Таковы были мысли странного юноши с зелёными волосами и глазами, одетого в еще более странное белое кимоно, выпачканное старой кровью настолько, что на белое остались лишь намёки в виде пятен чистого цвета. Маски тенгу из театра Но и мечей с ним больше, естественно, не было. Налобную повязку тоже отобрали... а вот красноречивее всего о его 'подвешенном' статусе говорил тот факт, что он всё ещё был в той же одежде 'Воинов Аматерасу'. Вражеские начальники словно сомневались, какой именно статус ему придать, и просто 'заморозили' его дело. Губы Рю были разбиты, а на лицо 'украшали' множественные ссадины. Кажется, это результат первичного общения с местными 'спецами', которые потом решили просто оставить 'фанатика', признать своё поражение. Рю точно не помнил что было, но кажется он так ничего и не сказал, кроме странной фразы о отсутствие намерения убивать 'Тайси'... впрочем, ему не о чем было говорить, он ведь был 'духом' организации, а не 'мозгом' или 'ушами'. Даже своего имени он так и не назвал.
Прошлое и будущее словно обрубили ударами меча. А в настоящем осталось только имя - Нарьяна. Человек, рискнувший влезть в политику по его поводу? Зачем? Как? Для чего? Всего этого Рю не знал. Но не обольщался на сей счёт. Если это не союзник отца, а у отца просто не могло быть такого могущественного союзника, то значит, самому Рю скорее всего готовят участь 'подарка' в виде жеста доброй воли кому-то из союзников нынешних его врагов. Кажется, единственное, почему он ещё вообще жив, это журналисты, сумевшие подключить, не пойми как, прямой эфир, несмотря на то, что штурм производился в известной сигма-лаборатории, где предусматривалась какая-никакая, но изоляция сигнала. В одном Рю был уверен точно: теперь просто смертью уже не отделаться. Ведь он сражался с БЧЕ Интерсигмы. Точнее, он уклонялся от атак проклятого робота целых двадцать секунд, пока кулак, наконец, не сбил его, как ласточку на лету. Не в том Рю был психологическом состоянии, чтобы уйти от всех атак... Но они видели, а значит, не простят этой силы и убьют, обязательно. Или ещё хуже - сделают вещью на службе у правительственных кукловодов сигма-движения.
- Чёртова девчонка! - услышал он чей-то резкий грубый голос, говорящий отрывистыми фразами, - Она думает, что может так просто влезть и забрать его? Куда только министр смотрит?
- На сиськи, Йоши, на сиськи, - говорил второй голос. Голоса приближались.
- Наверное, она слишком хорошо ему даёт, если у него мозг отказал.
Они остановились у его камеры. Двое. Мужчина в штатском и майор.
- Жить хочешь? - спросил тот, что в штатском. Это, оказывается, ему принадлежал этот резкий голос.
- Не знаю, - тихо и честно ответил Рю, не поворачивая головы. А в самом деле? Если бы не хотел, разве всё ещё был бы жив? Или это самообман из слабости и неспособности признать своё полное поражение? Самурай должен умереть, если проиграл бой - таков закон войны. Но Рю мечтал всю жизнь не об этом, хотя и носил с собой два меча. Если некому больше жить и питать надежду, должна ли хотеть жить надежда? Аматерасу не может оставить его умереть здесь. Хотя бы не здесь, солнечная ками не могла бы смириться с такой судьбой своего потомка. Внезапный прорыв платины мыслей заставил Рю судорожно вдохнуть - оказывается, он не дышал, пока обдумывал всё это с разных сторон.
- Давай, поднимай задницу и протягивай руки сквозь решётку, - посоветовал майор, звякнув наручниками, после чего остановился и выжидающе поглядел на собеседника, - Если, конечно, жить тебе хочется больше, чем гореть на электрическом стуле.
- Не просто жить, а жить на свободе, - добавил мужчина в штатском.
Юноша счел за благо подчиниться. Всю дорогу до небольшой закрытой комнаты с зеркалом, столом и двумя стульями с ним никто не заговаривал.
- Значит так, пацан, - сказал майор, когда дверь за ними закрылась, - Ты мне не нравишься. Я тебе тоже не симпатичен. Но я - деловой человек. Надеюсь, ты тоже. У меня есть, что дать тебе. Но и у тебя, есть, что дать мне. Я не буду просить тебя сдать подельников. Твой кодекс чести я вообще не трону.
- Хватит ему рассусоливать! - гневно отрезал мужчина в штатском, - Ты должен шпионить за Нарьяной.
Легкое удивление пробилось сквозь апатию и измотанность.
- Шпионить? Но... я не умею, я не синоби, - Рю поднял голову, оторвавшись от бессмысленного созерцания своих рук, - Да и зачем мне делать это, если моя участь решена уже и так, вы просто не говорите мне всего?
- Ну, если не умеешь, твоя участь действительно решена, - ответил майор и достал из кобуры пистолет.
За то время, пока пистолет прошёл путь до наведения на Рю, зеленоволосый успел осмыслить только две вещи: долгожданная смерть рядом, но почему-то её так не хочется принимать.
- Стой! Я сделаю всё... что нужно.
'Банзай, Япония. Я сделаю всё, что нужно... чтобы вы пожалели об этом дне. Правительство и Нарьяна... я попробую заставить их заплатить за судьбу Японии. Но что я знаю о Нарьяне, кроме того, что мои противники грызутся и между собой? Впрочем, это не важно, учитывая, что она явно работает с правительством заодно, лишь насолила чем-то местным лидерам. Если я сейчас умру, то не смогу... отомстить? Но ведь я не этого хотел... возможно ли теперь... хотя бы маленький шанс, что я смогу построить свой 'занавес Аматерасу' для Японии. Глупая, глупая мысль! Но если умру сейчас, то всё точно было напрасно'
- Я сделаю всё, что скажете, - повторил Рю уже более уравновешенным тоном. Странное чувство от наведённого на него пистолета вернуло юноше часть чёткости мышления. Может, Аматерасу не хочет, чтобы он здесь умер...
- Умничка, - ответил майор, убирая пистолет и ставя пальцы 'домиком', - Поговорим о деталях.
За следующие несколько минут Рю многое узнал. Узнал, что ему нужно делать. Узнал, что его враги не доверяют Нарьяне. Узнал, что Нарьяна работает в некой секретной организации, продвигающей вперёд сигма-науку. Узнал, какие надежды возлагает на неё премьер-министр. Узнал о планах ликвидации Нарьяны и её школы. Узнал о том, что грозит ему. Узнал о том, как передавать данные при помощи военных протоколов на своём планшете.
- На этом все, - сказал майор, когда инструктаж был окончен, - Теперь ты можешь подождать здесь, пока тебя не заберет кто-то из преподавателей...
Дверь в помещение открылась, и на пороге появился высокий рыжеволосый мужчина с южно-европейским типом внешности, одетый в свободный черно-красный костюм-двойку.
- ...а может, ждать и не придется, - добавил майор, кивнув на гостя.
Предполагаемый учитель окинул Рю насмешливо-изучающим взглядом и на чистом, без акцента, японском языке задумчиво изрек:
- Занятно, занятно...
Заключенный уставился на него слегка ошалелым взглядом, будто ребенок, впервые в жизни увидевший живую лису. В некотором роде так и было: вошедший действительно слегка походил на большого лиса, и к тому же был первым европейцем, которого увидел Рю. То, что этот европеец говорил без ошибок на японском языке, окончательно повергло юношу в ступор.
- Ну, здравствуй, Ёсикава Рю, - усмехнулся вошедший, - Мое имя Чезаре Финелла, и я буду курировать процесс твоего обучения... С чем тебя и 'поздравляю'.
Спустя пару секунд Рю немного пришёл в себя. Этого хватило, чтобы молча поклониться, как принято в кендзюцу. Чезаре ответил схожим поклоном, хотя что-то в его движениях не позволяло воспринять серьезно этот церемонный жест.
- Ну, что ж, - кивнул майор, - Думаю, я тут лишний а этом празднике жизни, так что...
Он взмахнул руками.
- Удаляюсь. Можете беседовать, сколько хотите, - сообщил он, после чего, как ни странно, действительно удалился, оставив студента и преподавателя наедине.
Итальянец не повел в его сторону и ухом.
- Я мог бы сказать, что в твоем возрасте следует находиться в школе, а не в тюрьме... Но я сам был на пять лет моложе тебя нынешнего, когда оказался в схожем положении.
- Обучения? - с некоторым запозданием переспросил Рю. Кажется, он всё более уплывал в прострацию от увиденного и услышанного, отчего становился похож на неведомого зверька, наблюдающего за впервые встреченными людьми.
