— Господи! Запеканка готова? — Я потянулась за моим кофе, обнаружив, что стакан был чуть теплым, и надулась. — Холодный кофе.

— Не волнуйся, у меня много кофе. — Его голос был сдавленным, когда он вырвал чашку из моей хватки и скрылся в кухне. — И завтрак готов.

Я последовала за ним, задержавшись у входа и оценивающе наблюдая за красивым мужчиной, который двигался по кухне, словно он знал, что делал.

— Как и где ты научился готовить? — спросила я, когда он открыл духовку, которую ставил на разогрев, и вытащил форму для запекания.

— Мать была поваром. Ее звали Эсмеральда. Она научила меня.

— Хмм... — Я схватила свою чашку кофе оттуда, где он ее оставил на стойке, и вылила холодный напиток в раковину. — Мы можем сыграть в сорок вопросов, пока завтракаем?

— Сорок вопросов?

— Да. — Я сполоснула чашку, потом передвинулась, чтобы снова наполнить ее свежим кофе. — Эмма заходила вчера и...

— Эмма была здесь вчера? — Его тон подсказал мне, что он не был счастлив.

— Да, ничего особенного. — Я сделала глоток горячего напитка, поставила его на небольшой кухонный стол, потом повернулась к шкафчикам, чтобы поискать тарелки для завтрака. — Мы поговорили. Все прошло хорошо. Но она вложила много информации в мой мозг, и, думаю, мне потребуется как минимум сорок вопросов, чтобы получить ответы, которые я ищу.

— Какую информацию она выдала? — Своим боковым зрением я видела, как он схватил ножи и вилки.

— Ну, теперь ты тоже сможешь сыграть в сорок вопросов. Сначала я задаю тебе вопрос, потом ты задаешь мне. Нет необходимости вести подсчет сколько, просто мне хотелось бы прояснить как можно больше неизвестного, насколько возможно, прежде чем уехать домой этим вечером.

На мгновение он замолчал, пока мы накрывали на стол, потом сказал:

— Это верно. Я забыл, что ты уезжаешь сегодня.

Я критически оценила результат нашей работы, сочла его удовлетворительным и села рядом с ним, когда он подавал запеканку.

— Я начну. Отвечу на твой вопрос о том, какой информацией поделилась Эмма.

Он кивнул, взглянув на меня настороженно, потом схватил кекс и разломал его пополам. К тому времени, как я закончила рассказывать историю визита Эммы днем ранее, он съел три порции рагу, два пирожных и кекс. У него был уже третий стакан апельсинового сока и вторая чашка кофе.

Я убрала из разговора все мои эмоции, стараясь касаться только фактов, но он несколько раз перебивал меня и просил разъяснить, делая мой рассказ длиннее. Я решила опустить ту часть, где мы с Эммой обсуждали его последнюю девушку, поскольку чувствовала, что ее существование не совсем относилось к предстоящей теме разговора.

Наконец я смогла задать ему вопрос:

— Итак, мой вопрос: почему ты создал фонд как владелец преобладающего пакета акций в венчурной компании, вместо того, чтобы сохранить всю прибыль для себя?

Он поерзал на своем сидении, и я увидела, что он обдумывал, как лучше ответить на этот вопрос.

— Ты можешь рассказать мне правду, Мартин, в чем бы она не заключалась.

— Я знаю. — Он выпил еще кофе, разглядывая меня поверх края своей чашки.

— На самом деле, было несколько причин.

— Ладно, что же было главной причиной?

— Что если я начну с самых важных бизнес-причин?

— Хорошо.

Он прочистил горло и поставил кофейную чашку на стол, наклонившись вперед.

— После того, что сделал мой отец с твоей матерью, пытаясь использовать нас, чтобы контролировать ее, я понял, что если бы я инвестировал непосредственно в спутниковые системы в венчурной компании, запускающей спутники, тогда был бы небольшой шанс — но всё же шанс — что он сможет отсудить мои инвестиции. Поэтому я учредил фонд. Его некоммерческий статус узаконил эти деньги, в сущности это означает, что он не сможет заявить права на него. Я не хотел ставить под угрозу проект.

— Но ты отдал шестьдесят миллионов и в последствии миллиарды долларов доходов.

