При удаленном содействии какого-нибудь инженера из технического отдела "Синана", дядя Вася от силы полчаса ковырялся в электронных недрах глайдера, после чего сердитый возвращался в офис и ни к кому конкретно не обращаясь, громко высказывался о своей тяжелой доли: "Полдня там раком простоял уткнувшись харей в это ведро, а толку с гулькин хер! Сгнило уже всё к чертям собачьим, так нет, все равно, давай, дядя Вася, наяривай, корпи как гном в штольне!" И в сторону Стэна метались огненные взгляды. "Солевые отложения с палец толщиной, а похер, паяй поверху. А еще этот мудазвон косоглазый уму-разуму меня учит: проверьте контакт в блоке распределения! Там в этом блоке дорожек уже не видно, всё говном эйволских тараканов заросло. У себя в мозгах пусть сначала контакт проверит! Мудило плоскомордое! Мозги жиром заплыли, забыл уже как отвертка выглядит. Сидит там себе в кресле, жопой мух ловит. А дядя Вася давай, на передовую, вкалывай, как шлюха в белой пагоде. Отсасывай не разгибаясь!" Иногда дядя Вася распалялся до такой степени, что Стэн не сразу решался и спросить каковы собственно результаты столь ужасно тяжкого труда. Впрочем единственным результатом всегда было то что старенький глайдер приобретал все более и более разобранный вид.
Джону очень нравилось чувствовать как мощная машина, слегка покачиваясь и вибрируя, поднимается в воздух, затем, пока не наберет скорость, словно бы клюет носом, пытаясь нырнуть вниз, да так что порой в животе на миг возникала пустота. А потом включались тяговые двигатели, вибрация исчезала и глайдер начинал бесшумно скользить вперед. Окружающий пейзаж начинал стремительно плыть назад. Если поверхность была более-менее ровной, движение порой становилось настолько плавным и неизменным, что становилось практически незаметным. Джон никогда не использовал автопилот, ему очень нравилось держать в руках штурвал и чувствовать как машина, сливаясь с ним, чутко повинуется его желаниям и он старался не отказывать себе в этом удовольствии.
Правда на Никтопии случались сильные ветра, которые осложняли движение на глайдере и управление им. Вот и сейчас, практически боковой ветер в 16 м/с то и дело норовил столкнуть машину с курса. При этом молодому человеку приходилось в свете фар или по радару следить за ямами, выступами и массивными валунами, дабы уберечь и себя и глайдер от резких падений и взлетов. Но при этом он всё равно упорно отказывался передоверить управление скольжением автоматике. Более того, он то и дело придавливал педаль акселератора, с восторгом чувствуя как увеличивается и без того уже немаленькая скорость. Темная равнина за стеклом начинала размываться. В кабине, справа в воздухе, возник экран и на нем хмурый лик с зеленой бородой:
- Ну ты, гонец Золотая пятка, - буркнул лик, - не втапливай так. А то еще коленку оцарапаешь.
Джон усмехнулся и послушно сбросил скорость.
Застрявший робот-разведчик, "пионер", имел шарообразную форму, около одного метра в диаметре. Таких роботов команды Первых партий прозвали "колобками". Конкретно этот "пионер" явно уже видал виды и Никтопия судя по всему была не первой его планетой. Кроме вмятин, потертостей, почерневших обугленных проплешин на его корпусе чьей-то шаловливой рукой также была нацарапана надпись: "Пионер, береги природу, твою мать!" Джон улыбнулся. Это было извечной проблемой, сохранение равновесия между эффективным исследованием планеты, за которое естественно ратовали суровые бескомпромиссные парни из Первой партии и бережным отношением к природе нового мира, за которое грудью вставали так называемые "киплайферы", хранители жизни, члены огромной разветвленной организации, которая приобрела немалое влияние в Звездном Содружестве. И неведомый автор как бы выступал на стороне киплайферов. Но молодой человек понимал, что это ирония и догадывался кто автор.
