Спец вальяжно прохаживался перед строем, лениво помахивая пистолетом. Он явно наслаждался моментом, своей ролью вершителя судеб. Купался во власти, пил ее осторожно, по чуть-чуть, маленькими глоточками, смакуя ее и одновременно распаляя себя все больше и больше. Бригадир с тревогой следил за бандитом. Он хорошо знал такой тип людей. Знал и боялся. Он не раз встречался с ними, особенно в военный период своей жизни. Война их манит, притягивает как магнит. Они прирожденные воины, бесстрашные и самоотрверженные. Но в основе их смелости лежит презрение к человеческой личности, готовность не задумываясь убить любого, кто покусился на его собственность. А еще война дает возможность не думать, не мучиться, а следовать простым решениям и в конце получить приз величия и власти, полного, тотального контроля над ситуацией, над людьми. Позволяет хоть ненадолго ощутить себя полновластным хозяином положения, сильным и всемогущим, как Господь.

Бригадир понимал, что этот человек не ограничится одной пламенной речью, лишь вербальной демонстрацией силы. Он захочет большего. Такие люди всегда хотят большего. Он захочет унизить, наказать. Нет, не всех. Это не надо. Это даже вредно. Он выберет кого-нибудь одного и будет его мучить, так, чтобы кричал, просил пощады, унижался. И тогда он простит, отпустит, даже поможет, но только после полного признания его господином. Идеально на эту роль подходил сам Бригадир, ибо два медведя в одной берлоге все равно не уживутся. И это обязательно будет, но не сегодня. Сегодня он ему нужен.

– А теперь, господа, – продолжил бандит свое выступление. – Снимаем свои курточки, кладем перед собой и делаем два шага назад.

– Выполняем, без самодеятельности, – тихо скомандовал Бригадир и первый снял куртку. Он прекрасно понимал опасность неподчинения. С такими людьми можно говорить только с позиции силы. Сейчас вся сила на той стороне, а значит, разговора не получится. Только расправа. А посему надо молчать и ждать, когда изменится расклад. А он изменится, – в этом Бригадир не сомневался. Сразу они стрелять не стали – это хороший знак. Значит, что-то хотят. Понять бы чего. Надо тянуть время. Но как? Бунтовать нельзя. Убьет сразу. С другой стороны и скулить нельзя. Таких он тоже убьет. Только сначала помучает. Эти люди презирают слабых и не ценят их. Они уверены, что опираться можно только на то, что сопротивляется. Поэтому крайне важно обозначить границы, но таким образом, чтобы не оспаривать его лидерства. Значит надо подыграть. Но как это объяснить парням?

– Вы что, лохи позорные, вам уши заложило? Так я сейчас исправлю! – неожиданно перешел на крик главарь шайки и выстрелил над головами. – Я сказал, куртки на землю. Живо!

– Выполнять! – громко скомандовал Бригадир и бросил свою куртку.

– Ты скажи, командир, что тебе надо, – примирительно предложил Бригадир. – Может, без пальбы обойдемся.

– Застегни хлеборезку. Параше слово не давали. Тявкать будешь, когда я разрешу.

– Как знаешь. Я думал, мы тут две недели уже, может подсказать чего.

– Молчать! – Бандит выстрелил вод ноги Бригадиру. Пуля стукнулась о камень совсем рядом. Выбитый ею осколок больно подбил колено. – Куртки на пол. Три шага назад. Молодцы. Теперь брюки. Снимаем, и пять шагов назад.

– Ты че, мужик?! – неожиданно подал голос Боцман. – Брюки то на хрена?

– Боцман, снимай брюки, я прошу, – тихо прошипел Бригадир.

От звука его голоса на душе закипела злость.

– Да пошел ты, – громко огрызнулся Боцман. – Раскомандывался тут. Мужик, с брюками это перебор. Я голым задом на ветру свистеть не буду. Не по возрасту.

Он сделал шаг вперед и получил пулю в ногу. Боцман вскрикнул и тут же рухнул, схватившись за бедро. Между пальцев появилась кровь. Крот и Док бросились к раненому, но были быстро остановлены выстрелом под ноги.

– Я сказал, снимайте штаны и кидайте на пол, – хищно улыбаясь произнес бандит. – Следующему прострелю живот, чтобы кишки по камням собирал.

Он брезгливо глянул на Боцмана, скрючившегося от боли и пытающегося зажать сильно кровоточащую рану.

– Быстрее, я сказал. Мне начинает надоедать эта игра.

