— Больше никакого флирта. — Я скрестила руки на груди и сдвинулась ниже в кресле, уткнувшись подбородком в грудь, снова закипая.
Я почувствовала его глаза на себе, прежде чем он спросил:
— Почему?
— Потому что это... — Я поймала себя на том, что задыхалась от большого вдоха воздуха, и посмотрела в окно.
Тишина была не товарищеской. Она была напряженной и неудобной. Я боролась со своим желанием протянуть руку и ущипнуть его посильнее.
— Почему? — спросил он снова, в этот раз его тон был более мягкий, любопытный.
Я тяжело вздохнула и попыталась отбросить некоторый, возможно, иррациональный гнев, который поселился в моей груди.
— Я любила тебя, Мартин. Ты был... — Я снова замолчала, прочистив горло, прежде чем смогла закончить: — Ты был моим первым во всех отношениях, и потерять то, что было у нас, имело большое значение для меня. В тот месяц, после нашего расставания, я потеряла двадцать фунтов. Я не чувствовала никакой радости. Я даже не хотела печенья. Обстоятельства не улучшались, и я не начала двигаться дальше вплоть до августа.
И вновь воцарилась тишина. Он переключил передачу, включив поворотник. Автомобиль замедлился. Мы остановились на светофоре. Я слышала, как он сделал вдох, словно хотел что-то сказать.
Всё еще глядя в окно, я прервала его, прежде чем он смог это сделать.
— Я не думаю, что готова к тому, чтобы ты флиртовал со мной. Это... причиняет боль. Мне нужно, чтобы мы были либо в одних отношениях, либо в других. Промежуточные действия просто пугают меня. Поэтому не флиртуй со мной. И не намекай на секс без обязательств между нами.
— Кэйтлин, я делаю всё неправильно...
— Просто остановись. Просто, — я взглянула на него, позволяя намеку на мольбу проникнуть в мой голос, — перестань сбивать меня с толку. Будь хорошим другом.
Он торжественно кивнул, его челюсть нервно подергивалась, а внимание вернулось к дороге. В очередной раз напряжение повисло и окружило нас, проникая внутрь автомобиля.
Я пыталась вытолкнуть грусть из головы. Пыталась и потерпела неудачу. Поэтому я чувствовала полное раскаяния облегчение, когда спустя пять минут мы подъехали к Центральному вокзалу.
Он открыл для меня дверь машины и помог закрепить огромный рюкзак на своем месте. Он прокомментировал размер моего рюкзака. На несколько минут мы задержались возле багажника его машины, продолжая наш безопасный спор, пока неудобный разговор не сменился неловким молчанием.
В течение пяти секунд я смотрела на свои туфли, потом заставила себя посмотреть в его глаза.
— Ну, — сказала я громче, чем следовало, кивая безо всякой причины. — Думаю, я увижу тебя позже.
Его челюсть сжалась, пока глаза всматривались в мои, испытывая.
— Ага...
Я протянула руку, сделав бодрящий вздох и чувствуя какую-то неизвестную эмоцию, растущую в моей груди, сжимающую ее. Он медлил, потом положил свою руку в мою. Никто из нас не сжал руку другого. Мы просто так и стояли: рука в руке, замерев в ожидании, обмениваясь странными взглядами.
— Когда я увижу тебя? — спросил он.
— Я позвоню тебе, когда буду знать точные даты наших следующих выступлений в городе. Может быть, мы сможем заказать пиццу.
Он кивнул, не совсем хмурясь.
— Мы можем посмотреть "Принцессу-Невесту".
— Да, это звучит неплохо.
— А ты сможешь навестить твое пианино.
Я одарила его полуулыбкой и сдвинулась, чтобы уйти, но он усилил свой захват, останавливая мое продвижение. Я взглянула на наши руки, потом обратно на него.
— Мне нужно идти.
— Верно. — Он снова кивнул, опять не совсем хмурясь. Он позволил моим пальцам ускользнуть, сделал шаг назад и повторил: — Верно.
— До свидания, Мартин. — Я потянулась в багажник за своим спальным мешком, мой взгляд еще раз метнулся к нему. Он не смотрел на меня. Его руки были в карманах, а внимание на его туфлях. Я подождала мгновение.
