Вспомнив совет волшебника, которого мы повстречали в первый же день (имя этого волшебника я успела благополучно забыть), я потребовала от Дины отвести меня к университету. Помимо розысков сына, следовало подумать еще и о том, как вернуться домой.

Университет, по словам Дины, располагался на одной из центральных площадей Гилдора, которая так и называлась — Университетская. Когда мы туда пришли, большая часть местной кузницы кадров уже лежала в развалинах.

Площадь усеивали обломки камня, над которыми стояло голубоватое магическое пламя. Развалины окружали разноцветные ленты, кое-где стояли стражники — чтобы горожане не лезли, куда не надо. По развалинам, не обращая внимания на пляшущие кое-где языки магического пламени, шатались некие унылые люди, перепачканные сажей. Несмотря на одежды средневекового типа, они неуловимым образом походили на моих преподавателей. Есть нечто общее в профессорах и доцентах, независимо от эпохи.

— Не может быть! — вырвалось у Дины. — Знаменитая Падучая Башня!

— То есть? — спросила я, смутно припомнив, что «падучей» называли эпилепсию. — С припадками?

— Нет, она просто все время как будто падала, — пояснила Дина. — Ну, вкривь и вкось стояла. Говорят, ее не сразу так построили, а лет триста назад заколдовал один из архимагов по пьяни — мол, она его не уважала. Но она крепкая была!

— Прошу прощения, уважаемый господин, — я обратилась к какому-то невозмутимому типу в берете с пером. Тип сидел на обломках, вывалившихся за ленточку, и курил трубку. Рукава у него были закатаны, а руки достаточно перепачканы золой, чтобы счесть его одним из раскопщиков, отдыхающих от трудов праведных. — Не будете ли столь любезны рассказать нам, что тут случилось?

— Извольте, сударыня. Но ничего особенного не произошло, — пожал плечами он. — Говорят, рано поутру на площади появился человек с маленьким ребенком. Человек был очень маленького роста. А может, это было двое детей… Так вот, младший из детей сказал: «Ну и башня! Чихни — рассыплется!» — после чего они исчезли. Тут же один из стражников при входе чихнул — и… вы сами видите.

Я почувствовала слабость в коленях, но все же сумела справиться с собой. Присутствие духа не до конца изменило мне, и я заметила, что над площадью не пахнет тухлятиной, да и немногочисленные прохожие больше напоминают зевак, чем плакальщиков. Поэтому я сумела без особенного чувства вины спросить:

— Сколько было жертв?

— Я же говорю, утром это было, — вздохнул человек в берете. — Кроме подвыпивших студентов, пары лаборантов и вахтеров в здании никого.

— А они?..

— А разве это люди? — вопросом на вопрос ответил человек в берете.

— Вы преподаватель, — сказала я теперь уж точно без тени сомнения.

— Магистр изящной словесности Пунций из Дальгета к вашим услугам, — с достоинством кивнул он. — А почему такую очаровательную женщину интересуют обстоятельства этого печального дела? Не лучше ли было бы вам обратиться к многочисленным развлечениям нашего славного города — вот, например…

Я поняла, что сейчас последует приглашение в какой-нибудь местный аналог кинотеатра, и сочла за лучшее прервать этот поток.

— У меня профессиональный интерес. Видите ли, я — архитектор.

— Кто? — чуть удивился преподаватель.

— Зодчий, — поправилась я.

— Нет-нет, я понял. Просто удивительно, что женщина разбирается в древних языках… прошу прощения, никого не хотел обидеть.

— Так вышло, — я пожала плечами. — Понимаю, что это, должно быть, звучит для вас странно, но тем не менее, я действительно умею проектировать дома. И вот мне интересно — если вы не спасаете выживших, то что же разыскиваете?

— Собственно, как раз архитектурные планы, — магистр Пунций смотрел на меня с нескрываемым интересом. — Нужно же как-то восстанавливать башню. Магия для этого не годится — результат получается уж больно недолговечный. Значит, нужно нанимать строителей. Строителям нужен план, без него они разве что сарай соорудят. А денег пригласить специалиста у университета сейчас нет — и в особенности их не будет, когда мы заплатим штраф муниципалитету.

— Как продвигаются поиски?

