— Какие члены нравятся тебе больше всего, Вельвет?

Она застонала.

— Ты это серьёзно? — Лицо Вельвет моментально покраснело, как только она представила, каким должен быть член Миколаса, какой он формы, и каково это будет ощутить его внутри себя.

Улыбка коснулась уголков губ Саллиса, от звука неловкости Вельвет, и он лениво откинулся на спинку стула.

— Ты ведь знаешь, что мои размеры разительно больше, чем у большинства мужчин. Поэтому, я хочу быть уверенным, что тебя это устраивает.

Тишина.

Улыбка Миколаса сползла с лица.

— Вельвет?

Наконец-то она ответила:

— Я не знаю. Я никогда прежде не занималась сексом.

Тишина.

Вельвет моргнула.

— Миколас?

— Скажи мне, что ты, мать твою, пошутила.

— А э-это проблема?

«Чёрт» — она ненавидела, как дрожал её голос. Будто её это слишком волновало. И что, если для него это проблема? Так ведь? Он многое потеряет, если струсит взять её. Так ведь? И не то, чтобы она сильно хотела, чтобы именно он сделал это… О, Боже, она так запуталась, и всё по его вине!

— Я никогда прежде не был с девственницей.

— Эммм… И? — По его голосу было слишком сложно определить было это хорошо или плохо.

Миколас закрыл глаза.

— Не могу поверить, что ты девственница.

— Да, что ж… — Она замолкла, потому что все мысли в одночасье покинули её.

— Почему ты до сих пор девственница?

Она долго молчала. Но, в конце концов, Вельвет обладала врождённым чувством правды, поэтому отрезала:

— Никогда прежде я не встречала мужчины, с которым бы захотелось заняться сексом.

Её слова заставили его застонать, а член тут же затвердел и стал пульсировать, будто готов был умереть, если прямо сейчас не найдёт путь к заветной киске Вельвет Ламберт.

Глаза Вельвет расширились в ответ на его стон. Это определённо был звук удовольствия, а значит, он был предельно… возбуждён.

Миколас Саллис был возбуждён до предела.

Она завела Миколаса Саллиса, и от одной мысли её грудь налилась, соски стали более чувствительными, а трусики влажными от возбуждения. Она увлажнила свои внезапно пересохшие губы. Тишина на другом конце линии заставила её пульс ускориться, вызывая полное изнеможение, и она не выдержала:

— Миколас?

— Ты заставляешь меня чувствовать непреодолимое желание дотронуться себя, Вельвет.

Она прикусила губу.

— Я никогда прежде не доставлял сам себе удовольствия, не было нужды, т.к. впервые я занялся сексом уже в тринадцать лет. Но сейчас, я чувствую, — Миколас с шумом втянул воздух, — это станет ежедневной привычкой, пока мы не встретимся.

Вельвет неуверенно поинтересовалась:

— Значит ли это, что ты признаёшь своё поражение?

Игнорируя несносную тяжесть в паху, Миколас протянул:

— Это значит, моя прекрасная Вельвет, что когда ты проиграешь пари, и наконец-то попадёшь в мою постель, тебе будет над чем основательно поработать.

Медленно, тихо Вельвет свела коленки вместе. Она никогда прежде такого не ощущала, и она просто не знала, что с этим делать.

— Ты сейчас одна?

Ей практически не хотелось отвечать на вопрос. Она была не глупой. Прекрасно понимала, к чему он клонит.

— Ответь мне, Вельвет.

Его командный тон должен был заставить её взбунтоваться, но вместо того, она плотнее сжала коленки, и прошептала дрожащим голосом:

— Да.

— Запри дверь, если она открыта, и удостоверься, что занавески на окнах плотно задвинуты, или опусти жалюзи. Не хочу, чтобы кто-то видел, как я заставляю тебя кончать.

— Ты ненормальный, если решил, что я стану делать то, что ты говоришь.

— Да, я схожу с ума, — ответил он томно, — от желания обладать тобой, и ты можешь сделать боль в моих штанах немного более сносной, если будешь послушно выполнять то, что я говорю тебе.

Стальным голосом он приказал:

— Выполняй, Вельвет. Выполняй, иначе плевать на наше маленькое пари, и я прямо сейчас ворвусь тебе и возьму привселюдно, и плевать на то, что скажут другие.

