Сначала ничто не говорило о необычности нашей очередной остановки, если не считать того, что было еще слишком рано. Однако никто не спешил отдавать приказ о подготовке оборонительных сооружений, и у меня не имелось оснований полагать, что именно эти позиции мы будем защищать. Позднее я узнал, что по первоначальному плану наша бригада должна была участвовать во фланговой атаке на армию Форнии, но потом, когда в самую последнюю минуту Сетра узнала, как Форния развернул свои войска, она от него отказалась.

"Разворачивать". Военное слово. Я узнал его от Сетры. Нужно обязательно использовать его в присутствии Крейгара, чтобы посмотреть на его реакцию.

Вирт и Элбурр выкопали яму для костра, пока я и Нэппер устанавливали палатку.

- Деревьев нигде не видно, - сказал Элбурр.

- Значит, мы замерзнем? - спросил я. Они ничего мне не ответили.

- Фургоны подойдут часа через два, - заметила Вирт. Я вопросительно посмотрел на Нэппера.

- Уголь, - пояснил он.

Я почувствовал себя глупцом и больше ничего не сказал.

Мы разбили лагерь, но я продолжал посматривать в сторону горы, склоны которой уходили за облака. Изредка над нами пролетали гигантские джареги, и Лойош торопливо нырял под мой плащ. Стена посвящена памяти Барита, и до тех пор, пока она будет стоять, всякий, кто ее увидит, вспомнит о нем. Тронет ли это самого Барита? Как обидно и какая ирония, что он так и не узнает, что в его честь названа скала.

Впрочем, мне Барит никогда не нравился.

Три часа спустя возле нашей палатки горел костер, а в котелке кипятилась вода. Элбурр приготовил нечто, носящее название солдатской каши, которая состояла из множества галет, брошенных в кипящую воду вместе с остальным пайком и черной патокой. Вкус получился бы отвратительным, но он добавил немного базилика, грибов, мускатного ореха и каких-то корешков где он умудрился все это раздобыть, неизвестно. Вышло совсем не плохо. Мы хвалили его стряпню до самого вечера.

Нам пришлось заступить в дозор ранним вечером, благодаря чему удалось хорошо выспаться ночью, к тому же довольно скоро выяснилось, что врага поблизости нет. На следующий день солдаты нашей роты начертили поле для игры в мяч, обмотали толстым слоем веревок подходящий камень и сыграли веселый матч. Остальные подбадривали участников криками и непристойными шутками. В результате пострадавших оказалось меньше, чем после полномасштабного сражения, но вполне достаточно, чтобы вызвать возмущение Крауна и ротного лекаря.

А я принял решение больше никогда не вступать в честную схватку с Дортмондом. Ничего личного, я вообще не склонен вступать в честную схватку с кем бы то ни было. Вечером опять играли в кости, кто-то достал свирель, парни горланили песни - ужасно фальшивя, а Элбурр снова приготовил солдатскую кашу.

Потом я нашел Расчу, Вирт, Данна и Элбурра, которые изучали ровное поле, окруженное горами.

- Вот где они будут, - сказала Расча. - Они расположатся между горами Дориан и Смокер и постараются остановить нас.

- Если мы будем сражаться здесь, - заметил Элбурр.

- Да, конечно, - согласилась Расча. - Но сержант дал мне понять, что в ближайшие дни нам не придется менять дислокацию.

- Я полагаю, что мы останемся здесь, - вмешалась Вирт. - Вот только не понимаю, почему мы сами не заняли эту позицию между горами.

- Ты у нас эксперт, - проворчала Расча. - Что ты думаешь?

- Единственная причина, которая могла помешать наложить нашему капитану свои загребущие руки на эту позицию, приказ сверху.

- Хорошая мысль, - улыбнулась Расча.

- Вы слышали? - вступил в разговор Данн. - Мы получили приказ сверху?

- Только слухи, но они до меня дошли.

- Но почему?

Расча повернулась к Вирт и слегка поклонилась.

- Чтобы вызвать атаку. Именно по этой причине мы не стали рыть траншеи. Сетра хочет, чтобы они нас атаковали, и пытается сделать такое решение максимально привлекательным.

- И они попадутся на ее уловку? - спросил я.

- Дело не в этом, - ответила Вирт. - Они знают, как мы расположили свои войска. Если мы предлагаем им сражение на выгодных для них условиях, они его примут.

- Но тогда в тяжелом положении окажемся мы.

- Все не так просто, - возразила Вирт.

- Тогда не пытайся мне ничего объяснять, - проворчал я и отошел в сторону.

Погода выдалась настолько приятной, что думать о сражении не хотелось. Ветер принес с гор прохладный воздух, но было не холодно и достаточно сухо, наконец-то у нас появилась возможность отдохнуть от пыли. Я подошел к Дортмонду, который, вытянув ноги, сидел в своем любимом кресле и курил трубку. Приоткрыв один глаз, он проговорил:

- Ага, человек с Востока, который дерется, как дракон. Вина?

- Не откажусь.

Он вытащил красивый резной деревянный кубок из стоящей возле ног парусиновой сумки и наполнил его вином из бутылки. Я сделал глоток; оказалось, что это не вино, а бренди - даже лучше, если вас интересует мое мнение.

- За солдатскую жизнь, - сказал он.

Мне не хотелось за это пить, но бренди мне понравилось, и я поднес кубок к губам.

- Где ты его раздобыл?

- Поставщик продовольствия мой друг, да и многие ребята из обоза мне кое-чем обязаны, так что у них в фургонах для меня всегда находится немного места.

Я допил бренди. Лойош, который летал вокруг, собирая остатки пищи, вернулся и опустился ко мне на плечо. Дортмонд посмотрел на него.

- Ты тоже веришь, что он приносит удачу? - спросил я.

- Конечно. Почему бы и нет? Нам ведь сопутствует удача во время кампании, разве не так?

- В самом деле?

- Ну, ведь ты жив?

- Я уже давно не проверял.

Он не стал делать обычных в таких случаях замечаний, а налил мне еще бренди, продолжая называть его вином.

- Считаю, что в целом кампания проходит удачно, - заявил Дортмонд. Он снова засунул руку в парусиновую сумку, вытащил ломоть хлеба и большой кусок сыра. Разломил хлеб и сыр и протянул мне то и другое. Острый мейренский сыр оказался очень вкусным. Хлеб был черствым, но не заплесневелым и гораздо приятнее галет. Потом он отломил еще кусочек сыра и протянул его Лойошу, который подлетел и аккуратно взял его лапой. Я смотрел, как он откусывает кусочек, жует, проглатывает и вытирает пасть крылом. Он вел себя цивилизованнее, чем я.