Бригадир смотрел на истекающего кровью друга. Из глубин груди начала подниматься тяжелая черная злость. Это не в Боцмана стреляли. Это его ранили. Боцман был не просто его человеком. Боцман был другом. Лучшим другом, несмотря на все разногласия и ссоры. В свое время он ему жизнь спас, вытащив из ледяных объятий тундры. Теперь, похоже, пришло время отдавать долги. Бригадир оскалился, начал медленно бледнеть, вгоняя себя в ярость, на лбу вздулись жилы. Он изготовился и прыгнул на врага, целясь в глотку. Но не преуспел. Главарь каким-то невероятно пластичным, кошачьим движением увернулся, а выдвинувшийся из-за его спины гориллообразный мордоворот встретил прикладом в голову. В затылке отдало мгновенной болью, перед газами вспыхнуло, поплыло, и Бригадир провалился в темноту.

– Унесите идиота, – разочарованно выдохнул Спец. – Не люблю самоубийц. Всю игру испортил.

Он немного постоял, наблюдая за тем, как оттаскивают тело Бригадира, и приказал Саньку:

– Ты собери все шмотки и тащи во туда.

Санек с энтузиазмом енота-поласкуна бросился выполнять поручение.

– Гном, Малыш, прошманайте робу. Все цацки на стол.

Два гиганта начали профессионально быстро и тщательно просматривать одежду, потроша карманы, прощупывая подкладки. На брезент посыпались фонари, ХИСы, складные ножи, жумары, кролли, спусковухи и карабины. Кроме всей этой спелеологической и туристической дряни, которой набиты карманы всякого уважающего себя спелеолога, на свет божий извлекли несколько старинных монет и два перстня.

– Неплохо, неплохо, – приговаривал старший уголовник, рассматривая находки. – Вещи старинные, цены немалой. Хороший коллектив. Крысятник на крысятнике. «Ты здесь хозяин, а не гость, тащи с завода каждый гвоздь», – процитировал он старую советскую присказку и противно заржал.

– Закончили, тренер, – подал голос гигант, откликающийся на кличку Малыш. – Чисто.

– Добро. Прошмонайте вон того, – старший махнул в сторону сидящего на земле Боцмана. – Будет брыкаться – пристрелите.

– Сделаем, тренер. Поработаем в партере. Чую на перевороте баллов наберем.

Мерзко улыбаясь, гиганты подошли к Боцману.

– Вот тут, – Боцман указал в область левого накладного кармана. – В клапане. Только режьте аккуратно. Прошу.

– Сабмишн, – разочарованно произнес Малыш.

– Туше, – согласился Гном.

Ловким движением Гном вскрыл клапан, и оттуда выпало две старинные монеты.

– Ух ты, крыса в призерах! – воскликнул Малыш, демонстрируя добычу, и вдруг резко ударил Боцмана ногой в голову. Боцман опрокинулся на камни и потерял сознание.

– Зачем? – удивленно спросил Гном.

– Не люблю крыс, – пояснил Малыш. – Надо пояс прошманать. Наверняка еще что-то заныкал. Гном быстрыми, точными движениями прощупал брюки, немного задерживаясь на поясе и клапанах многочисленных карманов, потом могучим пинком перевернул тело на живот и повторил процедур обыска. Нащупал что-то на поясе, разрезал ткань и достал большой перстень из желтого металла с большим камнем и круглый костяной амулет с синими камнями. Повернувшись к напарнику произнес:

– Я в призах. С тебя котлета.

Немного подумал и добавил:

– Крепко ты его, Малыш. Зря. Еле дышит. Помрет не ровен час. Не спортивно.

– А мне пох…, – равнодушно бросил Малыш. – Тренер сказал, можно хоть с трупа снимать. Да ты не бзди, оклемается еще. Они, крысы, живучие, страсть. Сам знаешь. Пуля по касательной прошла, даже кость не задета. А от нокаута отойдет. Воздухом подышит и отойдет.

Мордовороты неспешно повернулись и лениво зашагали на свои огневые позиции.

– Ну что, мальчики, – обратился главарь к сбившимся в кучу ежащимся от холода «искателям сокровищ». – Можете одеваться. Сидите здесь. Мы осмотрим лагерь, потом решим, что с вами делать. Рыпаться не советую. Мои бойцы нервные. Не любят. Из круга не выходить. Кто выскочит, словит пулю. Захотите в туалет, гадьте здесь. Санек, проводи в лагерь, покажешь, что там к чему.