Она покачнулась и, осмелев от вина, второй раз в жизни коснулась щеки Хала.

Он не отстранился, а потом и сам шагнул навстречу и осторожно дотронулся до щеки соседки.

Даже раздень ее Дино догола и отымей на липком ковре «Забегаловки», все равно не разжег бы в ней такой огонь, как простое прикосновение Хала. Хани прочувствовала его до самых костей.

– Сорок седьмой? Я не знал, что такой есть, – пробормотал Хал, и Хани ладонью ощутила, как он улыбнулся.

Он так редко это делал, что каждая улыбка была на вес золота.

– Нет, но мне бы хотелось, чтобы его придумали, – ответила Хани, кладя другую ладонь ему на грудь и ощущая мерное биение сердца.

Она понятия не имела, что делает. Ею двигали инстинкт и затуманенный шардоне разум. С учетом того, как близко Хани стояла к Халу, в уравнение можно было смело добавить его виски. Он не надрался, но выпил примерно столько же, сколько и она.

Хани развернулась спиной к стене, и Хал повернулся вместе с ней. Она ощущала жар его тела.

– Но Дино хотя бы проводил тебя до дома?

Хал по-прежнему касался ее щеки и сейчас поглаживал большим пальцем нижнюю губу. Потом перестал. Наверное, почувствовал, как она затаила дыхание.

– Нет, – прошептала Хани, чуть-чуть качнув головой, притягивая его за майку ближе.

– Хреновый он джентльмен, наш Дино. Ну хоть на ночь поцеловал?

Хани почти чувствовала привкус виски в его дыхании. Интересно, ощущал ли он аромат вина в ее?

– Нет. Дино меня не целовал.

– Придурок. Все нормальные первые свидания должны заканчиваться поцелуем.

Она закрыла глаза. Хал склонил голову и накрыл губы Хани своими. Она обняла его за шею, а он обхватил ее затылок, медленно целуя, восхитительно дразня кончиком языка. Хани услышала низкий стон – непонятно, ее или его – и запустила пальцы в темные волосы Хала. Не то чтобы она боялась, что он сбежит. Хал все проводил пальцами по краю ее топа и поглаживал спину Хани до тех пор, пока ей не захотелось содрать с себя всю одежду и ощутить его прикосновения повсюду.

Она вдруг так обрадовалась, что Дино не забыл свою бывшую, что не поцеловал Хани на прощание, потому что тогда Хал не заласкал бы ее до потери дыхания в коридоре, и она упустила бы несколько самых жарких минут в своей жизни. Он раздвинул языком ее губы и принялся ласкать, прижимая горячим твердым телом к стене, массируя впадинку на пояснице. Ощущая вкус скотча, Хани наслаждалась происходящим. Она узнавала то, что можно выяснить только через поцелуй. Что Хал умелый внимательный любовник и может заставить ее изнывать от желания. Его таланты граничили с невозможным. А когда он углубил поцелуй, Хани настолько растворилась в страсти, что у нее осталось лишь одно желание – пусть он ласкает ее так всю ночь. Она запустила руки ему под футболку и принялась гладить спину, наслаждаясь ответным стоном. Шелковистая кожа, теплая, как свежеиспеченный тост, и такая приятная на ощупь. Хани хотелось ласкать все его тело.

– Пойдем внутрь, – прошептала она. – Отведи меня в постель, Хал. В твою, в мою – неважно.

Он застыл. Судя по бешеному биению сердца, Хал был так же возбужден, как и она. Теперь он едва касался ее губ, словно собирая последние капли драгоценного шампанского.

А потом прервал поцелуй, по-прежнему держа Хани и тряся головой – то ли пытаясь прочистить мысли, то ли, еще хуже, стыдясь своего поступка.

– Я не играю на пианино, Хани, – прошептал он ей на ухо. – Я не тот человек.

– Мне плевать, Хал. Мне вообще не нужен пианист, – ответила она, прижимаясь к нему и чувствуя его отторжение. – Думаю, это должен быть ты. Именно ты мне нужен. Никто никогда меня так не целовал.

– Тогда ты не с теми целовалась, – мягко ответил Хал, нащупал ее плечи и отступил. – Иди домой, Клубничка. Ложись спать. Мне не следовало так делать. Больше я тебя не поцелую.

Хани не было нужды видеть его глаза, чтобы сказать – Хал лжет. Он наслаждался этим поцелуем не меньше нее.

– Ну вот, – пробормотал он, осторожно ведя ее по плитке. – Тебя проводили домой и поцеловали на ночь. Считай, твое свидание спасли.

Хани смотрела ему вслед, понимая, что практически весь вечер провела не с тем мужчиной.

***

Хал закрыл дверь и потянулся за бутылкой виски, которую оставил на столике, когда услышал шаги Хани. С каждой встречей с Клубничкой он все больше узнавал о ней. Ее запах. Ее смех. Цвет волос, теперь еще размер одежды. Эта встреча дала ему более интимные знания – вкус, мягкость кожи, очертания спины. Он держал Хани в руках и ощущал желания, о которых не вспоминал месяцами.

Хал поднес бутылку к губам, смывая алкоголем сладость губ Хани. Он грандиозно облажался. Было так легко списать оплошность на виски – и именно это он и сделает при следующей их встрече. Теперь, когда все закончилось, этот поцелуй служил лишь напоминанием о том, что исчезло из жизни Хала, о женщине, которая обещала быть с ним вечно до тех пор, пока вечность не стала значить жизнь с человеком, который больше не может ее видеть.

Он любил и из-за аварии потерял. А потом терял и терял до тех пор, пока терять стало нечего. Ресторан? Продан. Машины? Выставлены на аукцион. Невеста? Она попыталась приспособиться, но на самом деле любила прежнюю жизнь Хала не меньше, чем его самого. Жертва оказалась слишком велика. А теперь он оказался в этом доме, и его план найти способ жить одному уже натолкнулся на препятствие в лице сумасбродной соседки, старающейся словить свой чертов ускользающий оргазм. Не стоило ее целовать. Он ничего не мог ей предложить. За долгие темные дни и ночи после аварии Хал четко осознал одно: теперь в его жизни нет места романтике. Он больше не подпустит к себе ни одну женщину. Она либо бросит его, решив, что подобная жизнь слишком сложна, либо исстрадается, подстраиваясь под такое существование. Ему не нужны ни нянька, ни поводырь. Пора самому научиться жить в этом долбаном кошмаре.