Едва не упав, Аяо выпустил ее, и Куми немедленно пнула его в пах. Закричав, Аяо отшатнулся. В глазах все потемнело. Падая на спину, он схватил Куми за руку, и они упали вместе.
В висках стучала кровь. Закусив губу, Аяо приподнялся и, не давая Куми встать, схватил ее за ухо, дернул на себя. Издав вопль, Куми вновь упала.
Аяо взял-таки ее за волосы и ударил не глядя по лицу. Затем ударил еще раз. Она все еще дергалась и хрипела. Аяо ударил снова, снова, снова, попадая по лицу, по шее, по плечам. Но Куми молча боролась. Кожа пружинила под его ударами, вминалась, но тут же распрямлялась, неся на себе уже следы будущих синяков.
Наконец она упала и закричала, закрыв голову руками:
- Хватит! Не бей!
Но Аяо уже подтаскивал ее к дивану. На экране тем временем разворачивалась сцена: принцесса Кирилла отчитывает Юкемию-куна. Неуклюже повалив Куми на диван, Аяо уселся сверху - и вжал ее лицом в ворс. Затем дернул за волосы так сильно, что кожа у их основания вспыхнула, и заставил неотрывно глядеть в бликующий экран.
- Смотри. Ты этого хотела добиться?
- Ты спятил... - простонала Куми. Ее глаза были мокры от слез. Но Аяо не дал себя обмануть.
"Я не это имела в виду, - произнесла с экрана Кирилла. - Не подумай чего!"
- Вот-вот, - сказал Аяо прямо в ухо Куми. - Это и был твой план?
- О чем ты?! - придушенно билась она под ним.
- Стать чем-то более интересным, чем старый анимешный персонаж. Показать свой характер. Выстроить историю любви и подвига. Я бы готов ради тебя... ради нее на все, и это ведь и придало ценности происходящему, верно, Мейда-чан? Я даже отца ее убил! Или не было никакого отца? А, Мейда-чан?
- Какая еще Мейда? - простонала Куми.
- Почему я вообще начал интересоваться своими одноклассниками? С твоей подачи. Ты нашла ту, которая сочла для меня подходящей... обманула меня... выстроила эту глупую историю... А я повелся!
Куми высвободила руку и стала судорожно колотить Аяо по телу, попадая по бедру и по рукам. Она сопротивлялась все сильнее и сильнее - и держать ее было уже трудно. Она выворачивалась из его хватки.
И тогда Аяо ударил ее, да так, что она издала страшный звук, похожий и не похожий на вопль, а затем обмякла. Аяо еще не успел переодеться со школы, и ремень был при нем. Выпустив его из штанов, Аяо провел один кончик под шеей Куми и взял ремень обеими руками. Куми очнулась. Поняв, что он делает - закричала, забилась изо всех сил, но было уже поздно: Аяо свел руки вместе, завершая обхват, а затем стал душить Куми.
Она бешено выгнулась под ним. Звук, родившийся в ее горле, должен был стать криком - но он вышел лишь тоненьким сипением, словно еле слышный свист, издаваемый проколотым мячом. С каждой секундой этот долгий, чудовищной долгий звук становился все тише и тише, пока не пропал совсем. Осталось лишь бьющееся тело.
Его поддельная мечта. Его фальшивка. Не человек - персонаж.
Аяо душил ее, да так, что аж костяшки на руках побелели. Он не переставал давить даже тогда, когда всяческое сопротивление прекратилась, и Куми затихла под ним абсолютно мертвая, неживая.
Спустя вечность он очнулся.
Равнодушно оглядел все еще теплое тело под собой, затем пошел в ванную, чтобы отмыть несуществующую кровь с ладоней.
Ее не было жалко.
Это не Куми, а... существо.
Интересно, что произошло с настоящей Куми? С Матоко? С отцом Куми? Страх накатил внезапно, и Аяо стало дурно.
Ведь они... наверняка...
Он заполз к себе в комнату и свернулся под одеялом, как был - в одежде. Долго, мучительно он ожидал сестру, пока вдруг не осознал, что никакой сестры у него никогда не было.
Он все выдумал.
Он был единственным воспитанником доктора Такамуры. А потом доктор исчез. Он... он убил его, наверное.
Аяо не мог вспомнить, что произошло.
В его голове одна за другой рождались крики, вопли, увещевания и угрозы. Миллиарды лет он пролежал так, надежно укрытый от мира одеялом, и пытался заплакать, чтобы вместе со слезами ушло ядовитое горе. Но слез не было.
А потом он почувствовал голод.
Стащив с себя одеяло, Аяо поплелся в гостиную. Тело Куми уже исчезло. Лишь ремень валялся на диване. Аяо заливал пачку рамена кипятком, когда входная дверь открылась, и в гостиную вошла сестра - как была, свежая и румяная с улицы.
- Аяо-чан? - спросила она. - Это еще что такое? Это не еда, а помои.
- Но ты ведь их ешь, - мертвым голосом ответил Аяо.
- Э, нет! Я ем, а тебе нельзя. Тебе желудок портить нельзя, ты еще не такой пропащий, как я, - сказала Аяме.
Она забрала у него рамен.
- Сядь, посиди. Сейчас что-нибудь нормальное приготовлю.
Сидя на диване, Аяо смотрел на нее, такую веселую, обычную, нормальную, и в душе у него царило спокойствие. Наконец-то он успокоился. Наконец-то пришел в себя.
- Нэ-сан, - тихо позвал он.
- А? - оглянулась Аяме.
- Не уходи. Пожалуйста, никуда не уходи. Всегда будь только собой.
Она серьезно посмотрела на него и ничего не сказала, лишь слегка наклонила голову в знак согласия.
Они поужинали.
Ночью Аяо, не в силах вытерпеть шепчущей темноты, снова вылез из кровати и пошел к сестре. Она и в этот раз позволила ему лечь рядом с собой. Снова обняла.
И лежа в темноте рядом с теплой Аяме, Аяо вдруг принял решение. Он повернулся к ней лицом. Сестра молча смотрела на него. В ее глазах был только мрак.
Аяо прикрыл веки и подался вперед, найдя своими губами ее. И она не оказала ему никакого сопротивления. Чуть позже он назвал ее "Мейдой-чан", и она не стала ему возражать.
