- Можешь хоть каждый день посылать комиссии и устраивать проверки. Я не боюсь. Но я тебе устрою единственную, и тогда... Сам знаешь! Оставь меня в покое. Со мной твой фокус не пройдёт!
Мне стало не по себе. Я ничего не понимал. НКВДист, СМЕРШевец, прокурор в моих глазах был чуть ли не героем. А дядя Сева даже не успел повоевать. Невероятно, но сейчас директор комбината, казалось, грозный начальник дяди Севы, наваливаясь на скрипящий протез, молча и покорно вышел. Дядя Миша Блиндер стоял у своей будки растерянный. Спираль растянутой фотоплёнки в его руке крупно подрагивала:
- Побойся бога, Сева! Он же нас съест!
- Подавится!
Вплотную за дядей Севой шёл заведующий столярным цехом и заискивающе вопрошал:
- Сева, может перенесёшь обед на одиннадцать? В чайной сгрузили две бочки. Только что с Окницы. Совсем свежее.
- Я сказал: в двенадцать! Я должен отдать клиенту телевизор.
Без малого двенадцать троица ввалилась в мастерскую.
- Сева! Имей совесть! Бери тарань и пошли!
В свои пятнадцать лет я где-то читал, что таранью хлещут по доске. Но что это такое, и зачем хлещут, выяснить не удосужился. Повода не было.
Наконец дядя Сева помыл руки. Скрывшись за широкой занавеской, снял синий халат, переоделся в свой, всегда отглаженный, бежевый костюм. Подойдя к моему столу, выдвинул шуфляду. Сердце моё ёкнуло.
- Где тарань, Женя?
- Какая тарань? - с нудьгой в животе я начал догадываться.
- - Рано утром я положил вот сюда тарань. Где она?
- Сухая гнилая рыба?
- Где она?! Что ты с ней сделал?
- Она воняла. Я вышвырнул её в крапиву.
Несколько пар неподвижных глаз стреляли в меня недолго. Все бросились к выходу. Через пару минут вся крапива лежала на земле истоптанной. Тарани нигде не было. Сейчас думаю, что тогда тарань была утащена каким-либо котом.
Дядя Миша Блиндер переступил порог:
- Как нехорошо ты поступил, Женя! Надо было меня спросить. Ой, как нехорошо! Это директор заказал пиво и послал в Окницу комбинатовскую машину. Хотел мириться с Севой. А ты? Ой, что теперь будет? Ц-ц. Ах!
До конца дня уже не было ничего. Я работал один. В пять часов дядя Миша закрыл мастерские своим ключом. Лишь в конце работы я вспомнил, что из-за тарани сегодня не пообедал вообще.
Поплёлся в чайную. Ни настроения, ни аппетита. Заказал суп харчо и ещё что-то. Сел лицом к раздаточному окну, за которым сновала известная на весь район толстая повариха Панаида. Аппетит пришёл во время еды. Суп был очень вкусным. Да и сметаны в суп Панаида мне ложила почему-то всегда полную столовую ложку.
Справа от входа открылась дверь в отдельный кабинет. Там всегда обедали начальники. Громкие оживлённые голоса вывалились в общий зал вместе с клубами табачного дыма. Раздался возглас:
- Вон и таранька обедает!
В дверях кабинета толпилась компания во главе с директором. Над всеми вызвышалась львиная голова дяди Севы. Кто-то снова вспомнил о тарани. Мощный хохот потряс чайную. Я поперхнулся и закашлялся. Кто-то из посетителей поинтересовался причиной смеха. Через минуту хохотала вся чайная. Мне уже было не до еды. А директор громко сказал:
- Плохо работаешь с кадрами, Сева! Учить надо!
Выручила меня толстая Панаида:
- Разоржались!...Как... - дальше прозвучали сравнения, которые неудобно воспроизвести. - И хорошо, что мальчик не знает. Всему своё время!