— Но это не важно для меня настолько, как продвигать спутниковые системы. Я имею в виду, я возглавляю фонд. У меня такое же право голоса в спутниковых системах, как и было прежде. Только прибыль получаю не я — она идет в фонд.

— Итак, — я старалась понять его мотивацию, — запуск спутников был важнее, чем денежная часть твоего плана мести? Извини за такое выражение, но я думала, что главной целью мести против твоего отца было постепенно уничтожить его и в процессе стать в три раза богаче.

Он уставился на меня, скрипя зубами, его подбородок еще долгое мгновение нервно подергивался, как будто он спорил сам с собой. Но потом он внезапно заявил:

— Когда ты ушла, план мести, как ты его назвала, больше не имел никакого смысла. Мне потребовалось некоторое время, но я понял все еще в июне, за три недели до моего дня рождения, прежде чем получил доступ к трастовому фонду. Ты была права. Сосредоточить всю свою энергию на гребаном Денвере Сандеки — пустая трата времени. И ты бы знала все это, если бы прочитала любое из моих интервью.

Я села прямее, удивленная, чувствуя себя так, словно мне отвесили пощечину, но не со всей силы, это больше походило на выговор в стиле "очнись же, бестолочь".

Прежде чем я смогла остановить себя, одолеваемая поднимающейся волной негодования, сказала:

— Послушай, я бы прочитала интервью, но когда я искала в Google, все, что мне выдало, — это фотографии тебя с твоей девушкой или бывшей девушкой.

Мартин хмуро посмотрел на меня, его лицо скривилось, словно говоря мне, что он понятия не имел, о чем я говорила. Наконец он высказался:

— Я понятия не имею, о чем ты говоришь.

— Рыжие волосы. Миниатюрная. Симпатичная. Никого не напоминает? Эмма еще упомянула, что вы встречались.

Его губы раздвинулись, и он прищурился, взглянув на меня, как будто увидел в совершенно новом свете.

Я больше не могла удерживать его взгляд, потому что почувствовала внезапный всплеск страха, что его глаза вскоре затуманило бы жалостью. Вместо этого я уткнулась в свою запеканку и пыталась бороться с нарастающей болью, чтобы не выдать себя.

Я пробормотала:

— Как я и говорила тебе на прошлой неделе, когда ты приходил в кафе, я не зря избегала новостей о тебе.

Он ответил не сразу, но я чувствовала его глаза на себе, рассматривающие меня. Боковым зрением я видела, что он положил вилку на тарелку и облокотился на стол.

— Я рассматривал доктора Паттерсона как моего заместителя в фонде для управления. Роуз Паттерсон — девушка с фотографий — его дочь. — Его голос и слова казались осторожными.

Я откусила кусочек очень вкусной запеканки, которая уже не казалась вкусной, старательно отводя взгляд.

— Правда?

— Да

— Ладно. — Я твердо решила не плакать. Я не собиралась быть глупой девчонкой, которая лила слезы, когда говорила со своим бывшим парнем о его нынешних подвигах. Поэтому, чтобы убедиться, что я не заплакала бы, я отдалилась от него, его слов и своих чувств.

Мгновение он молчал, всё еще глядя на меня.

— Я говорил тебе на прошлой неделе, что ни с кем не встречаюсь.

Я пожала плечами.

— Это действительно не мое дело.

— Роуз была способом познакомиться с доктором Паттерсоном.

Я кивнула, прочистив горло, осознав, что я очень-очень не хотела разговаривать об этом. Убедившись, что опоры вокруг моего сердца были полностью укреплены, я подняла глаза обратно к нему и попыталась вернуть разговор к первоначальной теме.

— Итак, ты говорил об интервью?

— Кэйтлин...

— Ты решил, что месть того не стоит?

— Черт возьми, просто послушай секунду.

— Хорошо. Я слушаю. — Я откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди, не показывая ему ровным счетом ничего.

— В действительности я никогда не был с Роуз. Мне нужно было встретиться с ее отцом. Она была... — Мартин выглядел расстроенным и, казалось, искал у кухонного стола правильных объяснений.

Наблюдая за его страданиями, я внезапно поняла ситуацию и добавила за него: