========== Глава 11 ==========

<tab>Вечером Каю принесли ужин. В последнее время Тоями стал замечать, что он очень мало ест. – Может тебе что-нибудь другое сказать, чтобы приготовили? – Тоями смотрел, как Кай мучительно давится едой. – Дело не в это. Я не чувствую, что ем, а сейчас ещё и не вижу. Мне просто тяжело это есть… – Выйдите, пожалуйста, – обратился Тоями к медсестре, которая с ложки кормила Кая, – почему ты со мной об этом не поговорил раньше?<tab>Тоями сел рядом с Каем и набрал в ложку супа. – Это очень вкусный суп, – Тоями съел ложку сам, затем набрал ещё, – поверь мне, действительно вкусный. В твоей ложке плавает маленький кусочек морковки, красный сладкий перчик, кусочки картошки с небольшим кусочком красной рыбы. Открой ротик, любовь моя, – Кай выполнил слова Тоями, – ну как, вкусно?<tab>Тоями опять положил ложку супа себе в рот, а следующую поднёс к губам Кая. – В этой ложечке всё то же самое, только не попался перчик. Открой ротик.<tab>И так продолжалось с каждой ложкой, потом было второе: курица и овощи, и опять Тоями живописно и подробно описывал каждую ложку, при этом и сам ел это же. – Теперь я буду сам кормить тебя, а когда буду на службе – тебя будет кормить Коджи.<tab>Кай нащупал руку Тоями и слабо сжал её. Он был настолько тронут такому. Он был рад, что его глаза закрыты бинтами, и в них не видно скопившихся слёз.<tab>Всё это время Тоями мучил один вопрос, и он решил его задать сейчас Каю: – Наверное, Аршад предлагал тебе поехать с ним? – Да… предлагал. – И что ты ответил? – Я хочу быть с тобой.<tab>Тоями несильно сжал его руку, чувствуя, как радостно у него на душе от его слов.<center>***</center><tab>На этой неделе это был не единственный визит к Каю. Наконец до Тоями дозвонился Василиск, которому тот тоже всё подробно рассказал о произошедшем, считая, что Василиск не посторонний человек.<tab>Выслушав это, Василиск сказал, что скоро они все приедут, и убрал телефон в карман. – Это куда мы все приедем? – спросил Эммо, слыша разговор Василиска. – Кая нашли под завалами в Зеросе, он две недели был в коме. Поехали, навестим его.<tab>Индиго побледнел от услышанного. <tab>По дороге к госпиталю Василиск более подробно рассказал Эммо и Индиго всё, что ему сказал Тоями.<tab>Когда они приехали, их проводили к палате. Зайдя внутрь, они увидели Тоями, обернувшегося к ним и кого-то в бинтах и трубочках, лежащего на кровати. Тоями встал, освобождая им место. Василиск с ребятами подошли ближе, ещё не веря в реальность увиденного. Но потом…<tab>Кай услышал много русского мата. Он улыбнулся. – Василиск, ребята, я тоже рад вас видеть.<tab>Василиск присел на стул рядом и осторожно взял его руку. – Я вас оставлю. Поговорите, ему это нужно, – выходя, сказал Тоями, – но не долго. Он ещё слаб. – Ты клёво выглядишь, – смотря на всё это, сказал Эммо. – Да, прикид, что нужно, – Индиго попытался придать голосу беззаботные нотки. – Как ты? – очень серьёзно спросил Василиск, прикасаясь пальцами к его лицу. – Уже хорошо… – Болит? – Сейчас уже нет. – Знаешь, это жесть…. то, что я сейчас пережил, видя тебя, – Василиск продолжил прикасаться к его лицу, что было незакрыто бинтами, – за это, когда ты поправишься, будешь должен мне поцелуй. Хорошо? – Ты и так это получал, не спрашивая, – Кай улыбнулся. – А сейчас спрашиваю… и хочу, чтобы ты мне был должен. – За моральную травму, которую я тебе причинил? – Кай опять улыбнулся. – Я так ужасно выгляжу? – Просто ты мне небезразличен…<tab>Василиск провёл пальцем по его губам и, склоняясь, прикоснулся к ним в поцелуе. – Только этот поцелуй не считается, – Василиск выпрямился и взял руку Кая в свою. <tab>Дальше они его забавляли по очереди милыми и смешными рассказами о разных пустяках и смешных случаях. Каю было приятно их слушать, а ещё ему было приятно слышать русскую речь. <tab>В какой-то момент Василиск почувствовал, что Кай стал уставать. Его рука, которую он держал в своей, безвольно повисла, а лицо побледнело. – Мы пойдём, – Василиск сжал его ладонь, – но мы ещё навестим тебя.<tab>Он встал. Эммо и Индиго тоже по очереди пожали ему руку и вышли из палаты. В коридоре Василиск ещё раз подробно расспросил Тоями о здоровье Кая, и тот ответил на все его вопросы, в том числе и по ситуации со зрением. Василиск предложил, если нужна его помощь и любые деньги – он даст всё. Тоями поблагодарил, сказав, что пока ничего не нужно, и на этом они распрощались.<center>***</center><tab>За это время Кай ещё не звонил ни Прохору, ни Лавру, но сейчас он понимал, что это нужно сделать. А так же ему предстоял ещё один неприятный звонок – это в центр. – Тоями, – Кай чуть сжал пальцы его руки.<tab>Теперь Тоями, постоянно находясь в палате, держал его руку в своей. Не имея зрительного контакта, они сохраняли контакт через пальцы рук. – Да, любовь моя. – Мой телефон, он был при мне? – Да. Он в тумбочке. Выключен. – Мне нужно позвонить тем, на кого я работаю – сейчас. Поможешь мне? Наберешь номер. – Да. Диктуй. Я потом выйду, чтобы не мешать. – Не нужно. Я всё равно говорю на русском.<tab>Кай продиктовал номер, а потом Тоями поднес телефон к его уху и помог ему его взять.<tab>Кай кратко сообщил, что он жив, где он и что с ним. Джордан безразлично ответил, чтобы он лечился, а дальше они с ним свяжутся. <tab>Кай протянул трубку Тоями. – И ещё один звонок. Это моим друзьям, вернее, друзьям Прохора. Если они захотят меня навестить – можно? – Очень хорошо, если они приедут к тебе. Потом дашь мне трубку, я объясню, как ехать.<tab>Кай продиктовал номер Лавра. Тот, услышав голос Кая, потерял дар речи. Кай кратко пояснил, что был ранен и сейчас в госпитале, и его друг может рассказать, как к нему доехать. Затем он протянул телефон. Тоями объяснил, как найти госпиталь.<tab>Лавр с Натанычем, Артуром и Клином выехали незамедлительно, при этом с дороги позвонив Прохору, и сказали, что Кай жив, а все остальные подробности они узнают при встрече с ним.<tab>Когда они вошли в палату, то сразу узнали вставшего со стула молодого мужчину с чуть раскосыми глазами. – Тоями Такеру? – произнёс Лавр и протянул ему руку. – Мы знакомы? – а затем Тоями вспомнил, что столкнулся с этими людьми в коридоре гостиницы. Он посмотрел прямо в глаза Лавра и протянул руку в ответ. – Где Кай? <tab>Лавр проследил за взглядом Тоями и приблизился к постели, остальные последовали его примеру. – Лавр, – Кай приподнял руку, которую перехватил Лавр и, пожав, опустил на кровать. – Что с тобой произошло? – Лавр сохранил ровный спокойный голос, хотя, видя перед собой Кая, понимал, что всё это очень серьезно.<tab>Кай кратко ещё раз рассказал о задании из центра – руководить обороной Зероса без приказа уйти оттуда. И о том, чем всё это завершилось – его засыпало взорвавшимся зданием. – И каким чудом тебя нашли? – Артур рассматривал прикрепленную к нему аппаратуру. – У Тоями есть друг – Коджи, вы его ещё увидите, он часто сидит со мной, когда Тоями на службе. Коджи знаком с американским полковником, который занял Зерос. Он помог в поисках. Меня нашли через сутки под завалами. – Почему раньше не звонил? – Натаныч сидел на ещё одном стуле рядом с кроватью. – Я две недели был в коме. – Что с тобой? – Ничего особо страшного. Всё это заживет, – Кай провёл рукой по бинтам, – вот только голова… – И что с ней? – Лавр сжал его руку. – Не совсем известно. Повязку с глаз снимут только после полного выздоровления, и тогда станет понятно, могу я видеть или нет. – Блин! – затем Клим грязно выругался, – это жесть. – Суки! Это я про тех, кто в центре, – Артур тоже ругнулся матом, – им мало того, что ты на них и так работаешь, так ещё и на такое отправили. Вот зачем они это сделали?<tab>Лавр задумчиво произнёс: – Власть свою показать хотели. Ты Прохору звонил?<tab>Кай отрицательно покачал головой. – Я понимаю тебя, – Лавр смотрел на тонкую линию нервно сжатых губ, – я ему сам позвоню и всё объясню. Тоями всё это время с тобой? – как бы ненароком спросил он. – Да… всё это время со мной. Мы давно знакомы…. – Почему он тебе помогает? – Артур не удержался от этого вопроса. – Он на мину наступил, я её под ним обезвредил. – Тогда понятно.<tab>Лавр сам перевёл разговор на общие темы, стал рассказывать по их делам, о Прохоре и новостях от него. Когда пришло время, обеда на тележке завезли еду, следом зашёл Тоями. – Вы можете продолжать разговаривать, – сказал на английском Тоями, – я не знаю русский, – пояснил он, – а Каю полезно пообщаться, а то он капризничает с едой. – Тоями, я потом поем. – Нет. Ты будешь есть сейчас.<tab>Тоями помог ему сесть на кровати и, расстелив салфетку поднёс ложку с супом к губам. – Сегодня у нас куриный суп. Попробуй.<tab>Кай послушно открыл рот. Тоями повернулся к Лавру, поясняя: – Каю тяжело есть, не чувствуя вкуса и теперь не видя, что он ест. Поэтому вот так теперь мы едим. – А… всё понятно, – наблюдая эту картину, произнёс Артур.<tab>Они ещё немного задержались, наблюдая за процессом питания и разговаривая с Каем. Потом Лавр попросил выйти с ними Тоями. Он подробно расспросил его ещё раз обо всём и в том числе о травме головы. Так же сказав, что если что-то нужно – он всё достанет. Затем Лавр пожал руку Тоями и со всеми удалился, а Тоями вернулся в палату. – Что ты такой грустный, любовь моя? – Ничего…<tab>Но Кай понимал, что они давно уже заподозрили странное в этих слишком дружеских отношениях его с Тоями, и он боялся предстоящего разговора об этом.<center>***</center><tab>Только дома, когда Лавр сообщил обо всём Прохору, с ним об увиденном заговорил Артур. – И что ты скажешь? Будем считать, что всё опять нормально? – А что ненормально? Тоями ему жизнью обязан, очень благородно с его стороны так выхаживать больного друга. – Мне кажется, его забота переходит границы дружеской. – Если кажется – креститься нужно, – странно зло произнёс Натаныч. – Благодаря Тоями, Кай жив. Что – это непонятно? – Лавр тоже был зол этим разговором. – Всё, хватит – закрыли эту тему! Сейчас самое важное, чтобы он слепым не остался…<center>***</center><tab>Теперь время для Кая тянулось странно… Когда тебя окружает темнота, время течёт по-другому, совсем не так, как для тех, кто видит. Временем для Кая стал Тоями, только он определял его часы жизни своим приходом к нему и, будучи с ним, освещал его темень изнутри своим теплом, и тогда Кай забывал, что он не видит, ему казалось, что он видит прекрасный мир наполненный любовью и до краев заполненный человеком, который был рядом с ним. Тоями брал его за руку, и всё менялось, темнота рассеивалась, пространство вокруг наполнялось сказочной реальностью, в которой были только они. – Я люблю тебя, – говорил Тоями, и сердце Кая отвечало эхом на этот голос, повторяя многократно эти слова.<tab>Они больше не говорили о произошедшем тогда. Кай не хотел этого разговора, а Тоями не знал, что может сказать о своих, таких неподвластных ему, наклонностях. Но сейчас всё это было не важно.<tab>Вот только Коджи, когда Каю стало уже лучше, решил заговорить с ним об этом. Он взял его руку, когда они были вдвоём в палате. – Я хотел с тобой поговорить о том вечере… – Зачем, – Кай нервно вздохнул, вспоминая то, что он чувствовал тогда от прикосновений Коджи. – Мы должны поговорить об этом. Ты должен понять – ты мне нравишься… но я никогда не перейду дорогу Тоями. Он слишком дорог мне, поэтому я буду счастлив, если вы наконец сможете договориться между собой. А то, что было тогда между нами. Это было искренне, ты должен это знать, – Коджи поднёс пальцы Кая к своим губам и поцеловал их.<tab>Кай вздохнул, он не знал, что можно на всё это ответить. Хорошо, что Коджи сам перевёл разговор на другую тему и больше к этому не возвращался.<center>***</center><tab>Шли дни. Молодой организм Кая боролся за жизнь, а любовь человека рядом давала подпитку, как живительная влага сломленному цветку, восстановиться и выпрямиться, несмотря ни на что. Постепенно он стал вставать с кровати. Теперь по рекомендации доктора с ним постоянно ходили то Тоями, то Коджи. Сначала ходили по больничным коридорам, потом стали выходить на улицу, в сад при госпитале, и там подолгу гулять по его дорожкам. Постепенно бинтов на Кае становилось всё меньше и меньше, его тело заживало, и вскоре, кроме тёмной повязки на глазах, ничего более не напоминало о том, что он ещё не поправился. <tab>За это время к нему регулярно приезжали Василиск с ребятами, причём потом они стали захватывать с собой и своих «друзей» в виде Влада, Сэма и Сатина. Теперь они располагались в саду в беседке, болтали обо всём, а ещё им нравилось с Каем играть в карты. Он помнил те карты, которые были на кону и те, которые были скинуты, а его глазами был кто-то из них и называл ему, какие у него карты. Всех это очень забавляло, это было похоже на чудо-фокусы. Но Кай каждый раз выигрывал, и они упорно продолжали играть дальше.<tab>Аршад больше не приезжал, хотя звонил регулярно. Кай был рад, что он не приезжает, он чувствовал, что для Тоями такие визиты были бы неприятны. Наверное, это понимал и Шейх.<tab>Зато Лавр и его люди регулярно навещали Кая. Они неоднократно видели, как заботливо придерживает Кая Тоями за талию, ведя по тропинкам сада, как держит за руку, передавая его им. Да, всё это слишком бросалось в глаза. Всё это было больше, чем обычная забота, но в то же время то самопожертвование Тоями, и то, что Каю становилось лучше день ото дня, этого тоже никто не мог отрицать. Поэтому Лавр пока запретил поднимать эту тему. <tab>За это время, конечно, Тоями хоть и сдерживал себя, но всё-таки срывал целомудренные поцелуи с губ Кая. Первый настоящий поцелуй между ними был вечером в саду. Когда перед сном Тоями, придерживая Кая за талию, увёл его с основной дорожки в тень невысоких деревцев и небольшой клумбы.<tab>Кай почувствовал его дыхание на своих губах и выставил руки перед собой. – Нас увидят, – Кай пытался сохранить расстояние между ними. – Нет. Здесь нас никто не увидит.<tab>И Кай вдруг сдался. Он даже сам не знал почему, он просто обвил руками его шею и встретил его губы. Этот жар поцелуя, это сумасшествие, это так долго сдерживаемое безумие, всё вылилось в едином порыве. Их губы встретились, и всё остальное стало неважно. Кай растворился в нём, позволяя себя вести и отвечая на его поцелуи.<tab>Тоями отстранился от него сам, чувствуя, что ещё немного, и он потеряет контроль над собой, своим разумом и своим телом.<tab>Кай тоже это понимал и просто стоял и слушал стук своего сердца, затем почувствовал, как Тоями взял его за руку и повёл обратно.<tab>Теперь их вечерние прогулки завершались такими поцелуями, и Кай, как школьник, ждал наступления вечера. Тоями тоже этого ждал, он и не мог подумать, что в свои практически тридцать один он может, как сопливый подросток, быть так счастлив от таких милых, практически невинных шалостей. Наверное, суть была в другом, в том, что он действительно любил этого человека, и каждый миг рядом с ним дарил ему безграничное счастье в его жизни.<center>***</center><tab>В один из дней, когда на улице было слишком жарко, Тоями прогуливался с Каем по больничному коридору. В холле стояло пианино. Проходя мимо него, Тоями придержал локоть Кая, а затем взял его руку и положил ладонь на поверхность клавиш. <tab>Кай вздрогнул от прикосновения к их холодной поверхности, но затем его пальцы сами пробежались по ним, извлекая звуки. – Сыграешь для меня, – Тоями усадил Кая за пианино. – Но здесь же госпиталь – нельзя шуметь. – В этих палатах никого нет, а на других этажах не будет слышно. Сыграй, пожалуйста, и спой.<tab>Кай в задумчивости несколько раз провёл по клавишам, а затем заиграл и потом запел на французском:<i>Цветки белой лилии под кристально голубым небом, Прогулки под снежинками в форме звездочек, Клены цвета роковой страсти, Ничего этого я не забываю, Я помню Запахи леса, открывающего взору красивое озеро, Блики пламени костра на наших бледных лицах, Яркий свет северными ночами: Ничего этого я не забываю, Я помню.. Я люблю твои стихи, Твою сердечность, твою свободу. Ты единственная земля, где остается моя душа. Произношение, секрет которого никто не разгадает, Французский язык, который проявляется В забытых словах, Неподражаемая манера петь, Ничего этого я не забываю, Я помню.. Я люблю твои кощунства, Твою веру, твое достоинство, Ты как остров, Который невозможно покинуть. Я люблю твои стихи, Твою сердечность, твою свободу, Ты как остров, который так не хочется покидать. Пейзажи, которые смешиваются в единый портрет, Рисунки, которые природа никогда больше не воссоздаст, Впечатление, как будто ты входишь в сад мира. Ничего этого я не забываю. И я возвращаюсь</i><tab>Когда слова затихли в воздухе, и Кай проиграл последний аккорд, он услышал голос Артура: – А ты классно поёшь.<tab>От неожиданности Кай резко встал и пошатнулся, моментально оказавшись в объятиях Тоями. Всё это происходило на глазах Лавра, Натаныча, Клима и Артура, которые приехали навестить Кая, и по его голосу, лающемуся по коридору, нашли его за пианино, где и прослушали всю песню. Французский знал только Лавр, но остальные знали перевод этих слов, поскольку песня была достаточна известна. То, как пел Кай, они не ожидали услышать, они слышали, что он хорошо поёт, но что так, и ко всему этому эти слова и стоящий рядом Тоями, пожирающей его взглядом, а затем эти объятия…<tab>Тоями придержал Кая и отступил от него, положив его руку на рояль и дав опору. – Не буду вам мешать, – поздоровавшись с друзьями Кая, сказал Тоями, и оставил их с ним. – Почему эта песня? – странным голосом спросил Артур. – Не знаю,.. – Кай действительно не знал, что ответить. – Когда снимут повязку? – Лавр опять прекратил эти расспросы. – Через пару дней… – Пойдём, пройдёмся, расскажу тебе о новостях от Прохора, – Лав взял его руку и, не спеша, повёл по коридору.