Когда он ничего не сказал, я повернулась и пошла в сторону вокзала. Поскольку я почувствовала себя странно и непреодолимо вынужденной, на этот раз обернулась назад.
Он всё еще был там, точно там, где я его оставила, и смотрел, как я уходила. Поэтому я помахала. Он помахал в ответ, засунул руки в карманы, но не сдвинулся с места, чтобы уйти.
После долгого момента я оторвала взгляд от него и вошла в здание.
Глава 12: Атомная теория материи
Спустя неделю без общения, в течение которой я изо всех сил пыталась игнорировать все недружеские чувства к Мартину, я получила от него очень милое сообщение на Новый Год ровно в полночь. Оно гласило:
Мартин: Я бы хотел, чтобы ты была здесь, мы смогли бы начать этот Новый Год вместе.
Это было мучительно-нежно.
И сбивало с толку.
Я не ответила сразу же, потому что не знала, что сказать. Было ли это дружеское сообщение?
Мое сердце неистово забилось и запуталось в моей груди, мне было трудно уснуть, потому что я зациклилась на его сообщении. Я дождалась следующего утра, чтобы ответить. В ясном свете дня я перечитала его сообщение снова. Прагматичная и здравомыслящая Кэйтлин решила, что я подразумевала слишком многое под простым сообщением с пожеланиями, и я решила использовать безобидный и дружелюбный ответ:
Кэйтлин: Счастливого Нового Года! Я бы хотела, чтобы ты был здесь, тогда я могла бы показать тебе твои новые полотенца. Поищу "Неожиданную вечеринку", чтобы приехать на этой неделе.
После я уставилась на экран, а когда он не ответил спустя десять минут, отложила телефон в сторону. На самом деле, это был идеальный дружеский ответ. Я не могла понять, почему это заставило меня чувствовать себя так паршиво.
Я не знала, как ориентироваться в этих водах с Мартином. Да, я собиралась сделать это вслепую. Но ближе к вечеру первого января я осознала — после прочтения его сообщения, по крайней мере, двадцать раз — что я не понимала собственное сердце. В общем, я бесцельно перебирала клавиши синтезатора, пытаясь составить музыкальное сопровождение в качестве проводника для моих беспорядочных чувств.
Мысли начали формироваться, что ощущалось подозрительно похожим на начало плана, который, по моему предположению, был началом решения. Я собиралась поговорить начистоту с Мартином. Собиралась оставить все это здесь: все мои беспорядочные и неорганизованные решения — и быть храброй. Я была в подвешенном состоянии неопределенности и устала от этого.
— Я даю тебе мою копию "Космо". Можешь принести ее на кухню, когда закончишь?
Я заморгала от внезапного появления Сэм в моей комнате, потом взглянула на копию "Космополитен", которую она просто бросила на мою кровать.
— Ты даешь мне свою копию "Космо"?
— Да. Одалживаю. Там есть глупый тест "Насколько вы и ваш друг совместимы", я хочу, чтобы ты его прошла.
— Если он глупый, тогда зачем ты хочешь, чтобы я проходила его?
— Чтобы мы смогли потом посмеяться. Кстати, помнишь мою подругу Кару? Та, с которой мы ходили на танцы? Которой нужно было место, где остановиться?
— Ах, да. Возможная новая соседка.
— Та самая. Дай мне знать, в какой вечер на следующей неделе мы сможем собраться все вместе, чтобы ты смогла побеседовать с ней и поделиться своим списком работы по дому. В ближайшее время нам нужно принять решение.
Мгновение я рассматривала Сэм, пока она листала нашу почту.
— Сэм... тебе нравится список работы по дому?
Она пожала плечами, не поднимая глаз.
— Меня это не волнует. Я знаю, что тебе нравится, но ты намного опрятнее, чем я. Грязная посуда не вызывает у меня аллергическую сыпь.
С этим заявлением она вышла из моей комнаты.
Мои глаза вернулись к журналу на кровати. Сильно отфотошопленная и ретушированная модель украшала обложку — больше обработанной пикселизации62, чем реального человека. Я с отвращением скривила губы на ее нереально длинные ноги и неестественный изгиб талии и груди.
