Хани пожала плечами.

– Хал не ответит. Никогда не отвечает.

– Может, вам и не отвечает, – отрезала дамочка, скрестив руки на небольшой, но идеальной груди. – Мне – обязательно. Наверное, он спит.

– Или напился, – пробормотала Хани.

Гостья прищурилась.

– У вас есть ключи от его двери? Ну там, на случай крайней надобности? – прибавила она, сознательно подчеркивая, что иных причин иметь запасной ключ у соседки Хала нет.

Хани покачала головой.

– А как это у вас нет? – парировала она, наконец поняв, что имеет дело с Имоджен.

В обычный день ей бы стало неловко за неуверенность, мелькнувшую во взгляде гостьи.

– Я передам ему, что вы приходили, – предложила Хани, отзеркалив позу Имоджен.

– Я никуда не пойду.

Хани приподняла плечо, изображая безучастие, хотя стоящая перед ней дамочка явилась, чтобы забрать Хала. Мельком глянув на дверь, Хани задумалась, что происходит по ту ее сторону. Скорее всего, Хал отрубился, перепив виски после того, как вчера сбежал. В кои-то веки она обрадовалась, что он не открыл.

– Тогда вам придется долго ждать, – предупредила Хани и собралась было вернуться в квартиру.

– Постойте.

Вопреки доводам рассудка Хани не закрыла дверь. Несмотря на усталость и раздражение, она не смогла опуститься до откровенной грубости.

– Я послала ему письмо, – начала Имоджен, и замеченная ранее неуверенность наконец отразилась в ее голосе. – Вы не знаете, он его получил?

Хани пожалела о своем решении. Вряд ли у нее сейчас были силы для такого разговора.

– Получил.

Она сглотнула, и звук четко прозвучал в тишине коридора. Имоджен кивнула.

– Как он?

Хани испытала вспышку раздражения. «Да какая ей разница, месяцами о нем не вспоминала».

– Когда как. Ему одиноко.

Встревоженное лицо Имоджен не доставило Хани никакой радости. И она уж точно не рассчитывала, что дамочка ударится в слезы.

– Дерьмо, – пробормотала Хани, вытащила из кармана помятую салфетку и протянула Имоджен.

Та промокнула глаза, однако разводы на щеках не появились. Водостойкая тушь. Предусмотрительно.

– Как он мог приехать в такую дыру? – всхлипнула Имоджен, и Хани растеряла к ней последнее сочувствие. – Вы хоть знаете, кто он? После вчерашнего уж должны.

– Знаю, – кивнула Хани.

Имоджен покачала головой.

– До аварии он был другим. Умным. Сексуальным. Знаменитым. А какой у него был ресторан!.. – Она механически рвала салфетку на кусочки, роняя их на пол, точно свадебное конфетти.

Хани опустила взгляд и чуть не упала при виде огромного камня на левой руке гостьи.

– Видели бы вы его на кухне. Настоящий волшебник, – продолжила Имоджен. – Он был самым крутым парнем в городе.

Терпение Хани утекало, словно песок сквозь пальцы.

– Мы с ним вчера в автобусе ездили, – сообщила она.

Имоджен вскрикнула, будто ее кочергой пихнули.

– Хал ездил в автобусе? В общественном транспорте?

Хани кивнула.

– И он по-прежнему волшебник на кухне. Последнее время готовил для резидентов. Те просто в восторге от его картофельной запеканки с мясом.

Гостья схватилась за ожерелье на шее и, судя по наклону головы, наконец поняла, что ее подначивают.

– Уверена, вы все хорошо с ним обходились, – царственно улыбнулась она. – И мы, конечно же, это ценим. Но теперь ему пришла пора вернуться домой к прежней жизни.

Хани не сомневалась, что он так и поступит, но не собиралась радовать соперницу заранее.

– Он умный. Один из самых умных людей, которых я только встречала. И сексуальный. По-прежнему самый крутой парень в городе. Просто уже не в вашем.

– Вы его не знали прежде, – попыталась надавить Имоджен.

– А вы не знаете его теперь.

Они стояли лицом к лицу: одна безупречная как статуэтка, другая вымотанная, с темными кругами под глазами.

– Я его люблю. Люблю того мужчину, которым он стал, – призналась Хани.

Терять ей было нечего, так почему нет. Ярость исказила прекрасные черты Имоджен.

– Он женится на мне.

– Я знаю.

– Он никогда не смог бы полюбить такую, как ты, – выплюнула гостья.

– И это знаю.

Имоджен в отвращении покачала головой. Еще бы. Мужчина, на которого она возлагала такие надежды, упал с пьедестала и прихватил с собой ее мечты, а теперь какая-то растрепанная блондинка имеет наглость упрекать ее за попытки воскресить прежние отношения.