень хороший друг.
Би. Много тебя навещал твой друг, когда тебя повесили?
Фем. Не разрешалось.
Би. Я же тебе предлагала, кого ты хочешь видеть из своих любовников! Ты глазами хлоп-хлоп. Никого. А так наш телефон молчал. Все твои так называемые друзья не звонили. Ни один любовник.
Фем. Какие любовники, ты что!
Би. Они все, кто на тебе лежал, были твои любовники.
Фем. Я тебе повторяю в какой раз, был обрыв троса. Все оказались на дне колодца. Я была внизу.
Би. Мы все это знаем. Ты была под ними. А я тебя спасла!
Фем. Меня вытащил из колодца Саша.
Би. Меня надо любить! Я тебя спасла, я! И в результате ты меня ненавидишь! Люди не выносят, если кто им посвятил всю свою жизнь. Я удобрение для тебя.
Фем. Все родители удобрение для своих детей.
Би. О нет! Взял и сделал аборт! Или оставил в детдоме! Или бросил, как твой отец!
Фем. Ты делала аборт.
Би. Это ты делала аборт! У тебя нет и не будет никогда детей! И не плачь!
Фем. Не буду. (Плачет.)
Би. Кто плачет, жалеет сам себя. Не жалей себя, жалей меня. Я была женщина. А теперь меня только в цирке показывать. Двухголовая с прыщом на левом носу.
Фем. Я тебя ненавижу. Особенно когда ты срешь.
Би. Хорошо, больше не буду…
Фем. Когда ты жрешь.
Би. Клянусь, никогда не съем ни куска…
Фем. Когда ты пукаешь.
Би. Не буду больше никогда…
Фем. Это раскаты грома!
Би. Я сама стесняюсь. Все понимаю, но не могу удержаться, больные кишки. Норкин говорит, это болезнь метеоризм.
Фем. Жрать не надо так!
Би. Это от бедности, от бедности! Бесплатно ведь! Муки голода невыносимы. (Достает из сумки хлеб, начинает жевать.) Бедность увеличивает аппетит!
Фем. Ну вот, ты же обещала!
Би. Дети такие требовательные! Не любят смотреть, как родители едят. Я сама ненавидела, когда за столом моя мать ела. (Жует.)
Фем. Надо бороться с собой. Я вот не ем почти что ничего.
Би. Ты куришь. Не кури! Травишь мой организм! Легкие это мои!
Фем. Представляешь, ты сожрала этот кусок, потом он идет у тебя в желудок камнем, ты его перевариваешь…
Би. Да! (Ест.)
Фем. И он проваливается в твои больные кишки, пенится там, разлагается!
Би. Да!
Фем. Живот пучит! А потом ты усаживаешься на унитаз, и у тебя ничего не выходит.
Би. О, боли, боли! О, вечерняя земля! Бог ты мой, какие муки! (Ест.) Есть-то не больно! Чрево хватает все! Жадно! Воронка затягивает! (Ест.)
Фем. И эта вонь! За что я должна это выносить?
Би. Когда я тебя рожала, думаешь, это было чисто? Хорошо пахло? А все вокруг меня собрались. Потому что была смертельная опасность, что ты не родишься. И это все уважали.
Фем. Сколько можно рассказывать одно и то же?
Би. А кому мне это рассказывать-то, это же твои роды были! Ты рожалась! Ни с чем не сравнимая боль! И сейчас ни с чем не сравнимая боль!
Фем. Ни с чем не сравнимая боль, это когда тебя казнят. Отрубили голову, а потом повесили!
Би. Ну я не знаю, меня не казнили. Как-то не пришлось. Но я думаю, что при казни больше муки скорей душевные, страх там, кошмар. А сама-то боль длится быстро.
Фем. Не быстро.
Би. Ну вот. А я решила не кричать.
Фем. Я не кричала. Колин сказал: «Проверьте, есть ли сознание».
Би. А я крикнула: «Сестра! Сестра!» А голос-то меццо-сопрано! Прозвучал, видно, они все вздрогнули.
Фем. Когда ты видишь свою отрубленную шею там, внизу… Когда ты возносишься над собой…
Би. Сестра! Я рожаю!
Фем. Я все видела! Глаза мои были широко открыты.
