– Пожалуйста… – не приняв ее приглашения, тяжело произнес Тайдир и повторил: – Пожалуйста… давай поговорим в моей комнате.

Эти слова дались ему явно непросто, и донна на краткий миг почувствовала себя жестокой интриганкой, мучающей раненого ради своего собственного тщеславия. Но тут же крепче сжала губы и напомнила себе, что речь идет о жестоко растоптанной им ее собственной жизни, которую он даже не подумал пожалеть. А как иначе назовешь точный расчет, с каким он выставил условия дорину Симорну? И Дильяна ему в этом помогла… невольно, конечно, но показала лучший способ, каким можно навсегда привязать Лиарену к его замку. Но это он думает, что навсегда, а она поживет лет пятнадцать и уйдет к отцу, как только Карика начнут интересовать юные донны и кокетливые белошвейки.

Жаль только, пока она не могла найти ни одной правдоподобной причины отказать дорину, и потому пришлось вставать с дивана и шагать впереди Тайдира в его комнату. Пускать мужчину в свою превращенную в убежище спальню ей не хотелось совершенно. Да и тесновато там было по сравнению с покоями, доставшимися дорину.

В бывшей хозяйской спальне донна на миг сбилась с шага, обнаружив сделанные Тайдиром приготовления. Большая часть светильников была завешена зеленым шелком, дававшим мягкий, рассеянный свет, посреди накрытого к чаю столика красовалась широкая ваза с плавающими в ней водяными лилиями, единственными растущими в оранжерее цветами. С двух сторон к столу были приставлены два кресла, и донна несколько секунд колебалась, выбирая, в какое из них сесть.

А потом вспомнила о возможности в любой момент поставить на себя щит и села в то, которое стояло ближе.

Дорин сел напротив, чуть дрожащей рукой налил в два стакана холодный фруктовый сок, который у Зелена получался невероятно вкусным, и, подвинув один стакан жене, немедленно отпил из второго больше половины. Промокнул губы салфеткой, прикрыл на миг глаза, а потом распахнул их и глянул на Лиарену таким знакомым, полынно-горьким взглядом.

– Ты на меня за что-то сильно сердита, Лиа, и потому я прошу тебя дать обещание… никуда не уходить и не связывать меня, пока мы не поговорим.

Несколько минут магиня размышляла, пытаясь сообразить, чем грозит ей такое обещание. Какую боль придется испытать… через какое унижение пройти, прежде чем закончится этот ненавистный ей разговор?! И сколько признаний он постарается вытянуть из нее ради того, чтобы достичь своей цели и привязать ее к замку Варгейз?! Так, может, лучше сразу сказать дорину о принятом решении жить в замке на тех же условиях, что и Дильяна. Только в другом крыле… спокойно смотреть на то, как в его покои будет гордо входить Калья, магиня не сможет.

Или нет, лучше выслушать его оправдания молча и так же молча положить перед ним листок с ультиматумом, который она пишет и переписывает все четыре дня, пока живет в гостевой спальне.

– Хорошо… – Голос Лиарены почему-то хрипел, словно от простуды.

– Я все обдумал и постарался вспомнить каждое свое слово… и каждое движение за последние дни, – опустив взгляд на стоящее перед ним блюдо, тихо выговорил Тайдир и тяжело вздохнул. – И, как мне кажется, понял, за какую провинность ты могла на меня обидеться. Мне будет непросто об этом говорить… и особенно тебе… но другого пути я не вижу. Ты ведь не пожелала исполнить мою просьбу и подслушала мой бред, я прав, Лиарена? Да, я вижу, это так. Кроме того, доподлинно знаю… о чем я могу говорить в бреду, я ведь не в первый раз за последний год попадаю под когти монстра. И отлично осведомлен, как предосудительно для мужчины предаваться мечтам о девушке, которая не давала ему на это никаких прав. Поэтому могу представить, какой оскорбленной ты сейчас себя чувствуешь. Но я также уверен, что даже в бреду никогда не выдал своей тайны… и ни разу твое имя не прозвучало вслух… клянусь памятью матери, Лиа.

– Но при чем тут мое имя… если говорил ты о Калье?! – не выдержала данного самой себе обещания донна. – Я ведь никогда не позволяла тебе…

Она резко смолкла, с ужасом осознавая только сейчас дошедший до нее смысл его слов, потом порывисто вскочила, попыталась отодвинуть кресло и снова шлепнулась назад, когда это не удалось. Ноги были словно привязаны к креслу.

– Прости его, Лиа, он сделал это по моей просьбе, – тихо попросил дорин, заглянул в застывшее лицо Лиарены и снова опустил помрачневший взгляд. – Я предполагал, что у тебя не хватит терпения дослушать меня до конца. Мне и самому очень нелегко далось это решение, но потерять тебя еще раз я просто не могу. Ты не представляешь, как рвалось от боли мое сердце, когда я стоял в часовне рядом с Дильяной, и сколько раз я после проклинал себя за нерешительность. В тот момент мне нужно было падать в ноги твоим родителям и просить назад данное им слово… После нашей встречи в саду я ни о ком, кроме тебя, думать не мог… да и до сих пор не могу. Я считал часы и минуты до того дня, когда смогу привезти тебя в свой дом, но время тянулось невыносимо медленно, и мне оставалось только мечтать… Разумеется, ты вправе презирать меня за недостойную мужчины слабость. Я готов позволить тебе все… чего ты только пожелаешь, только не уходи насовсем. Дай мне еще одну попытку доказать мою любовь… без тебя моя жизнь не стоит даже сухой корки.

– К-какая л-любовь, – захлебнулась внезапными слезами Лиарена. – Ты всегда на меня кричал и думал только о пользе для своего доранта!

– Кричал, – зло скрипнул Тайдир зубами. – Потому как дурак. Просто за год успел придумать тебя до мелочей… слова, взгляды, действия… а ты оказалась совсем другой, и намного лучше той, какую сочинил я. В тысячи раз… но, к сожалению, мне не сразу стало это понятно. Может быть, я и недостоин такой доброй, честной, благородной, самоотверженной… ведь ты же в тот день спасла меня, я помню, как падал в пасть монстра. Но Лиа, я никогда бы не перестал тебя любить, даже если бы ты оказалась простой служанкой, как я тогда подумал. Почему ты плачешь?

Он попытался выбраться из кресла и сердито взрыкнул, когда это не удалось.

– Зелен, – всхлипнув в последний раз, произнесла Лиарена, стараясь, чтобы это прозвучало строго, – немедленно распутай свои ловушки, пока я не рассердилась. И отправляйся на кухню, а сюда без зова никогда не являйся.

– Лиа… – огорчился дорин, глядя, как его жена поднимается с кресла, – ты мне не поверила?

– А разве ты не Калью звал? – Проходя мимо очага, девушка незаметно вытащила из рукава приготовленный листок с ультиматумом и швырнула в закопченный зев вместе с огненным шариком.

– Неужели ты ревнуешь? – недоверчиво качнул головой Тайдир и на миг даже заулыбался. – Так совершенно напрасно. Никогда мне не нужна была Калья, я просто пытался обелить перед домочадцами Дильяну. Когда она ждала Карика, то была невероятно обидчивой и мнительной, плакала из-за каждого косого взгляда, хотя Барент почти каждый день приводил по вечерам в ее покои Витерна. Но я все равно Калью больше месяца выдержать не смог, просто тошнило от ее жадности и глупости. Поверь, Лиа, она ни секунды не была для меня близким человеком.

– Я попробую… но в последний раз. – Присев на подлокотник его кресла, дорина неумело обняла мужа за шею и поспешно уткнулась носом в его волосы, не желая, чтобы Тайдир рассмотрел ее счастливый и одновременно виноватый взгляд.

Впрочем, он и не собирался ничего рассматривать – истово стиснул девичью талию чуть дрожащими руками, прижался губами к ее плечу и неожиданно длинно, почти со всхлипом выдохнул:

– Любимая… как же я боялся…

Лиарена только крепче вцепилась в его шею, рассказывать мужу, сколько боли и горя пережила за эти дни она сама, девушка не собиралась. Может быть, когда-нибудь позже, к старости, если выпадет случай.

Сколько они сидели так, обнявшись, дорина не знала. Как она оказалась на коленях мужа, а его постепенно осмелевшие руки – на ее плечах, с которых почему-то сползло платье, девушка тоже не запомнила, но очнулась, когда с уст Тайдира сорвалось невольное шипение.