Пионер действительно залез в некую хитрую расщелину, которая еще к тому же закрывалась неудобным выступом сверху, который не давал роботу воспарить и выбраться из ловушки. Но удивило Джона то что проход, по которому пионер попал туда, оказался перекрыт окоченевшим трупом люксора. Застыв, молодой человек в свете налобного фонаря смотрел на серо-желтое, угловатое мертвое тело инопланетянина и никак не мог понять что происходит. Как здесь появился труп и почему "пионер" не хочет оттолкнуть его и выбраться обратно по проходу. Ответ на второй вопрос он получил довольно быстро. Направив на труп биосканнер, молодой человек чуть не вздрогнул от зарябивших на экране ярко-зеленых линий. Внутри мертвого тела буквально бурлила жизнь. Видимо какие-то насекомые или черви получили удачный шанс для размножения. Джон почувствовал омерзение.
Пионер, как всякий робот-разведчик, благодаря главным образом усилиям "ненавистных" киплайферов был снабжен кучей систем регистрирующих в окружающей среде проявления биологической жизни. Дабы аккуратно обойти и никак не повредить эти самые проявления. Впрочем всё это зависело от так называемой "тонкой настройки" робота, которой занимались те кто его запускал. И это было еще одним вечным камнем преткновения между членами Первой партии и киплайферами. Последние требовали долго и нудно настраивать каждого робота так чтобы он, говоря образно, обходил чуть ли не каждую травинку и перепрыгивал через каждого муравья. Естественно никто из разведчиков Первой партии не желал этим заниматься, не говоря уже о том что это резко снижало исследовательскую эффективность самих пионеров. И снова приходилось достигать некоего хрупкого равновесия.
Джон понимал, что вряд ли кто-то возился с тонкой настройкой конкретно этого "колобка", но для галочки, конечно, система регистрации жизни была активирована с какими-то параметрами по умолчанию. И эта система несомненно "видела" копошащиеся внутри закоченевшего трупа живые организмы и не давала роботу пройтись по нему или просто смести со своего пути. Перепрыгнуть он тоже не мог из-за выступа сверху и довольно необычного расположения трупа, который просто не оставил пионеру пространства для такого хитрого маневра. Это, конечно, было очень странно. Откуда труп взялся здесь, да еще и так "удачно" перекрыв выход?
Джон огляделся.
- Что думаешь? - Тихо спросил он, не очень правда надеясь на ответ. Изображение всего что он наблюдал фиксировалось его приват-камерой, в данный момент примагниченной к пластинке на его термофолиевой шапке. Сигнал передавался на глайдер и оттуда, через спутник, непосредственно в двеллдоум, где как предполагалось дежурный их маленького отряда непрестанно следил за всей поступающей информацией. Но сейчас на посту был Василий Иванович. Человек как известно непростой судьбы и который и так, как прекрасно знали его товарищи, "вкалывает круглые сутки как чумазый каторжанин, горбатится как раб на галерах, ишачит как проклятый, носится как в жопу клюнутый", да ещё и вдобавок ко всему этому у него частенько, особенно если на горизонте начинала маячить какая-то непредвиденная работа, ныли ноги, ломило в спине, тряслись руки, гудело в голове, темнело в глазах, прихватывало в груди, свербело под лопаткой, крутило в животе и стреляло в суставах. "Околеешь тут скоро с вами", гневно восклицал старпом. На что Стэн МакГрегор, если бывал не в духе, в сердцах отвечал: "Да скорей бы уж, Василий Иванович. Сил уже нет смотреть как ты мучишься". В результате всего этот дядя Вася полагал, что имеет абсолютное моральное право "хотя бы в своё дежурство спокойно посидеть в тишине и покое". И потому Джон особо не рассчитывал что будет услышанным. Однако ответ последовал незамедлительно:
