Эд предлагает купить кота. Сам же пытается представить себе жизнь в одной квартире с этим животным и от одной только мысли об аллергии ему становится дурно. А есть ли в доме "Тавегил"?...
Когда же Эдуард пытается набрать дублинский телефон Полковника, Люба выдергивает провод из розетки.
-Я взяла несколько отгулов за свой счет, ты можешь хотя бы последнюю неделю своего отпуска провести со мной?
Эд согласен, но сначала ему нужно заняться делами. Вывалив на пол спальни все содержимое "дачного" чемодана Алексея, Эдуард начинает сортировку бумаг. Он помнит то, что есть на компакт дисках. Какие-то бумаги можно уничтожить, лучше всего сжечь. Личный дневник Алексея- откладывает в другую сторону, почитаем... Неожиданно из тетради выпадает фотография. Эдуард поднимает ее и начинает разглядывать.
Старые знакомые! Так вот кого Алексей...
Тамс- тадамс- тадамс- скрипят пружины дивана- эскадрилья- на взлет!!
В общем, Эд хорошо знал эту девушку. Когда-то один паренек из училища, по фамилии Нодель (Феликс!- громко, как будто вокруг все глухие, всегда представлялся он - лучезарно улыбаясь на все свои зеленые зубы) скорефанился с музыкальной группой из курсантов. Группа, называлась "Морской парад" - при чем здесь пехота- одному Богу известно, такое название больше подошло бы морякам. Нодель предложил им сыграть песню, с его текстом, на музыку старой давно забытой немецкой группы начала века. Ребята покумекали и согласились. Тарасенко часто заходил к ним на репетиции в большой зал училища в качестве старого друга Ноделя. С Феликсом Тарасенко познакомился в газете училища, куда они периодически приносили свои стихи. Стихи печатали, но не все и не всегда. Однажды Эд увидел, что Алексей чем-то расстроен, а потом оказалось , что он поругался с главным редактором газеты из-за своего четверостишья
Всего Лимонова прочел
И сильно загрустил
Такой мне жизни не понять
Наверно я - дебил!
Ну так вот, Эдуард нечасто, но все- таки то же ходил на эти репетиции, хотя ему там и не очень нравилось. Ребята из группы на него не обращали вообще никакого внимания, делая вид что, заняты очень серьезным делом, а Алексей всегда общаться с Ноделем, напрочь забывая об Эдуарде.
Однажды, за неделю до выступления "Морского парада" 9 ноября по случаю годовщины Революции, Алексей стал говорить Ноделю, что все хорошо и красиво
Но только вот чего-то не хватает...
Два сапога- пара! -подумал тогда еще Эдуард озлобившись на невнимание к нему- то же мне творческий тандем- на четверть хохол и еврей!
Чего "не хватает", Алексей еще не знал. Нодель был рад выслушать от Алексея любые предложения. На следующий день, делая вид, что пережил чуть ли не творческое озарение, Алексей подошел к музыкантам (Нодель был рядом, что-то там шустрил с проводами) и заявил (весь такой творческий, блин, дрожал и размахивал руками), что не хватает женского голоса на подпевке фоном.
-Я даже текст придумал, что она должна петь!
Феликсу идея пришлась по душе и он, сын старых гб-шников, имеющих знакомых только г-бшников привел - чуть ли не на предпоследнюю репетицию, свою знакомую- девушку из семьи друга отца Ноделя, такого же как и он гб-шника. Внучка полковника Комитета. Эду девушка не понравилась - слишком нарочито скромно вела себя и долго (притом, что все были примерно на год ее моложе) всех называла на Вы. Пела она просто ужасно, хотя музыканты и Нодель аплодировали, скорее из желания ее подбодрить, чем от восхищения, а Алексей стоял в задумчивой позе, подперев рукой подбородок. То, что Девушка изображала, и что все согласились называть "подпевкой на фоне", скорее можно было назвать писком...
Время от времени писк срывался тонально вниз- тонкое: ииии- сменялось грубым: ооо!- пока писк не начинал звучать снова, - голос девушки опять проделывал путь снизу наверх.
Как бы то ни было .выступление прошло удачно, и Эдуард тогда еще подумал, что Алексей оказался прав - голос девушки, пусть и такой, сделал песню менее пресной.
Песня называлась довольно странно: "Туман", хотя в ее тексте упоминания о тумане не было никакого, скорее, песню можно было назвать "Ночь" или "Сумерки"...
Незаметно ночь подкралась
Все смешала, издевалась
Видя наши страх и боль
Высыпая в небо соль!
Постепенно нарастающий звук музыки, изобилующий эффектами шорохов, небольшими сбивками ритма и сильным, но не дребезжащим басом, создавал ожидание некоего неминуемого эмоционального взрыва
Звезды плакали, склонившись
Видя сверху, как угас
Старый город в нафталине
Где уже не встретишь нас!
После этих слов парень, игравший на бас-гитаре почти шепотом , но очень четко ( микрофон-то все усиливает) произносил:
Всем спать, спасибо!
Затем следовал следующий куплет:
Незаметно ночь подкралась
Тихо- тихо, словно мышь
Сном ужасным огрызалась:
Почему ты вновь не спишь?
И опять:
Всем спать, спасибо
Наконец начинала петь девушка, ее слабый голос аппаратурно усиливали, да так, что было слышно не очень приятное шебуршание - будто в микрофон кто-то дул:
Когда пройдет боль?
Когда придет смерть?
И происходил этот взрыв- не меняя ритма, громкость музыки достигала максимума, эффекты переставали звучать, и солист с сильным порывом выдыхал:
И когда смерть подойдет,
И с собой боль принесет,
Ты ничего не говори
А только в небо посмотри!
И когда наступит час, сам Господь
Разбудит нас
В том краю, где смерти нет
И где сияет вечный свет!
Затем снова пищание - "когда пройдет боль- когда придет смерть" - и новое, еще более сильное повторение последнего куплета.
После того, как музыка стихла, зал погрузился в гробовую тишину. Курсанты смотрели на преподавателей, а те не знали, как на это реагировать. Затем - преподы проснулись, неловко же было ничем не подбодрить выступавших- и послышались жиденькие аплодисменты.
Но это все так.... Фигня, ничего не значит. Главное - курсантам понравилось. Эд видел, как ребята подходили к музыкантам, курящим в рекреации, жали руки и говорили всякое такое приятное- понравилось. Во время выступления "Морского парада" в зале училища в качестве гостей присутствовали еще и преподаватели других училищ, которые, в свою очередь, попросили пехотинцев направить свою группу к ним. Репетиции пришлось продолжить, и девушка на подпевках еще около полутора месяцев регулярно ходила в училище.
07. Постепенно (и это все видели, только изображали, что не замечают) Алексей уже не пропускал ни одной репетиции и активно общался с девушкой, даже уж слишком. К примеру (что, кстати, запрещено законом), мог запросто взять ее под ручку, а она (поначалу) делала вид, что не замечает, а затем - и вовсе, что ей это приятно...
Дальше - больше. Алексей перестал заходить на репетиции, просто поджидал девушку у дверей зала (с другой стороны) и провожал ее до метро. Но и репетиции и гастроли "Морского парада" по военным училищам в Москве закончились, а еще через несколько месяцев у Алексея произошел трехнедельный перерыв в учебе.
Он тогда сидел в тюрьме и дожидался суда за самовольное беспричинное прекращение употребления "антисекса" с последующим совращением лица противоположного пола. На суде его оправдали и освободили прямо из зала. Вернувшись, Тарасенко продолжил учиться, как ни в чем не бывало. В дневнике Алексея Эд прочел, что "антисексом" Леха стал пренебрегать сразу после подавления коммунщиков в Бибирево, после того самого приказа, разрешающего временно не пить эти таблетки.
08. К вечеру бумажные Лехины документы были рассортированы по принципу- в "цифре" есть- в "цифре" нет, Эд решил сжечь те документы, что уже есть на компакт- дисках. Уложив всех своих спать часов в девять вечера (Люба забирает этой ночью спать дочь к себе), Эдуард открывает настежь окно на кухне и приступает к делу. Предав огню все до последнего листика, Эд мнется и не может решить, что делать с конвертом с надписью: П- ну и так далее.. На просвет кажется, что конверт пуст. Наконец решившись, он срезает ножницами маленькую полосочку бумаги сбоку и выворачивает конверт наизнанку. Внутри конверт покрыт тонким слоем полиэтиленового напыления и только. Пусто. Эд даже понюхал - ничего. Конверт отправился в огонь.
