2О7
уже в эпоху Ромула, даже если населяли их родственники. О появлении территориальных общин в Риме можно судить по некоторым данным традиции. Попробуем проанализировать их. Конечно, это сочинения сравнительно поздних авторов, но осведомленных зачастую лучше, чем кажется современному исследователю. Осторожное и критическое отношение к каждому из их сообщений в отдельности позволяет выявить заслуживающий доверия материал.
Как известно, одна из вершин Палатинского холма называлась Гермалом. Этимологию этого топонима сообщает Варрон: Germalus а germanis,,omulo et Bemo (Varro, 11, V, 54). Это объяснение затем повторит Плутарх (R., III). Однако здесь, как нам кажется, типичный пример осмысления ставшего непонятным названия с помощью привычных представлений, т. е. легенды о близнецах. Варрон был знатоком родного языка, поэтому мы можем доверять его этимологии, но только в первой ее части, а именно: "Гермал -- от братьев". Иными словами, в названии Гермала могло сохраниться воспоминание о том, что населяли его родственники, братья, что на этом холме существовал родовой поселок. Но в условиях родового строя, когда расположенные поблизости селения все имели родовой характер, такое название было бы бессмысленным, так как не отличало бы этот поселок от других. Гермалом могли назвать холм и селение жители близлежащего, очевидно на том же Палатине поселения, родовое единство которых было нарушено или разрушено, и они жили уже соседскородовой или соседской общиной.
Античная традиция приписывает Ромулу множество реформ, персонифицируя в нем социально-политическое развитие Рима и кумулируя в нем деятельность архаических правителей, вероятно, на протяжении не одного поколения. Как мы уже писали, одно из ромуловых установлений разрешало избавляться сразу от новорожденных калек, убедив, однако, в неполноценности ребенка пятерых ближайших соседей. Дионисий, рассказывая о необходимости в указанном случае обращаться к свидетелям, называет их не родственниками, а именно соседями: лл~т'~ъдра~й ю.<; ~ууют' о'.хо ~ал (Dionys., II, 15) . Пять свидетелей -- древнейшая норма, связанная с манципацией, зафиксированная таким архаическим памятником, как законы XII таблиц (VI, 1; 5b) и вышедшая из употребления ко времени Дионисия. Это позволяет думать, что сообщение Дионисия заключает в себе достоверный факт той глубокой древности, которая ассоциировалась в эпоху Республики со временем Ромула и может служить указанием на существование в Риме предполисной поры соседской общины.
Ромулу же приписывается и учреждение asylum (Plut., К., ХХ; Liv., I, 8, 5; Dio Cass., 47, 19). Эта традиция весьма интересна в плане поставленного нами вопроса. Во-первых, она отчетливо отражает очень ранний хронологический слой римской истории, так как связана с рассказом об основании города исключительно молодежью, с воспоминанием о ver sacrum (Dionys., I, 16; Fest. ver sacr.). Ведь убежище, как и похищение сабинянок, служило делу увеличения населения. Поме~цение asylum на Капитолии может звучать анахронизмом, если счи-
208
тать, что этот холм был заселен позднее, чем Палатин и Эсквилин. Однако теперь есть основания полагать, что он был обитаем еще до Ромула. Таким образом, никакая неточность не может дискредитировать традицию об убежище, так как в Риме их, видимо, с течением времени стало несколько. Дионисий Галикарнасский (IV, 36) упоминает еще убежище Дианы на Авентине. Капитолий как место убежища мог удержаться в воспоминаниях поздних писателей благодаря тому, что на этом холме находились наиболее древние и прославленные храмы.
Во-вторых, в сообщениях об asylum говорится, что прибегающие к нему принимаются в общину. Именно после притока новых поселенцев Ромул начал "строительство" государства. Пришельцы, которых Ливий презрительно именует ех finitimis populis turba, толпой, стремившейся к перемене своего положения, принадлежавшей соседним народам, не были, конечно, родичами Ромуловых товарищей. Значит, и рассказ об asylum содержит указание на то, что Рим в эпоху Ромула не был уже родовым поселком, что в римском синойкизме участвовали, по-видимому, и общины соседского типа.
