В отличие от минималистичного хай-тека, в котором были выдержаны кабинеты врачей, четвертый этаж должен был поражать торжественным и пышным имперским стилем. Широкий коридор, стенные панели из благородных пород дерева, толстые ковры, сотканные вручную. Огромная комната для переговоров, которую уместнее было назвать залом, с длинным столом и двумя десятками стульев, стилизованных под антикварную мебель девятнадцатого века. Обширная приемная, которой заканчивался коридор, с кожаными креслами, диванами, и гигантским столом, за которым восседала секретарша – и не какая-нибудь унылая поношенная кляча, как в Бюро, а самая настоящая мисс Краса России то ли прошлого, то ли позапрошлого года: высокая, холеная, блондинистая и дорогая, как мебельный гарнитур в приемной. Апофеозом всего этого великолепия был сам кабинет. К его обустройству Кобот подошел с особым тщанием: если кабинет в Бюро был рабочим местом функционера, пусть даже высокопоставленного, и хранил в своей обстановке и атмосфере память обо всех тех унылых патологоанатомах, которые занимали его раньше, то кабинету в «Данко» Кобот стремился придать черты своей собственной яркой индивидуальности. Кроме дорогой тяжеловесной мебели – мореный дуб, кожа, ткань ручной работы, – расположившейся на широких просторах букового паркета и персидского ковра, тут были написанные маслом картины на стенах, книги в кожаных переплетах, слипшиеся на полках шкафов в декоративные ряды, блестящие стеклом рамки с дипломами и сертификатами и даже охотничьи трофеи. Голова кабана с двумя устрашающе торчащими из пасти клыками укреплена над длинным кожаным диваном, а напротив нее, глаза в глаза – голова оленя, украшенная ветвистыми рогами.

Кобот был уверен, что кабинет произвел на Алину сильное впечатление. В конце концов, так и задумано: тут все должно подчеркивать стиль, вкус и статус хозяина. Он видел, как внимательно посматривала она по сторонам, когда рассказывала о результатах эксгумации. Надо придумать предлог и как-нибудь попросить ее задержаться в «Данко» допоздна. Тогда он отпустит свою декоративную секретаршу и пригласит Алину к себе: хороший коньяк или коллекционное вино, вечер, дождь за окном, негромкая проникновенная беседа… кто знает, как долго сможет сопротивляться всему этому кажущееся бесстрастным сердце маленькой Снежной Королевы.

Кобот помотал головой и постарался все-таки сосредоточиться на чтении. Так уж несправедливо устроена жизнь: успехи и достижения обязательно должны быть отравлены какой-нибудь неприятной, досаждающей пакостью, преподнесенной тебе судьбой неожиданно и словно бы с издевательской усмешкой. Вся роскошь его апартаментов вряд ли могла сильно впечатлить клиентов «Данко», да они и не особо рассматривали столь тщательно подобранные детали интерьера: быстро проходили прямо в кабинет, проводили там ровно столько времени, сколько было нужно, и быстро уходили, получив желаемое. Огромный зал для переговоров пустовал, и самым частым его посетителем являлась уборщица, стиравшая пыль со стола и антикварных стульев: совещания проводить было не с кем и незачем, многочисленным делегациям деловых партнеров тоже было взяться неоткуда, а с теми партнерами, которые действительно имели решающее значение для бизнеса Кобота, приходилось встречаться в других, гораздо менее приятных местах. Для своих пациентов он не стал ни другом, ни даже знакомым: никто не спешил приглашать Кобота на праздники или клубные вечеринки, и он с досадой думал о том, что остается для всех просто патологоанатомом, пусть и ставшим по ряду причин незаменимым, но от этого нисколько не более уважаемым. Временами он чувствовал себя человеком, который прошел без приглашения на светский прием, и все знают, что приглашения у него нет, и смотрят на него с легким презрением. А теперь даже женщина, которая так ему нравилась и о которой он думал все чаще, явилась к нему в кабинет только затем, чтобы сообщить не самые лучшие новости. Да что уж там, прямо скажем: тревожные и неприятные новости.

Кобот еще раз пробежал глазами строки акта исследования эксгумированного тела, вздохнул, взял в руки телефон и набрал номер.

– Абдулла, привет. Это я.

– Да, привет, ну, что у нас? – прокаркал в трубке знакомый голос. На заднем фоне был слышен звук включенного сигнала поворота и чей-то невнятный бубнеж: видимо, Абдулла куда-то ехал со своим водителем и многочисленными охранниками, на которых Кобот не мог смотреть без дрожи.

– Мой эксперт закончил все исследования, мы даже выкопали одно тело. Ну что, все подтвердилось. Последний инцидент – это наш случай. Вот.

– Точно знаешь?

Кобот помедлил.

– Да, – наконец сказал он. – Я уверен, и мой эксперт тоже. Оружие и способ…

– Давай по телефону меньше слов, да? – перебил его Абдулла. – Понятно все. Значит, кинуть меня захотели… – И он добавил несколько хриплых ругательств на незнакомом языке.

Пауза. Кобот ждал. В трубке по-прежнему слышались голоса: то ли брань, то ли просто разговор – он никогда не мог разобраться в интонациях земляков Абдуллы.

– Слушай меня, – заговорил тот. – Я сегодня в Москву лечу по делам, а им встречу назначу на следующей неделе, когда буду готов, разберусь раз и навсегда, чтобы непоняток таких у нас больше не было. Встречаться у тебя будем, где и раньше. Ты тоже придешь, понял?

– Понял. – Кобот проглотил неприятный комок в горле.

– Хорошо. Ну а ты давай там, нажимай по своей главной работе. У нас теперь другого не дано, все от тебя будет зависеть, как ты сработаешь. Я когда вернусь, тебе еще материал привезу, много, так что старайся, если все так сложилось, времени совсем немного у нас. Понял меня?

– Да.

– И что там эта твоя экспертша? Точно нормально все с ней?

Кобот снова вздохнул.

– Все совершенно нормально, Абдулла. Она уже на работу ко мне вышла, все исследования сделала, как надо. Нет проблем.

– Ну хорошо. Смотри, под твою личную ответственность, ясно?

Кобот с тоской посмотрел в окно и кивнул.

– Ясно.

– Все тогда. Позвоню тебе, когда встреча будет. – И, прокаркав, по обыкновению, несколько непонятных слов, Абдулла отключился.

Кобот положил трубку на стол и вытер со лба мелкие капельки пота: проклятые нервы, проклятая жара в кабинете, с которой ничего нельзя поделать. Иногда цена, которую ему лично приходилось платить за этот кабинет, за огромные деньги, которые он здесь зарабатывал, за лимонно-желтый «Range Rover», за всю свою теперешнюю жизнь, казалась ему несправедливо большой.

Он еще некоторое время посидел в кресле, потом открыл ящик стола, вытащил оттуда стальной ключ, встал и направился к дверям. Абдулла был прав: у него есть гораздо более важная работа, чем выполнять представительские функции хозяина «Данко», и в работе этой надо было «нажимать», и чем сильнее, тем лучше. К тому же в ее результатах он был заинтересован лично – и даже больше, чем мог себе представить Абдулла.

Кобот вышел из кабинета и не спеша пошел по широкому коридору в сторону массивной железной двери в дальнем его конце.

В воскресенье Алина хотела отдохнуть и спокойно подумать. Ей нужно было снова почувствовать стремительно забытое ощущение нормальной жизни: начать день с пробежки в парке, позвонить папе и наконец-таки приехать к нему в гости, что она собиралась сделать уже пару месяцев. Сейчас ей очень этого хотелось: провести с ним время, поговорить, может быть, даже съездить на стрельбище – отец увлекался стендовой стрельбой, и Алина несколько раз присоединялась к нему, азартно пытаясь попасть по летящим тарелочкам из тяжелого ружья. Потом можно вместе поужинать в тихом, приличном месте: что-нибудь итальянское идеально подойдет для такого случая. А вечером она будет сидеть дома с книжкой и бокалом вина под уютное бормотание телевизора, и вот тогда, когда мысли ее, взбудораженные лихорадкой событий последних дней, успокоятся, она сможет здраво и отстраненно подумать обо всем, проанализировать происходящее и решить, как действовать дальше.