Сколько лет прошло, а боль и страх так и не ушли...
- Нори... тебе не кажется, что пора... отпустить его? - медленно проговорил Торин.
- Я не могу... ты не понимаешь, это... свыше меня! -огрызнулся Нори.
Рука Торина накрыла его ладонь, сжав пальцы.
- Я понимаю, это трудно. Мы все понимаем, но... Нори, прошло много лет. А ты... отец говорит, ты вновь пытался уйти с дворцового яруса. Зачем? Что ты пытаешься найти? Их больше нет.
Нори поднял на него больные глаза.
- Я знаю, Торин. Я знаю, что их нет в Эреборе. Но они не могли исчезнуть в никуда, понимаешь? Не могли! А я должен знать! О Дори, о сестре, о младшем! Мне плевать, что стало с тем, кого звали нашим отцом, но я не могу забыть их! Это предательство!
Торин серьезно кивнул.
- Никто не просит их забыть. Но даже Фундин ничего не смог о них найти, а он лучший из лучших слухачей на свете.
- Я не успокоюсь, пока не узнаю об их судьбе, - тихо сказал Нори. - Дори пытался меня защитить. Рия... мы всегда были вместе с самого своего рождения. Ори... я даже не знаю, не могу себе его представить! Вы стали моей семьей, кроме вас у меня никого... но я не могу иначе.
Торин не выдержал, отвел глаза.
Помолчал.
- Нам с Балином кажется... что тут не все чисто, - нехотя проговорил он. - Фундин сейчас натаскивает Балина на свое место. Возможно ему удастся что-то узнать.
- Торин, - мертво спросил Нори. - Что ты хочешь сказать?
Торин пожал плечами.
- Не знаю, все может быть. Отец заботится о твоем благе.
- Благе?! - вскрикнул Нори, вскидываясь от гнева.
- Он не хочет причинять тебе боль! Подумай, а вдруг Дори умер тогда?! Вдруг с твоей семьей что-то случилось? Что-то ужасное?
Нори побледнел как мел.
- Торин... я должен знать...
Тот серьезно посмотрел на него.
- Я обещаю, что расскажу тебе все, что мы узнаем. Только Нори, пожалуйста, не пытайся вновь уходить без сопровождения с дворцового яруса. Отца это беспокоит. Он может приставить к тебе охранника.
Нори с трудом взял себя в руки и нехотя склонил в согласии голову.
- Хорошо. Мне не нужна нянька.
- Вот и отлично, - Торин хлопнул его по плечу и встал. - Пойду, попробую немного поспать. Спокойной ночи, братец.
- Спокойной ночи, Торин...
Дверь за Торином закрылась, а Нори устало лег на кровать.
Сна не было ни в одном глазу...
Глава 3
Первый хозяин сам порол "купленышей". Приходил в мастерскую, смотрел на работу и, отобрав троих "ленивых дармоедов", порол. Порол по очереди до крови, впечатывая ремень в худые ягодицы, пока у мальчишек не садился голос от крика.
Бил на глазах у всех.
Свист и хлопки ремня по заду Бофур помнил до сих пор. Особенно ту, первую порку, когда от боли пред глазами встала чернота, а от собственных криков закладывало уши.
Второй господин оставил после себя неизбывное чувство голода. Еды лишали за малейшую провинность. Все едят, а ты стоишь и смотришь. От голода подводит живот и кружится голова, а ты ещё должен потом мыть миски после кормёжки мастеровых-"купленышей".
Третий господин с виду был добр. Благодушный толстяк с пальцами-сосисками и мерзкой масляной улыбкой. Но едва Бофур вспоминал о нём, к горлу подступала тошнота. Обвисший жирными складками живот, воняющий застарелым потом; отвисшие чуть ли не колен яйца и член, от которого несло мочой.
Третий хозяин избавился от Бофура быстро. Стоило ему только зубы показать. На память остались сломанные ребра и шрамы от плетей на спине. Но Бофур лучше бы умер, чем был бы "послушным мальчиком"...
Четвёртый хозяин оказался гораздо лучше. В его мастерских били редко, еда не пахла тухлятиной, все мастеровые были одеты не во рвань, а в одинаковый серый наряд из рубахи и штанов. Даже на ноги выдавали деревянные башмаки. Раз в пару седьмиц - виданное ли дело! - старшим выдавали табак, и после изнурительной работы и скудного ужина можно было выкурить трубочку, как какой-то свободный гном.
Четвёртый хозяин оказался лучшим из всех. Он купил Бофура, едва стоящего на ногах после побоев. Несмотря на то, что его продавал уже третий господин, а сам Бофур был жалок и слаб - сразу видно, не работник. И все же купил, хотя Бофур ничего не знал о работе в стеклодувной мастерской. И велел приставить к печам истопником. Можно было отогреться и отъесться, набраться сил за годы, проведённые у первых господ.
Но смешно было надеяться, что такая хорошая жизнь надолго. У четвёртого хозяина оказалась страсть к азартным играм и подпольным боям. Чаще всего ему везло и в том, и в другом, но... похоже, с появлением Бофура удача изменила господину Ли. И среди мастеровых "купленышей" пошли приглушенные шепотки о больших долгах господина и что всех скоро распродадут новым хозяевам.
Бофур не верил, что пятый хозяин будет лучше. И быть проданным вновь... что если этот будет хуже третьего?!
От таких мыслей ныли плохо зажившие ребра.
Из-за шума в стеклодувной мастерской он вначале и не услышал тяжёлых шагов. А из-за рева огня в огромной печи пропустил и первый оклик. И лишь когда главный мастер из "вольных" гаркнул басом, пройдясь крепким словцом, он испугано обернулся, рассыпав угли из корзины прямо под ноги хозяина и господина мастера. Только он их увидел, сердце в груди екнуло, и Бофур испугано склонился в низком поклоне. Так быстро и резко, что это отдалось болью в груди.
- Оглох? - зло спросил мастер. - Я тебе живо уши прочищу после ухода господина Ли!
- Не стоит, Брон, - оборвал недовольство мастера хозяин Бофура. - Отправь кого из младших на его место у печей, а он пусть вымоется и ждёт меня после смены у выхода из мастерской.
- Как прикажете, господин Ли, - кивнул головой мастер. - Что встал? Пошёл в купальню, живо! Не заставляй ждать господина!
Бофур вновь поспешил отвесить поклон и молча бросился выполнять приказание. До конца смены оставалось совсем немного. Потом будет ужин и почти сразу все улягутся спать в длинном бараке за мастерской. Но Бофур ужин пропустит, раз уж ему велено дожидаться господина у выхода из мастерской. У выхода...
Бофур чуть не уронил огрызок серого мыла, когда понял, что это может значит. Ну, вот и все... сегодня у него будет новый хозяин. И вряд ли он будет добр, как господин Ли...