Добавим несколько слов еще об одном обстоятельстве, являющемся бесспорным историческим фактом. Как доказал Э. Серени, в Лигурии II в. до н. э. -- I в. н. э. существовали соседские сельские общины. Судя по неримским названиям деревень, упоминаемым в Велейской таблице (Blondelia, Iuanelius, Lubelius, Nitelius), с типичным восточно- лигурийским суффиксом -- el6З, сельские общины этого района Италии возникли до римского завоевания, пережиточно и устойчиво сохраняя свою организацию. Следовательно, соседские сельские общины были присущи Древней Италии, по крайней мере в принадлежащих лигурам областях, включая Лаций, частью которого был Рим. О возможности ретроспективного использования приведенных выше данных говорят сообщения античных авторов. Ливий (V, 35, 2), упоминая лигуров, применяет к ним слово "gentes". Еще во II в. до н'. э. апуанские лигуры жили деревнями (vici), имея лишь укрепленные поселки (castella), а не города (Liv., XXXIX, 32, 2). Страбон (V, 2, 1), опираясь на Посидония, и Диодор (V, 39) отмечают крайнюю примитивность культуры, особенно горных лигуров, даже по сравнению с соседними кельтами. Страбон называет их "совершенными варварами" (теХйв~ P~pgnpns IV, 6, 4).
Дополним сказанное еще одним соображением, касающимся, правда, не Рима специально, а полиса вообще. По наблюдению Аристотеля (Pol., I. 1, 7), общественное развитие шло по линии: дом -- деревня-- полис. Не принимая, естественно, первой ступени этой трехчленной формулы -- отправного пункта патриархальной теории, опровергаемой этнографическим материалом, следует все же с вниманием отнестись к остальному. Аристотель, изучивший более полутора сотен государственных образований древности, лично видевший и хорошо знавший как греческий, так и значительно более архаичный македонский мир,
" S e r e n i Е. Comunita rurali пе11'Italia antica. Когпа, 1955, р. 377.
209
8 И Л. Маяк
мог с полным основанием говорить, что полису предшествовала деревня, т. е. сельская (соседская, территориальная) община.
Теперь остановимся на упоминании античных писателей о пагах в Риме именно при первых царях. Эти авторы -- греки, Дионисий и Плутарх. Галикарнасец (II. 47), ссылаясь на Варрона, сообщает, что еще до похищения сабинянок Ромул дал названия куриям "частично по мужам-гегемонам, частично по пагам". Отсюда следует, что паги предшествовали в Риме куриям. Но как понимает паги Дионисий? Это выявляется из его рассказа о реформе Сервия Туллия, в котором говорится, что царь поделил "землю на части на холмах, где сама природа места легко защищала земледельцев, и устроил убежища, которые называются греческим названием л~уо~. Туда собираются с полей, когда подходит враг> (IV, 15) . Далее Дионисий сообщает, что паги имеют магистров, которые должны знать имена землевладельцев, населяющих паги, а также их участки (хт-а~се~g) и вообще их имущество, и которым надлежит заботиться об устройстве алтарей в честь божеств-покровителей пага и о празднествах Паганалий. Из. текста следует, что Дионисий пытается осмыслить латинское слово "pagus" с помощью греческого "лхуор>, поскольку помещает паги на возвышенных местах, что как раз противоречит противопоставлению moiites и pagi в латинской традиции. Но вместе с тем он верно понимает паги как территориальные сельские административные единицы, что соответствует положению вещей в его время. Значит, деление на паги (=территориальные округа) восходит, по Дионисию, если не к доромуловой эпохе, то к ее началу, т. е. к глубокой древности.'Именно лишь в таком смысле можно понять его замечание, что паги предшествовали куриям.
У Плутарха (N., 16) паги упоминаются в связи с Нумой, провед-- шим границы римских владений и разделившим полученные Ромулом земли между неимущими гражданами. Розданные им участки Нума якобы назвал пагами. Иными словами, у Плутарха паги -- это земельные наделы, данные беднякам в условиях упорядочения границ римских владений, что связывает их с территориальным, а не родовым принципом деления Рима. Касаясь вопроса об этимологии слова pagus,. Т. Моммзен отметил, что греческие глоссаторы верно сопоставляютпаг с египетскими толарра или vopnc.
