Вторая пара поступила умнее. Сперва атаковал ведущий, от которого с трудом, но я мог увернуться, а потом его ведомый, подождавший чтобы я сам влезу в его прицел. Я этого тоже ждал, такие действия логичны и немцы отнюдь не дураки, поэтому практически ушёл от очереди ведомого, но дробно застучали по крылу пули и я посмотрел на излохмаченную обшивку крыла. Первая пара уже развернулась и готовилась к повторной атаке, пока вторая, уйдя в сторону, так же разворачивалась, да ещё восьмёрка истребителей приближалась к нам.
Жаль радиостанция была выключена, радиста то на месте нет, и шлемофон был бесполезен, я не успел включить рацию, а так послушал бы их переговоры. Внезапно первая пара ушла в сторону, да и другие дрогнув стали отходить, хотя одна пара упорно шла за мной, готовясь атаковать. Что происходит позади, мне было видно плохо, стрелков на штатном месте не имелось, они не сообщали мне о том, что твориться сзади, вот и пришлось это делать самому. Мне пришлось отстегнуть ремни и, привстав крутить головой во все стороны, хорошо кабина была открыта со всех сторон, так уходя от атак, поэтому я держал в поле зрения в основном заднюю полусферу и как-то упустил, что мы пролетали в нескольких километрах от Минска и там подняли немногочисленные подразделения истребителей. Всего два десятка машин. Видимо всё что было, но они смогли выстроить стену и не дать «мессерам» продолжить атаки на меня. Как раз пара «Мигов» атаковала ту пару, что шла ко мне, отчего та всё же вынуждена была уйти в сторону. Поглядывая на разгорающийся позади воздушный бой, я кроме того что заметил как из него вываливаются и устремляются к земле с дымными хвостами подбитые машины, не знаю наши или нет, далеко уже было, приметил как вывалился также один «мессер» и устремился за мной. Какой упорный, однако. Видать летунам был дан чётки приказ, сбить меня во чтобы то ни стало. Ну и наверняка добить, если я прыгну с парашютом.
К тому моменту всё так же двигаясь на максимально допустимой скорости, я поднялся метров на пятьсот, чтобы у меня была возможность ухода от атак, а то пару раз во время прошлых атак чуть не врезался в землю. В общем, удаляясь от Минска, а там, похоже, шли уличные бои, надеюсь, мои рекомендации о том, как вести уличные бои были и прочитаны в письмах и рекомендации использованы по назначению. Так вот, удаляясь от Минска, я ожидал немца. Тот, похоже, хорошо знал все слабые и сильные стороны этого бомбардировщика и ушёл вниз, видимо собираясь атаковать с нижней позиции.
— Вот урод! — воскликнул я и стал играть штурвалом, то бросая бомбардировщик в одну сторону, то в другую. Другой возможности избежать нашей встреч у меня не было, хоть из прицела выйду.
Не вышел. Машина затряслась во время одного из моих маневров от попадания пушечных снарядов, тот сразу бил всем тяжёлым вооружением. С трудом уйдя в сторону, я потянул штурвал на себя, набирая высоту, пока была скорость. «Хейнкель» уже слушался с трудом, а за левым мотором потянулась тонкая струйка чёрного дыма, да и приборы скакали, показывая, что с ним не всё в порядке. Подбил всё-таки гад. Почувствовав ветер в кабине, я осмотрелся и заметил внизу и наверху пробоины в обзорных стеклах. И по кабине попал. Хорошо ещё меня не задел.
Привстав, я рассмотрел немца. Тот после атаки ушёл в сторону и стал набирать высоту, явно собираясь атаковать сверху. Видно разглядел во время атаки, что места стрелков пусты и я беззащитен. Вот кроме него я заметил ещё три машины, что спешили за нами. Это были знакомые силуэты «Чаек». Скорость у них были повыше, чем у бомбера, и они нас нагоняли. Немец видимо тоже их видел, поэтому занервничал, это было видно по его манёврам, и снова атаковал. Торопливо я бы сказал.
Однако торопливо или нет, но мне достался настоящий ас, как я не маневрировал, теряя скорость, что было очень сложно на подбитой машине, да ещё левый мотор загорелся, тот хорошо по мне прошёлся.
— Твою мать! — воскликнул я, чувствуя, что штурвал свободно болтается. Похоже, были перебиты тяги управления.
Нажав на кнопку сброса бомб, я толкнул нижнюю створку лаза и, ухватив парашют, лежавший под задницей, вниз головой покинул горевшую машину. Высота была метров шестьсот, я успел ещё немного подняться до того как меня подбили, поэтому высоты хватало, хотя сотню я и потерял во время последних маневров ухода от атаки.
Благополучно пролетев мимо выступающих частей фюзеляжа, то есть не зашибся, ветер трепал одежду, а я боролся с парашютом, пытаясь его надеть и застегнуть. В такие моменты как-то остро жалеешь, что не позаботился об этом раньше. В общем, это только в фильме да ещё на большой высоте есть возможность надеть парашют, вот у меня такой не было. Только и успел, что сунуть одну руку под ремень и на высоте ста метров дёрнуть кольцо. Не дались мне лямки парашюта. Рвануло так, что я чуть не сорвался. Однако скорость падения снизилась, и я стал планировать под куполом парашюта, морщась от боли, мне чуть руку не выдрало, как бы растяжения не было, заодно оглядываясь. Та тройка «Чаек» вела бой с «мессером» причём неудачно. Пока я боролся с парашютом, падая, тот успел свалить одного нашего. Я как раз рассмотрел раскрывшийся купол парашюта, и дым на земле. Ну и в стороне был виден лежавший на земле купол, где приземлился мой велосипед. По моим прикидкам до него было с километр. Ладно поле тут ровное, быстро добегу. Главное нормально приземлиться. А «Хейнкель» мой продолжал лететь, медленно теряя скорость и высоту, пока не врезался в землю. Это произошло километрах в восьми от того места где я парил. Вспышку рассмотрел, вот и прикинул на глаз расстояние.
Когда до засеянного гречихой поля осталось метра два, я отпустил стропы и перекатом погасил скорость падения, не зашибившись ничего и не повредил. Ветер погнал освободившийся парашют дальше, а я, массируя предплечье, побежал к велосипеду. Нужно как можно быстрее покинуть эти места, на валике это сделать будет проще. По моим прикидкам удалился я от Минска всего километров на пятьдесят. Следить за окрестностями было как-то не до того, но не думаю, что сильно ошибся.
С плечом к счастью ничего страшного не случилось, не выбил, просто растяжение. Само пройдёт, требуется только не напрягать эту руку. Позже повешу её на косынку, так оно вернее будет.
Бежать по полю засеянному гречихой было куда сложнее, чем по пшеничному. Ноги постоянно цеплялись за стебли, два раза чуть не упал. Места тут были прифронтовые, немцы уже пытались охватить город по флангам, скорое его должны взять, так что думаю, тут и войска имеются, что к фронту двигаются, и патрули. Вот с последними встречаться не хотелось. Я пока опускался на парашюте, успел окинуть взглядом окрестности. Тут километрах в пяти правее от маршрута моего полёта был виден крупный лес, большой или нет не знаю, но противоположной опушки я не рассмотрел. Вот к нему и направимся, а там сольюсь с беженцами и решу, что делать дальше. Отправляться в Москву или нет. В принципе лучше отправиться, на меня тут такую охоту устроят, загоняют. А отдохну, подлечу плечо, оно всё ещё болело, ну и отправлюсь на один из участков фронтов. Как я уже говорил, решу позже.
Добравшись до велосипеда, я проверил, как он перенёс сброс и убедился что вполне нормально, лишь руль нужно немного поправить, что я и сделал. Я всё так же был в чёрном комбезе техника заскорузлом от пропитавшем его крови. Ходить кстати не удобно, но не смотря на то что одежда запасная имелась, причём в двух комплектах, не спешил переодеваться. Всё равно и нательное бельё кровью пропиталось, да и сам я изгваздан, вон кожу тянуло и щипало. Так что пока в комбезе побуду до ближайшего водоёма, а там вымоюсь и уже переоденусь. Посмотрев на свои руки, на которых были разводы и капли крови, я отстегнул парашют от велосипеда. При этом не забыв собрать того в сумку, по местным меркам парашютный шёлк вещь ценная, закрепив его на багажнике, сняв оттуда сидор, который повесил за спину. После чего толкая велосипед, плечо всё же ныло от боли, побежал к дороге.
