Согласно Дионисию (П, 10), клиенты занимались производительным трудом, т. е. земледелием, были пастухами и ремесленниками. И род их занятий и положение в отношении патрона позволяют видеть клиентов в некоторых пассажах античных авторов, где они и не названы, но которые проясняют клиентский статус. Так, у Нония Марцелла (viritim) значится, что Сервий Туллий распределил полюдно за городом земли между клиентами (liberis) в 26 (число, очевидно, ошибочное!) сельских трибах. Можно думать, что это было продолжением старой практики.
Та же древняя практика зафиксирована, видимо, фестом в его определениях patres и patrocinia. Первыми, по его мнению, назывались сенаторы, которых учредил еще Ромул, потому что они давали участки земли незнатным (или более бедным tenuioribus) как собственным детям. Второе получило название, потому что плебс (plebs) был распределен между patres, чтобы он с их помощью был в безопасности. Поскольку Фест, а за ним и Павел Диакон говорят: "Plebs... distributa inter patres ut еогшп opibus tuta esset", под безопасностью следует понимать защиту в социальном, а не военном плане, потому что и в плебсе, распределенном среди отцов, надо видеть клиентов. Отказ Н. Рулана от такого толкования кажется нам совершенно неправомерным. Как первое, так и второе определение по своей сути связывают клиентов с получением от патронов какого-то важного иму-- щества, в первую очередь земли, т. е. основного средства производства.
Приведенный здесь материал из сочинений античных авторов дает
156
возможность утверждать, что в начале эпохи царей в Риме уже существовали отношения патроната -- клиентелы. Форма этих отношений закрепилась в Риме надолго, как показывают законы XII таблиц и античная традиция. Несомненно, от принятия клиентов в род идут установления, зафиксированные в V таблице законов. Правда, там речь идет о вольноотпущенниках (liberti), но существо дела это не меняет. В одном законе (V, 8а) предусмотрено наследование патроном имущества бездетного либерта, а в другом (V, 8б) -- переход имущества либерта в семью патрона. Это вполне согласуется с сообщениями Дионисия (II, 10) об установлении "родственных и кровных связей пелатов с простатами", которые предполагали в том числе участие первых в тратах, относящихся к роду. Свидетельством древности клиентелы, подтверждающим правильность сообщений о ней античных авторов, подчеркивавших ее сакральный характер (Dionys., II, 10 и Serv. Леп., VI, 609), может служить закон (VIII, 21), предписывающий священное проклятие патрону, повредившему своему клиенту. Особенно существенно то, что проклятие и даже посвящение отступника подземным богам приписано Ромулу.
Наличие клиентов в Риме вызывает к жизни вопрос о происхождении этого института. Дионисий (II, 8) дает основание полагать, что по крайней мере частично клиенты комплектовались из чужаков, не связанных ни с каким родом. Однако, как мы видели, любые пришельцы в Рим принимались в "гражданство", т. е. в формирующуюся общину, в составляющие ее курии. Это мог быть род или часть рода, но нельзя, конечно, исключить и отдельных индивидов. Поэтому при первых царях такой путь образования клиентелы, т. е. из пришлых в Рим, был исключением и имел минимальное значение. Гораздо больше оснований считать, что возникновение клиентелы тогда было результатом расслоения внутри gentes, а так же между gentes. Рассмотренный выше материал наших источников позволяет говорить о заметной уже при Ромуле разнице между влиятельными и толпой, знатными и безвестными, низкими, неудачливыми, которые нуждались в патронате. Иными словами, клиентами становились люди из состава populus. Вряд ли можно думать, что этому противоречит текст Авла Геллия (V, 13, 4), в котором говорится, что в защиту клиента свидетельствуют против когнатов, в то время как против клиента никто не даст показаний. Здесь речь идет о клиентах-чужаках. Это могут быть либо плебеи, что относится к более позднему времени, чем начало царского периода, либо члены "лишних" для данного рода семей, либо члены других, опустившихся римских родов, искавшие защиты у более удачливых римлян, т. е. люди, принадлежавшие совокупности римского народа, что могло иметь место в рассматриваемое время.
Кроме упомянутых сообщений древних авторов о существовании такой категории людей, т. е. о происходящей социальной дифференциации, можно назвать конкретные показатели этого явления. Среди предписаний Ромула значится обязанность клиентов помогать своими средствами патронам выдавать замуж их дочерей в том случае, если отцы нуждались в этом, т. е. если они находились в затруднительном поло-
157
жении (el mtnvl(ot ev о1 катаре<; артуа сач -- Dionys., и, 10) . Ha обязанности клиентов лежал выкуп (то Хлро~) патронов и их сыновей, если они оказывались заложниками, а также другие траты (Дионисий, там же). Об обязанности клиентов помогать бедным патронам выдавать замуж их дочерей и расплачиваться с их кредиторами упоминает и Плутарх (R., XIII), добавляя, что впоследствии принимать материальную помощь (Кр~рсста) от людей более низкого положения (ларйтй~ талелотарол) стало считаться позорным. Отсюда можно вывести заключение, что и патроны, т. е. родовая знать, могли оказаться в стеснительных обстоятельствах, могли обеднеть, потерять в войне своего главу, опуститься в своем положении.
Среди народов, не дошедших еще до стадии классообразования, известны не только клиентские отношения, но и пути их формирования. В частности, Ламберт" описал появление клиентских связей у ирландцев раннего средневековья в результате разрастания большесемейной патриархальной общины fine. Родственники, вышедшие за рамки 4-й степени родства по прямой линии, становились клиентами, если не образовывали самостоятельной fine, обеспеченной земельным участком. Аналогичное положение могло сложиться и внутри римского рода. На наличие многих семей внутри рода указывают Фест (Aelia gens) и Павел Диакон (Aemilia gens) на примере родов Элиев и Эмилиев.
О неустойчивости привилегированного положения целых родов может свидетельствовать то, что их было сначала 100, а потом 200, в то время как в качестве знатных и влиятельных в источниках фигурирует не более 20. Любопытно, что среди них не только те, которые занимали почетное положение в эпоху Республики, как Фабии, Клавдии, Юлии или Эмилии, почему они могли особенно запомниться римским писателям, но и те, которые в число прославившихся ни в фасты, ни в анналы не попали, как Клелии и Мамилии, или упоминаются в них очень редко, как Горации, Квинкции и Квинтилии. Последнее обстоятельство особенно убедительно говорит в пользу достоверности сообщений о знатности поименованных родов в раннем Риме и о потере ими значения впоследствии. Очень красноречива и судьба Потициев и Пинариев, уже в древнейшую пору различавшихся по степени знатности. Об этом говориттот известный факт, что Потиции, отправлявшие культ Геркулеса вместе с Пинариями, получали лучшую часть жертвенного мяса, пока род Потициев не вымер (Liv., I, 7, 12 -- 14; Cic., de div., I!, 21, 46; Macr., Sat., I, 21; Ш, 6). Когда же перестали существовать и Пинарии, отправление культа перешло к общественным рабам.
На социальную дифференциацию в начале царской эпохи указывает не только существование клиентов. Кроме них рядом с родовладыками упоминаются в традиции "друзья и сотоварищи", а также простолюдины. Последние обозначаются обычно как "плебс" или "на-
~' L am b e r t J. N. Les origines de Rome а la lumiere du droit compare, р. 347.
158
род" у латинских авторов, как то пХт~хо~ и 6qpo~ixo'". -- у греческих в том случае, когда под этими терминами не кроются клиенты, от которых они отличаются. Правда, Цицерон (r.р., II, 9, 16) дает повод к их отождествлению, поскольку говорит, что Ромул распределил плебс на клиентелы. Однако из контекста Цицерона все же не следует, что все "плебеи" становились клиентами; то же относится и к тексту Ливия. В доказательство приведем эпизод с похищением сабинянок, когда римская молодежь бросилась похищать девушек, кому какая придется, и только некоторых красавиц простолюдины (ех plebe homines) приносили в дома знати (primoribus patrum -- Liv., I, 9, 11). Здесь "плебеи" действуют и выглядят как равноправные члены общины. В изображении этого же эпизода у Плутарха (Quaest. Rom., 31) уже определенно различаются "плебеи" и "клиенты". Таким образом, нам кажется правомерным выделить среди populus не только верхушку, знать (патрициев, или, точнее, patres), но и основную массу людей, входивших в гентильную организацию Рима, не нуждавшихся в патронате, как клиенты. Эта рядовая масса populus, которую античные авторы модернистски именуют плебеями, участвует в народном собрании и фактически совпадает с патрициями. По словам Дионисия (II, 8), патрициев, т. е. patres, родовладык, цари обычно созывали с помощью глашатая, который называл каждого по имени. Л демотиков, поскольку их было много и они были не столь уважаемы, призывали на собрание по сигналу трубача. Значит, эти "плебеи", вопреки заявлению Дионисия (I I, 9), говорящего, что только "патриции" осуществляли управление, т. е. суд и жреческие обязанности, тоже принимали участие в общественных делах. Они же участвовали и в общественном производстве, в земледелии, скотоводстве и ремесле (Dionys., ibidem).