Би. И вдруг они все быстра ушли. Растворились вокруг. И тут ты у меня в животе как разбежалась, как бычок, и головой бум! Как об забор! И вышли воды.
Фем. Это самое страшное, висеть…
Би. Не самое страшное. А вот когда тебя все покинули… И ты одна… И всем плевать… Спасение ушло… Ты знаешь, что они могут подойти, но никто не подходит! Во время смерти, наверное, самое главное – это обида.
Фем. Обида, да. За что такая судьба. Ни у кого такой судьбы. Несут голову, вешают в сосуде… Все чувствуешь… Оставляют одну без сна… Подопытный кролик… Как кролики, мыши все чувствуют!
Би. Брось, ты была под наркозом.
Фем. Нет…
Би. И тут я поднатужилась окончательно и выдавила тебя из себя! Ты родилась живая!
Фем. И зачем. Зачем?
Би. Они мне тебя показывают и спрашивают: «Мамаша, это кто у вас, мальчик или девочка?» Я говорю: «Мальчик». Они: «Да это у нее просто пуповинка торчит, у вас девочка!»
Фем. Один вопрос.
Би. Нет, не кури.
Фем. Не то. Другое.
Би. Нет, я не хочу умирать. Спасибо.
Фем. Поменяемся, и всё.
Би. Оставь глупости.
Фем. Ты же сказала, что можешь отдать за меня жизнь. Отдай.
Би. Колин больше не будет повторять тот проект с висящей головой, он сказал. Проект окончен.
Фем. Уговори его!
Би. Не берусь.
Фем. И тогда где же твоя самоотверженность? Всё! Кончился героизм!
Би. Ты хочешь меня казнить для своего удобства?
Фем. Я еще не родила ребенка!
Би. Так давай родим! Искусственное зачатие, и всё! Или хочешь, Норкин придет. Ты спрячешь голову под подушкой. Он будет опираться на руки.
Фем. Боже мой, свободы! Свободы!
Би. Родим ребенка, тогда тебе не понадобится свобода. Будешь занята каждую секунду.
Фем. Это ты, ты родишь опять.
Би. Не все ли равно?
Фем. Мне не все равно, я родила или нет.
Би. Смирись. Такой уж у тебя рок судьбы. Смирись! Не надо быть такой гордой! Каждому свое.
Фем. Но если ты можешь меня оставить в покое? Спаси меня, освободи от себя!
Би. И ты можешь быть свободной, когда у меня отрежут голову? Да я умру от одного горя, что ты меня предала! Каково тебе будет жить?
Фем. Пока что ты меня предаешь. Заедаешь мою жизнь. А могла бы не мешать. Уйди!
Би. Оставь эти глупости. Мать всегда чему-то мешает и якобы стоит на пути счастья своих детей.
Фем. Ну мамочка, ну пожалуйста! Ну спаси меня, ты ведь такая добрая на самом деле!
Би. Ну ладно, хорошо. Ты будешь мой палач. Договорились. Но сейчас мы с тобой накрасимся, причешемся.
Фем. Ты согласилась? Мамочка, любименькая!
Би. Но ты понимаешь, что это не сейчас. Не сию минуту. А скажи, зачем ты хочешь свободы? Ты желаешь продолжить свою историю с Михаилом? А знаешь ли ты, что он голубой? У него мужчина. Они оба постриглись налысо, это у них обручальная стрижка, чтобы никто их не любил.
Фем (с заткнутыми ушами, рука аркой над головой). Ничего не слышу.
Би. Никто не знает, никто не знает! Как я тут одна! Вообрази, я здесь одна! Никто меня не понимает! (Поет.) Рассудок мой изнемогает, и молча гибнуть я должна. (Внезапно.) Песнь всех людей Чайковского.
Фем. Заколебала. Певица.
Би. Я им, прессе, учти, расскажу всё. Пусть. Пусть кому-то будет не по себе. Всё расскажу в газеты.
Фем. Заколебала. (Передразнивает.) Я жду тебя, я жду тебя.
Би (поет). Я жду тебя, я жду тебя! Приди, приди! Але! Ты же не знаешь ничего. Не хочешь знать. Не слушаешь меня! Подушку на ухо или затыкаешь слуховой проход пальцем! Второй затыкаешь локтем!
Фем (отворачивается). Вот был бы хороший кляп, был бы кляп! (Вертит кулаком перед лицом Би.) Ох!
