-- Уже идем, -- Леха выбрался из люка и поставил Слоника перед Нэлькой. -- Поздоровайся с тетей.
-- Привет. Сяю с водоськой не желаете? -- лукаво улыбнулся Слоник, и шагнул навстречу подружке.
-- Я установил в чаеварку сенсосвязь, -- пояснил Леха. -- Теперь всегда можешь за чашечкой чая пообщаться с друзьями.
У Нэльки глаза от слез заблестели; не найдя слов, ткнулась лбом в Лехину грудь, и Леха поспешно отвернулся. Не случалось до сих пор видеть парня растроганным.
Взлет прошел в штатном режиме. В "попутной" реке Бэтта-Туманности предстояло плыть еще пятнадцать часов, и я отправил команду спать после напряженного долгого дня на Приюте Путника, оставив "в руле" Боцмана и Светку.
Федор быстро отцепил от себя нежные руки, усадил девушку в кресло второго пилота и накрепко пристегнул ремнями, пояснив твердым баском: "На работе, я думаю о работе", -- Светка радостно и благодарно подчинилась: добросовестно рассматривает однообразный пейзаж на экране да изредка мечтательно-любовно поглядывает на "своего" мужчину. Девушке всю жизнь навязывали роль лидера, а ей хотелось прислониться к надежному сильному плечу.
-- Мне нравилось учиться, -- Надя уютно устроилась у меня на груди, -- а в шестом классе влюбилась в учителя литературы.
-- Случалось преподавать в средних классах, -- я радостно потянулся, вспоминая бесшабашные деньки педагогической молодости, -- как раз, литературу и язык, -- лучшее время, замечательный народец.
-- И он сказал о моем чувстве слова, отличной пластике речи и всегда читал мои сочинения, предлагая классу расслышать в моем лепетании музыку. Девчонки завидовали.
-- И у меня была такая девочка Надя Зеленина, -- я поспешил отодвинуть от Нади нижнюю часть своего тела и быстро прикрылся простыней.
Вот так встреча. Надя Зеленина -- тонкие ноги "от плеч" и большущие строгие глаза -- настоящий кузнечик.
-- После встречи, я наслаждалась своей тайной и мечтала открыть ее вот так.
-- А я чувствую себя педофилом: соблазнил ребенка, увлек...
Надя положила ладошку мне на губы, захватила пальцами щеки и ласково потрепала. Поднялась и, стоя вполоборота перед зеркалом, начала расчесывать каштан не длинных, до плеч, волос. Взгляд отводить не в моих правилах, и сейчас состояние моих глаз определялось словом "дорвались".
Высокие, голени, стройные удлиненные бедра, опрокинутый вытянутый треугольник, подтянутый, но с женственным валиком живот, большие высокие, вздрагивающие от движений груди, с крупными сосками в широких коричневых кругах, припухшие губы и с теплой насмешкой улыбающиеся глаза.
-- Ты уже осознал глубину своего падения, окаянный совратитель малолеток?
-- Красиво строить фразы ты не разучилась, но романтическое отношение к учителю никогда ничем хорошим не заканчивалось, а мне прощения нет, -- я забрал из ее рук гребень. -- Помогу прическу поправить.
ГЛАВА 22 Женька
Если одна часть общества(элита) присваивает себе право
называть другую часть общества быдлом, мразью, скотом,
и поступает с ней соответственно: отселяет, сажает, отстреливает;
то эта элита не может даже считаться людьми -- твари, порожденные
рыночной действительностью и властью денег. Они "у руля",
но они только "цветочки"; за ними идут более продвинутые демократы,
гуманисты, глобалисты, -- как ни назови; они будут строить мир
для себя и под себя, последовательно очищая земное пространство от
"лишних и бесполезных".
Логика развития общества
Смена дня и ночи в вечном и неизменно черном космосе определяются только нашими биологическими часами и не успевает нивелироваться за неделю полета. К двадцати двум дневную суету, хлопоты и заботы, сменяет вечерний покой и отдых. Время посекретничать, уединившись вдвоем, или посмеяться в теплой компашке, или преклонить голову к подушке минут на шестьсот.
Обожаю ночные вахты. Кресло второго пилота свободно, дежурный механик Женька, изредка выходя из машинного отделения, мельком оглядывает мониторы и снова скрывается. Леха за столиком-пультом то хмурится хищно, то азартно улыбается, то строго всматривается в монитор, -- наверняка, проходит уровни очередной "стрелялки".
Включен обзорный экран - темный серо-синий фон, по которому проплывают блестками звезды, астероиды, планеты. На самом деле, обзорный экран - психологический трюк, создающий для пилота ощущение присутствия и влияния, снимающий клаустрофобию и чувство незащищенности. Мы летим в наглухо закупоренной железной бочке, в четыре раза быстрее скорости света Человеческий глаз ничего не сможет заметить и рассмотреть, а мозг среагировать. Всю работу выполняют сверхмощные компьютеры. Датчиками радаров сканируют пространство на сотни тысяч километров перед кораблем, сверяют полученные данные с заложенной программой и вносят необходимые коррективы в программу полета
Женька, закончив дела в моторном отсеке, принесла кофе. Леха отмахнулся нетерпеливо: не мешай, мол, воевать. Женька поставила чашку на столик, другую протянула мне, присела в кресло второго пилота. Неслышная девушка: вроде бы бойкая, шустрая, везде успевает, но молчком. Редко ее голос слышен. Чувствуется за ней биография.
-- Устала?
-- Терпимо, -- Женька легко улыбнулась. - Я днем отдохнула.
-- Расскажи о себе.
-- Тебе интересно?
-- Как командир экипажа, -- я хотел пошутить, но посмотрел в ожидающие ответа глаза и ответил. - Женя, я угадываю за тобой не простую судьбу.
-- С двенадцати до четырнадцати лет я была "мясом". - Женька вздохнула, улыбнулась грустно и начала рассказывать. - В столице застрелили очередного олигарха, его родичи и компаньоны начали делить имущество, среди которого числился и завод в нашем городе. Завод закрыли, люди обнищали, начали спиваться. Всех не успевших сбежать, выслали на Планету Негодяев. Детей отдали в детские дома.
-- Я слышал об этой практике. Детские дома курируются олигархами, и дети вырастают в настоящих гуманистов.
-- О нас заботился нынешний премьер-министр Земли господин Петров, интеллигент в золотых очках, вечно озабоченный процветанием планеты. А заведовала домом вышедшая в тираж потаскуха, по кличке Мегера Жопинс. Учила танцам, манерам и приемам, -- Женька говорила, глядя на мою лежащую на подлокотнике руку, но сейчас попыталась взглянуть в лицо. Ее глаза блестели от слез. - Петров приезжал по воскресеньям. Смотрел наши выступления, долго объяснял, как нам повезло, и увозил с собой девочку или двух, а привозили на другой день избитых, истерзанных, пьяных - неделю лечили в больничке. Мы злорадствовали.
