— Ты сильная, моя королева. А станешь еще сильнее.

…Розовые лепестки на полу и на постели, сломанные стебли, терпкий запах… Спутанные волосы разделяет, трогает озябшими пальцами горячие щеки. Сумерки крадутся в комнату, заметая следы.

— Ваше величество! Ваше величество, откройте! — колотят снаружи.

— По какому праву! — взрывается Ала ледяным гневом.

Это пока ненастоящая ярость, только маска — на один миг, когда солнечная, закатная безмятежность сладкой истомой оседает в мышцах. С маской еще надо срастись, напитать собой изнутри, дать ей плоть — и там, за дверью, чувствуют фальшь и командуют: «Ломайте!». «Конечно, — думает Ала, — это же Виер…»

— Возьми, — Ала снимает с шеи золотой ключ, отдает своему мужу. — Найдешь, где?.. Пусть бежит и не оглядывается.

А он — целует край ее рукава, и щеку, и прижимается виском к ладони, и заглядывает в глаза, отступая в тень.

Виер и его доверенный охранник вышибают дверь.

Ала встает с ложа и гордо выпрямляется под их взглядами. На ней домашняя алая котта поверх тонкой золотистой туники, волосы растрепаны, щеки раскраснелись, губы — как вишни без всякой помады; она знает это. И никого нет в комнате, кроме нее. Ушел, растворился в тенях.

Не знал бы Виер, что она чиста, не видел бы, как она блюдет себя — не служил бы ей. А тут, на его лице, как на море, сменяются страх, гнев, ненависть… холодность.

— Ваше величество! — он опускается на одно колено, жестом останавливая оруженосцев. — Здесь был кто-нибудь?

— Да, Рихтар, — гордо отвечает королева, и ее синий взгляд Оринахтов, которым она бестрепетно встречается с карими глазами своего верного рыцаря, не умеет врать. — Мой законный супруг, король Карл V.

Что на его лице — она не может понять. Страх? Ужас? Восторг?

— Но… как… — и обрывает себя. Ему ли допытываться?

Он верит ей — сразу и безоговорочно.

Он возник неоткуда, соткался из темноты в углах, из мрачных мыслей, из бессонницы. Снаружи ее камеры — и уже копался в замке.

— Кто ты?! — вскрикнула принцесса.

— Тиш-ше, вассочество, — пробормотал он, поднес к губам тощий палец. — Кале меня зовут, сказитель я.

— Откуда у тебя ключ?

— Голубь принес. Ну, выходите! Сестрица ваша просит передать — бегите и не оглядывайтесь.

На секунду принцесса Асса смотрит ему в глаза — а потом обнимает, резко и порывисто.

Принцесса Асса бежит закатными переулками, торопится за ускользающим солнцем. Золотые лучи впереди красят края каменных стен, шпили домов. Цветет лоза, плачет миртом каменная арка, звонят колокола, призывая к вечерней молитве — Асса бежит вперед, потому что маг Фиас, племянник отца Иннокентия, ждет ее у с полудня до захода под Мельничной аркой каждый день.

— Ну, — говорит он, когда видит ее, — а дядя сказал, что все раскрыто!

— Но ты же меня дождался?

— Тебя — сколько угодно! — Фиас целует ее пальцы и открывает спрятанную под аркой калитку.

Там, на задах дома старшины цеха хлебопеков, начинается лестница в небо. Камни парят в воздухе, чуть покачиваясь; два камня на каждую ступень. Спираль уходит вверх и теряется в облаках.

— А что там? — с дрожью спрашивает Асса.

— Не знаю, — беспечно отвечает Фиас. — Но я взял фонарь, книгу заклинаний и хрустальный шар для тебя, — он показывает бесформенный мешок.

Они начинают восхождение.

Внизу город уже вступает в ночь, а здесь, наверху, еще солнце. Горят под путниками шпили, будто золотые, сверкает река, будто серебряная, курчавятся деревья, будто изумрудные. Вот он город, видно лучше, чем из башни!

— Прощай! — смеется Асса, пока ветер выбивает у нее из глаз слезы.

— Он еще вернется, — говорит королева Ала.

И знает, что лжет.