... Историю с таранью дядя Сева любил рассказывать несколько десятилетий подряд во время наших встреч на днях рождения, на природе с шашлыками, ухой, и, особенно, с вареными в любистке раками.
После летней стажировки в Тырновской радиомастерской, приезжая домой на выходные, я часто обнаруживал на веранде радиоприемники, принесенные односельчанами для ремонта. Субботний вечер и воскресенье до обеда я тратил на выявление неисправностей и ремонт.
Родители, вначале гордившиеся моими успехами, в одиннадцатом классе, особенно в третьей и четвертой четверти, когда надо было готовиться к выпускным экзаменам, начинали ворчать. Устранить некоторые неисправности мне не представлялось возможным из-за недостаточной моей подготовки либо отсутствия деталей. В таких случаях я рекомендовал отвезти приемник в Тырново.
Полученные знания и практические навыки остались со мной на всю жизнь. Они помогли мне поступить в медицинский институт, выбрать интересную специальность. С первых дней первого курса я стал активным участником студенческого научного физического кружка. В составе группы студентов я разрабатывал методику и сконструировал устройство для исследования влияния различных физических факторов на скорость опознавания оптических символов. К концу первого курса я предвосхитил нынешние мониторы в реанимационных отделениях. При резком падении артериального давления сконструированный мной простейший регулятор переводил внутривенное введение лекарственных растворов с капельного на струйное.
На старших курсах я занимался совершенствованием методики определения активности некоторых ферментов. Сконструированный мной прибор был использован в диссертационных работах стоматологов, чем я до сих пор горжусь. На пятом курсе предложенный и сконструированный мной аппарат для консервации органов и тканей позволял сохранять жизнеспособные ткани в течение нескольких часов.
Но главным в моей жизни были люди. Мне всегда везло на встречи с яркими, неравнодушными людьми. Они помогли мне определить моё место в жизни. Это заведующий кафедрой физики Александр Сергеевич Путилин, профессора Анатолий Анатольевич Зубков, Николай Николаевич Кузнецов, Михаил Семёнович Михлин, Михаил Григорьевич Загарских, Зам. директора Киевского НИИ Оториноларингологии Анатолий Иванович Розкладка и ныне здравствующий Василий Иванович Нигуляну. С Василием Ивановичем меня связывала совместная работа в течение шести лет самого романтического, самого незабываемого периода моей жизни - студенчества.
Тема моей диссертации была выношена мной совершенно самостоятельно и носила медико-технический характер.
Радиоэлектроника помогла мне получить пятнадцать авторских свидетельств на изобретения, из которых два по лазерной технике, более трехсот удостоверений на рационализаторские предложения, опубликовать более восьмидесяти научных работ медико-технического направления.
За что и приношу глубокую благодарность неравнодушным людям прекрасной души, встретившимся на моем жизненном пути. Низкий поклон им и уже почти всем вечная память.
Написано мной самостоятельно. В ясном сознании и твердой памяти.
Врач высшей категории,
Отличник здравоохранения СССР,
Доктор медицинских наук,
Кавалер почетного знака "Изобретатель СССР",
Заслуженный рационализатор республики Молдова,
Заслуженный гражданин республики Молдова,
Почетный житель Дондюшанского района,
и просто Ваш...
Послесловие, или как я писал...
Я написал первые главы и дал доступ на прочтение Жене, живущему в Канаде. В разговоре по скайпу сын задал мне неожиданный вопрос:
- Папа! Почему ты не начал писать раньше? Потеряно столько времени! В написанном тобой что-то есть!
Было далекое, оставленное в прошлом, безоблачное время, когда я полагал, что из меня выйдет не только великолепный музыкант, но и знаменитый писатель, которого, возможно, будут изучать в школе. Было время, когда я, как Манилов, мечтал написать толстенную книгу-эпопею о моем селе, переезде предков с Подолья, становлении колхоза, о развитии внутри- и межклановых отношений.
