Такое впечатление, что этот Германн писал о чём-то более "здешнем", чем канонический рай. К сожалению, информация о нём весьма скудна, и сборник его 108 проповедей продаётся по безумной цене, да и то отсутствует на складе, и вообще издан на французском: http://www.amazon.com/Hermann-Sermons-Christianorum-Translation-Edition/dp/2503551459

С другой стороны, идея о единстве души и тела в человеке стара, очень стара, гораздо старше самого христианства. Ещё еврейские мыслители-эллинисты, а за ними и раннехристианские философы, рассматривали человека как единое психосоматическое целое.

В период Средневековья, о единстве души и тела писали многие. В частности, Хильдегард из Бингена писала, что человек существует как бы в двух планах одновременно, в телесном и в духовном. "Как тело не может существовать без крови, так и кровь не может существовать без тела", - пишет она. "Душа и тело едины".

Собственно, евхаристическая теология имеет свои корни именно в этой мысли, выраженной ещё в Аристотелевой философии о существовании тела одновременно в материи и форме, которые, тем не менее, являются самостоятельными сущностями сами по себе. Тело берёт начало в материи и принимает форму с заданными параметрами внешнего вида. Доктор Мецлер сожалеет, что эта теория не принимает во внимание тех, кто деформирован от рождения. Но, по-моему, такие случаи теологи относили просто к ошибкам природы, которая, в отличие от Бога, может давать сбои, как и всякий рабочий инструмент.

В двенадцатом-тринадцатом веках доминирующей теорией была идея о том, что сама по себе душа не имеет идентификации, и, таким образом, бессильна вне тела. Только вместе с телом душа создаёт то, что можно назвать человеческой личностью. К четырнадцатому веку, Томас/Фома Аквинский добавляет, что будущая личность уже как бы впечатана в душу. То есть, душа не соединяется с телом любого попавшегося пола, цвета, состояния. Душа несёт в своей структуре определённое "Я", эго, и не блуждает бессмысленно из тела в тело, а ищет определённое тело, при помощи параметров которого она сможет сформировать определённую личность.

Проблема в этом ряде мыслей очевидна. Душа, принадлежавшая человеку с инвалидностями, создаст вместе с данным телом личность, частью которой будет инвалидность. Тем не менее, после воскресения тело каждого воскресшего будет идеальным. То есть, инвалид, по сути, потеряет часть собственной личности, воскреснув для вечной жизни. Конечно, решение проблемы может быть очень простым. В одной из средневековых мистерий говорится: "Lofed be thou, Lord, that is so sheen/ That of this manner made us to rise/ Body and soul together, clean/ To come before the high justice". То есть, в момент воскресения не только тело станет совершенным, но и душа очистится тоже.

Доктор Мецлер, рассуждая по поводу вышеприведённых теорий, высказывает довольно оригинальную, на мой взгляд, гипотезу: если средневековый человек наверняка знал, что когда-нибудь, при воскрешении, его тело станет идеальным, при жизни он мог и не выработать восприятия себя инвалидом. Инвалидность личности вполне могла не сформировать в человеке личность инвалида, понимаете?

Совершенно отдельно от этих философских теорий стоят воззрения катаров, которые отдавали авторское право на материальный мир Сатане. От Бога, по их мнению, был только мир духовный. Таким образом, катары вообще не верили в телесное воскрешение. Они верили в вечную жизнь Духа. Неизвестно, как они относились к телесным деформациям и повреждениям. Возможно, считали их доказательством того, что этот мир создан Сатаной. Возможно, считали, что телесность в этом мире не имеет никакого значения, если значение имеет только душа.

______________

Тема инвалидности и медицины не проста, как это может показаться людям, к ней не причастным напрямую. По сей день. Достаточно вспомнить грызню вокруг ушных имплантов глухим детям. Казалось бы, что может быть лучше, чем избавление от глухоты? А оказалось, что немалая часть глухих видят себя полноправным меньшинством, имеющим собственный язык и культуру. Которое имеет право на полноценное существование. То есть, не их надо выправлять под слышащее большинство, а слышащему большинству надо учитывать особенности глухого меньшинства в предоставлении возможностей и услуг.

Доктор Мецлер демонстрирует, что свои сложности во взаимоотношениях медицины и инвалидности были и в Средние века. Была ли модель медицинской или социальной? В центре понимания проблемы лежат термины "disease" - порок, синдром, неисправность, абнормальное биофизическое состояние, и "illness" - нездоровье, заболевание, расстройство. Там, где медицина интересуется именно и только абнормальностью, заболевание и расстройство относятся к явлениям с социальными последствиями.

Медицинская модель относит disability (инвалидность) и impairment (патология) именно к разделу болезней. Социальная же модель не только не проводит между инвалидностью и болезнью знака равенства, но и считает приравнивание патологии/инвалидности к болезни проявлением дискриминации со стороны общества.

Другой момент, требующий уточнения - это что именно мы понимаем под термином "средневековая медицина". Обычно людям, включая историков, свойственно вцепиться в какой-то один аспект целого спектра идей относительно здоровья и болезни, а также физических и спиритуальных действий, направленных на благополучие населения. Более того, медицинские историки и медиевисты работают с зафиксированными аспектами, с письменными материалами, что неизбежно исключает огромное большинство практик, которые можно назвать "народной медициной", не говоря уже о "магической медицине", если только они не остались в записях и архивах. Такими, какими их понимал оставляющий записи.

"Магическая медицина", или чудесные исцеления, описаны во многих источниках, и будут далее разбираться отдельно. О них мы знаем даже больше, чем о реальной, повседневной медицине Средневековья, потому что им придавалось очень большое значение, и они регистрировались достаточно широко, теми же монастырями, куда стекались надеющиеся на чудесные исцеления паломники.

Что же касается прочей, доступной нам медицинской литературы Средневековья, то она писалась грамотными, имеющими университетское образование профессионалами от медицины. И писались они не для "широкой публики", а в качестве учебников для других профессионалов. Или в качестве своего рода "curriculum vitae" о собственных достижениях.

Возникает вопрос, до какой степени дошедшая до нас медицинская литература Средневековья отражает истинное положение вещей? Источников для составления более или менее компетентного мнения на этот счёт просто слишком мало. Дело ведь доходит до обращения к литературным текстам, романсам и летописям, в которых упоминается что-то, имеющее отношение к медицине.

Поэтому, говоря о медицине Средневековья, мы всегда должны помнить, что существующие мнения базируются на чрезвычайно фрагментарном фактическом материале, что они не принимают во внимание различия в региональных практиках (скажем, Северной Европы и Средиземноморья), и даже не принимают во внимание временные отличия этих практик в периоды Раннего Средневековья (476-1100гг), Высокого Средневековья (1001-1300гг), и Позднего Средневековья (1301-1500гг). А ведь речь идёт, в самом крайнем случае, о периоде длиной в ТЫСЯЧУ ЛЕТ!

И всё же, хотя медицинские энциклопедии Средневековья учёные того времени писали для своего рода "междусобойчиков", они озаботились, начиная где-то с двенадцатого века, создать пути распространения знаний сверху вниз, обмена знаниями между различными университетскими школами, и сбора материала из практической, не университетской медицины ("Practical Medicine from Salerno to Black Death" by L. Garcia-Ballester). Причиной было то, что никакая теоретическая наука не может создаваться без солидного количества пратических наработок. И то, что нести свет в массы со стороны университетских школ было логической необходимостью для создания спроса на медицинские услуги выпускников этих университетских школ. Среди тех самых масс, да. Которые должны были более или менее понимать, чего они могут требовать, и оценивать результат.