— Бодя, хватит! Что ты делаешь? Мне больно! — Прохрипел младший, вцепившись в руки Богдана и отчаянно пытаясь защищаться и глотать воздух, как выброшенная на берег рыба.
— Надоел! — Богдан говорил ужасным голосом, а в его глазах точно отражалась вся мировая злоба. — Того тебе, этого! Ты всегда ведёшь себя так! Я жалею, что попал сюда именно вместе с тобой! — С этими словами он потянул Никиту на себя, а потом резко толкнул. Сквозь триумф злобы крик Маслова-младшего пробился в глубины Бодиного сознания. Глаза точно открылись заново. Бодя вдруг понял, что он натворил. Оглянулся. Никиты нигде не было, и старший брат очень испугался.
— Никитос! Некит! Ты где?
— Бодя? Это вправду ты? Ты это… Больше меня убить не хочешь?
— Ясное дело, хочу. Но только не до смерти же. Где ты? — Богдан старался ориентироваться на голос.
— Я тут! — Голос раздавался из ямы неподалёку. — Помоги выбраться!
Бодя заглянул в яму, куда свалился Никита. Яма была неглубокая, но вся из песка, и Богдан, попытавшийся было его вытащить, тут же в неё провалился.
Братья попытались было выкарабкаться, но яма точно становилась глубже и глубже. Наконец их взору открылась каменная пещера.
Богдан решительно стал на камень, а вот его брат замешкался и чуть было не провалился в яму, ведь яма продолжала уходить вниз. Никиту вовремя подхватил старший Маслов. Пути назад не было.
Никита немного перепугался обвала и схватил брата за руку. Бодя посмотрел на него и понял: что бы там между ними плохого не было, всё равно они — братья, и в этом испытании должны быть вместе до конца. Крепко держа руку Никиты, он двинулся вперёд через узкий проход пещеры. Иногда попадался широковатый обрыв, и Богдан помогал Никитосу перебраться через него, а иногда Боде позарез нужна была помощь маленького ростом Никиты. Например, в конце тоннеля была узкая щель, в которую мог протиснуться лишь младший из братьев. В ней лежал ключ от двери, завершающей тоннель.
Открыв её, ребята оказались в комнате, выдолбленной в камне. Посреди пустой комнаты с одним только скромным канделябром на потолке стоял стол. На нём лежала старого вида книга. Как только братья попытались дотронуться до неё, книга точно заговорила:
— Избранные! Вы прошли испытание, доказав, Храму Тысячи Звёзд и себе самим, что сила братьев — в их единстве. Ключ к развязке этой войны — в ваших сердцах… Отправляйтесь скорее, вашим друзьям нужна ваша помощь…
***
Эйри вышла в комнату, отдававшую чем-то родным и до боли знакомым. Комната напоминало ей её любимую комнату в родном доме — библиотеку. С болью и жалостью посмотрела она на эти книги, точные копии тех, домашних, сгоревших, провела по ним рукой. Вспомнила она, как ещё маленькой девочкой играла тут с отцом в прятки, как, будучи уже постарше, часами наблюдала за библиотекарем семьи, Ирин Соиле, которая с бережной любовью чистила их от пыли и перекладывала с места на место, как украдкой заглядывала в мамины любимые романы, не понимая в них ни слова. Тут же лежала их с Тимроном «тетрадь вечной дружбы», в которой были их детские рисунки и трогательно-смешные надписи. Тяжёлый стол из дерева отдавал тёплым, почти домашним теплом.
Неожиданно в комнату вошла красивая русоволосая женщина. На её гордо приподнятой голове красовался серебряный венец, а одета она была в светло-голубого цвета платье. Она была прекрасна, безукоризненна. Она была матерью Эйри Уайрпул…
Она лёгким, должно быть, уже привычным движением извлекла с полки книгу, заложенную пером, открыла, достала закладку и принялась читать. Эйри любовалась постоянно сменяющимся во время чтения выражением лица матери, то поднимающей удивлённо брови, то улыбающейся, то совсем погрустневшей.
В библиотеку тихо зашёл статный мужчина. Уайрпул сразу его узнала: это был её отец, самый сильный, красивый и вообще самый замечательный мужчина из всех. Он тихо подошёл к жене со спины и приобнял её. Женщина вздрогнула и резко обернулась, оказавшись лицом к мужу, который смотрел на жену с таким благоговением и любовью, не вызывавшей сомнений. Он улыбнулся ей. Она улыбнулась в ответ.