Ей хотелось бросить трубку. Хотелось шипеть на него, что она не принадлежит ему, и он не имеет права разговаривать с ней в таком тоне. Хотелось закончить это раз и навсегда, пока она не сотворила самого худшего. Но то, чего она хотела, отличалось от того, в чём она нуждалась.

И прямо сейчас, ей было нужно…

О, Боже, ей нужно следовать его приказам. Она заперла дверь. Задёрнула занавески.

И когда вернулась на место, отрезала:

— Сделано.

Миколас решил проигнорировать стервозный тон Вельвет. Они оба знали, что это её способ скрывать своё истинное желание.

— У тебя есть в комнате зеркало?

— Да.

— Ты видишь его с того места, где сидишь?

Глаза Вельвет расширились.

— Ни за что.

— Хочу, чтобы ты видела, как я заставлю тебя кончить, Вельвет.

Она покачала головой.

— Это слишком далеко зашло. Я ведь даже никогда…

— Не прикасалась к себе?

— Да.

— Тогда это определённо значит, что нам стоит изменить это прямо сейчас. Когда я буду трахать тебя впервые, это будет немного болезненно, если мы сейчас не сделаем твою киску менее… тугой.

— Прекрати утверждать, что мы будет заниматься сексом.

— Прекрати притворяться, будто это не так. А теперь будь хорошей девочкой, и смотри в зеркало, пока будешь раздевать себя, — Вельвет стремилась воспротивиться приказам Миколаса.

— Сейчас же.

Её глаза и зубы плотно сжались, но тело стало извиваться, словно желая быть ближе к его голосу. Она ощутила, как её пальцы стали медленно расстёгивать пуговицы. Её одежда упала на пол.

— Полностью, Вельвет.

Она сглотнула, но всё же сняла лифчик, а затем стянула трусики. Она вся залилась румянцем, увидев отображение своего оголённого тела в зеркале. Картина перед ней была настолько плотской, что она просто сгорала со стыда. Но также, все запреты покинули её. Сейчас всё, что она могла ощущать, было желание почувствовать больше… повинуясь приказам Миколаса Саллиса.

— Обхвати свою грудь, но не прикасайся к соскам.

Медленно она повторила то, что было сказано.

— Опиши свою грудь. Она заполняет твои руки?

Вельвет прошептала:

— Да.

Миколас медленно прикрыл глаза. Похоть заполонила его сознание, и голос был наполнен желанием.

— Позволь рукам пробежаться по талии… бёдрам… расскажи мне, как выглядит твоё тело. Как оно ощущается…

Она скользнула руками вниз по изгибам.

— Оно нежное… и … я не худая.

— Это хорошая новость для меня, любовь моя. Я хочу, чтобы моя женщина была с формами.

— Мои формы весьма пышные.

— Ещё лучше. Клянусь тебе, что чувствую, как член становится ещё больше от твоих слов.

Она застонала от образа его члена, который возбуждается ещё сильнее.

— Возвращайся к ласкам груди, любовь моя. Но на этот раз мне хочется, чтобы ты нежно касалась своих сосков. Очень нежно…

Стоны на другом конце линии говорили Миколасу, что она послушно выполняет его приказы. Твою мать, эти звуки были такими сексуальными.

Он расстегнул ширинку.

— Сжимай и слегка крути соски.

Вельвет ахнула, неожиданное удовольствие, смешанное с болью пронзило её тело, захватывая врасплох.

«Чёрт, чёрт, чёрт, это было слишком возбуждающе!» Миколас вновь освободил свой член.

— Я хочу, чтобы ты вновь взглянула в зеркало, Вельвет. Но на этот раз, не отводи глаз от своего отражения.

— Д-да.

— Опусти одну руку вниз и широко раскрой себя.

Дрожащей рукой она сделала, как было велено, и Вельвет не смогла сдержать стон, чувствуя, эластичную плоть. Это было очень странное чувство, абсолютно не знакомое, но захватывающе чувственное.

— Как думаешь, мой член подойдёт?

— Нет.

Тогда это означало, что она чертовски тугая. Эта мысль заставила гладить себя сильнее и быстрее, чем он намеревался.

Если это так, мне нужно, чтобы ты проникла глубже.