— Как видите. Мы уже отчаялись. Осталось одно: уплотнить аудитории и ввести в университете четвертую смену. Некоторым преподавателям придется уходить домой позже. Это им не понравится… — Пунций вздохнул. — Что там, это и мне не нравится! Да делать нечего. Даже вы, будучи женщиной и вряд ли имея много заказов, не согласитесь ведь работать на нас бесплатно?

— Бесплатно — нет, — кивнула я, но добавила, ибо в голове моей забрезжил некий план. — Однако можно пойти на взаимовыгодный обмен. Скажите, ведь в вашем университете есть специалисты, которые разбираются в других мирах?

— Есть, особенно когда выпьют, — кивнул Пунций, но посмотрел на меня как-то странно.

Явный сарказм меня не остановил — у меня просто не было другого выбора.

— А такие, которые могли бы найти вещь или человека на расстоянии?

— Здесь, полагаю, вам лучше обратиться к прикладникам — особенно к тем, кто помоложе. У старшей профессуры давно дрожат руки. Но да, здесь тоже невозможного ничего нет.

— Тогда мы могли бы договориться, — сказала я. — Можете проводить меня к ректору, или кто там у вас этим занимается?

— Аркканцлер, — сказал Пунций. — У всякого уважающего себя магического университета должен быть Аркканцлер. Да, пожалуй, могу и проводить, но как вы себе это представляете? Просто так, человек с улицы… Он и слушать вас не станет.

Кое-что в его блестящих глазках наводило меня на определенные мысли. Да, безусловно, в неземном очаровании заложено куда больше потенциальных проблем, чем преимуществ. Но что есть, тем надо пользоваться.

— Я схожу с вами на свидание, если вы устроите мне этот разговор, — холодно проговорила я. — Только свидание, ничего больше не обещаю. В присутствии моего советника и дуэньи.

«Дуэнья?!» — ахнула на заднем плане Дина, явно пораженная своей новой ролью; впрочем, девице хватило ума не высказать свое изумление как-нибудь яснее.

— Советника? — удивился Пунций.

— Я принцесса в изгнании.

— Странно, почему я все-таки немного удивлен… — вздохнул магистр изящной словесности. — Ладно. Уже двадцать лет живу здесь, а все никак не могу привыкнуть. Будет вам и разговор, и свидание. И даже воздержимся от «мест для поцелуев».

— Вы тоже из другого мира? — осенило меня.

— А то, — поморщился Пунций. — В университете таких около трети. Надо же было студентам-толкинистам куда-то прибиваться… Тем, кого не убили в первые несколько часов, естественно.

Моих нервов ради стоит опустить переговоры с начальством университета. Достаточно сказать, что длились они около двух часов — в нашем мире это могло бы почитаться за рекорд. Однако в течение этих двух часов необходимость общаться с живыми людьми медленно, но верно сводила меня с ума. Еще немного, и я начала бы вести себя, подобно моему супругу — то есть отпирать дверь с ноги и размахивать конституцией и сводками соответствующих законов. Боюсь, меня не остановило бы даже то, что местных законов я не знаю: мое состояние было близко к невменяемому.

Так или иначе, в результате мы договорились, что я составляю для них подходящий проект, за это меня кормят, поят, селят при Университете и помогают найти сына. Это — удовлетворительный результат.

Неудовлетворительным результатом оказалось то, что я совершенно разочаровалась в магическом университете.

Да, я все-таки сухая и холодная женщина, но приверженность к некоторым популярным мифам мне не чужда. Я удивилась, что в университете не нашлось ни движущихся лестниц, ни говорящих портретов, ни коридоров, которые вели бы непонятно куда, ни даже рыцарских доспехов. Наконец, никто не кидал файерболлы, не заколдовывал мебель и не хватал всех встречных за одежду с целью изречь для них страшное пророчество. Все это выбивало из колеи.

В переходах толкались студенты в разнокалиберной, часто порванной одежде — встреть я их вне этих стен, приняла бы за попрошаек. Многие из них находились в подпитии и почти все казались сонными или простуженными; двери в аудитории не всегда наличествовали, и все желающие могли наблюдать бардак, происходящий на лекциях. Как я заключила, лекторов слушало от силы процентов десять. Остальные же девяносто просыпались от коридорной летаргии и начинали спешно решать личные проблемы. Потасовки на задних рядах не были редкостью.