Мать и отец, смеясь, закружись в импровизированном вальсе. Эйри, не отрываясь, смотрела на родителей. Вдруг они остановились.
— Откуда этот запах? — Спросил отец Эйри.
— Что-то горит! — Взволнованно воскликнула его жена. — Пожар!
Они кинулись к дверям, но их заблокировало, а запах дыма уже пробивался в комнату вместе с едким чёрным дымком. Они ломились, стучались, но всё бесполезно; Им на помощь поспешила было какая-то из служанок, но закашлялась, и родители её больше не услышали…
Эйри плакала. На её глазах умирали её родители, её родной дом и имение, в котором она выросла. Тем временем её точно перенесло назад во времени, и она увидела людей, устроивших мастерский поджог. И это были…
— Правильно, Микколо и Райконо де Сарнес, к вашим услугам! — С насмешкой проговорил вышедший из угла Мик.
Комната приобрела свой настоящий облик, зажглись свечи в канделябрах, а безоружные братья стали прямо перед Уайрпул. Девушка заметила, что руки у обоих связаны за спиной.
Вдруг она услышала голос Тимрона, вложившего ей в руки свой меч со словами:
— Бей их! Пора отомстить настоящим предателям за всё!
— Да, вперёд! Руби! — Говорили появившиеся из неоткуда Масловы.
Эйри крепче сжала в руках меч. Перед глазами пронеслась страшная картина смерти родителей. Она уже занесла меч и тут…
— Я вас прощаю. — Эйри передала клинок владельцу. — Оттого, что я убью вас, родители не вернуться, деревня не возродиться из пепла. Время давно ушло, и пора жить дальше. Я вас прощаю, и никогда больше в моей душе не найдётся места для зла на вас. Я прощаю всех, кто преследовал меня и тех, кто оклеветал меня. Прощаю вас за всё.
Комната осветилась голубоватым свечением:
— Хранительница, ты выполнила свою миссию. Ключ, который ты хранишь — Прощение. Время никогда не стоит на месте, оно как горная река всё перетекает сплошным потоком. Месть не повернёт времени вспять, она не поможет получить счастье. Именно три составляющих, которые вы нашли и победили в себе — эгоизм, алчность и ненависть — мешают объединить эти страны и жить мирно. Вам осталось выполнить вашу последнюю миссию — прекратить войну…
***
Шла схватка. Мечи и трупы летели направо и налево. Командиры отдавали приказы, короли обеих государств хмуро восседали, готовясь, в случае чего, сразиться меду собой. Чёрным вороном легла война на это поле, не было ни единого местечка, куда бы она не коснулась своим страшным крылом. Казалось, зелёное прежде поле станет навеки кроваво-красным от бесконечных убийств. В этой войне мало кто мог остаться в выигрыше.
Вдруг вспышка света словно раздвинула два враждующих лагеря, а в центре появились наши путники. Эйри кивнула братьям. Бодя заговорил, и его голос эхом раскатился по всему полю:
— Одумайтесь, люди! Вы друг другу не враги! Проклятия практически и не существовало!
По полю пронёсся недоверчивый шёпот. Из-за чего же все они тогда сражаются?
— Это была обыкновенная ссора двух братьев, которая вследствие жадности и эгоизма обоих переросла в ненависть. Сейчас единственное, что может спасти вас от уничтожения — прощение, щедрость и бескорыстность. — Закончил Никита, переглянувшись с друзьями. Те одобрительно закивали.
В строях кто-то со звоном отбросил оружие. Вслед за ним — ещё и ещё люди выбрасывали оружие, бежали друг к другу и обнимались. Короли также обнялись вначале между собой, а потом Фарнац обнял сына, представив его Энритосу III. Всё наполнилось праздником. Люди обнимались, говорили друг с другом, точно родные. Невидимые оковы проклятия спали, и теперь всё вокруг успокоилось, прекратило воевать. Жизнь налаживалась, и ясно становилось одно: война сюда вернётся нескоро…
Остаётся лишь сказать пару слов о том, как Богдан и Никита, после славной пирушки, хвальбы и веселья, всё-таки вернулись домой. Сам Зимба приказал поставить большой чан с водой, долго читал длинные заклинания, зачем-то проверив, есть ли у них дневник Пророка.
