Портленд исчезает по мере того, как мы приближаемся к горам Вашингтона. Поездка оказывается дольше, чем я ожидала, но за все ее время водитель не произносит ни слова.

— Мне сказали, что ваша дочь и муж погибли.

Я смотрю на него.

— Кто? Откуда вы вообще знаете, когда меня должны были выпустить из больницы, и кто я такая?

— Господин знает все.

— Кто называет себя Господином? Что это вообще такое?

Дорога уходит в сторону, и он едет именно по ней, поднимаясь вверх и скрываясь за рядами деревьев. По моему онемевшему телу расползается страх.

— Это то, чего вы хотели, — запинается он. — И скоро вы поймете, почему он так себя называет.

Впереди на небольшом расстоянии я вижу дом, расположенный на самом верху горы. Огромное поместье, которое по неизвестным причинам, вызывает во мне желание взлететь. Сбежать от своей жизни. Темно–серый цвет абсолютно не внушает доверия, как и готический стиль сооружения. Кто–то вообще знает, как выглядит дорога в никуда?

Я хватаюсь за дверную ручку, и громко сглатываю. В голове проскакивает мимолетная мысль.

— Я умру прямо сейчас? Когда окажусь там?

Он смотрит на меня с прищуром.

— Вы хотите умереть прямо сейчас?

Часть меня хочет. Большая часть. Но я не могу закрыть глаза на сомнения, которые меня одолевают.

 — Я… — мы приближаемся к темным железным воротам, петляя по дороге. — А я смогу сделать это наедине? Внутри? Он ведь всего лишь убедится, что все прошло гладко?

Водитель глубоко выдыхает, костяшки на его пальцах белеют, смущая меня еще больше.

— Господин сам решит, что вам делать. Диана, я могу вас спросить?

Мой взгляд возвращается к нему, но в следующий миг снова устремляется к огромному дому, который открывается перед нами все больше и больше. Мне уже даже не кажется, что я по–прежнему жива. Сколько человек уже простились с жизнью в этих стенах?

— Да, — безжизненно отвечаю я.

— Если бы вы могли сделать одну хорошую вещь перед тем, как умереть, чтобы это было?

Я снова оборачиваюсь к нему, обескураженная его вопросом. Возможно, я ожидала чего–то более личного: расспроса о моей дочери или муже, но благотворительность? Я чувствую, как мой мозг скрипит в поисках ответа.

— Если честно, то я понятия не имею.

И это ужасно. Мне стоило бы придумать что–нибудь.

— Возможно, вы это узнаете.

Мы на месте. Он открывает дверь, а я наклоняясь вперед, рассматривая большую букву "м", которая находится прямо по центру. Ее высота достигает, едва ли не пятнадцати метров.

— Диана.

То, как он обращается ко мне, заставляет меня оторвать взгляд от заросших кустов, которые закрывают собой разбитые окна.

— Да, мистер Ливингстон.

— Джейми, — поправляет он. — Я всего лишь хочу убедиться, что все будет в порядке. Поначалу вам может показаться иначе, но раз вы здесь, это лучшее, что вы могли бы сделать.

Я хватаю сумку, и выпрыгиваю из машины. Перед нами оказывается двойная дверь, такая же темная, как и камень, из которого построен дом. Когда меня ведут вверх по ступенькам, я еще сильнее вцепляюсь в ремень сумки. Нет ни единой причины бояться. Если я решу, что мне это не подходит, то смогу уйти. Так мне сказали. А потом, я просто сама о себе позабочусь. Наедине.

Джейми поворачивает дверную ручку и входит. С каждым шагом я все больше чувствую груз ответственности, пока иду через парадный вход. Я останавливаюсь, словно вкопанная, как только вижу мужчину наверху. Он держится за перила и смотрит вниз на нас. Сказать, что он невероятно красив, значит не сказать ничего. Он самым прекрасный человек из всех, кого мне довелось видеть в своей жизни. Я ожидала кого–то постарше. Кого–то, кто и сам, возможно, вскоре может умереть. Но Господин оказывается не на много старше меня. Его темные волосы коротко пострижены, а на лице видна едва заметная щетина. Темные круги под его глазами, которые следят за всем и вся, говорят о том, что он плохо спит. Если вообще спит.

— Миссис Сакстон.

Как и Джейми, он одет в костюм. Они оба излучают могущество, но, как и Джейми, он заставляет меня нервничать. Как только он спускается, по широкой великолепной лестнице вниз, она теряет всю свою былую красоту. Высокий мужчина с широкими плечами и узкой талией доминирует над всем, чего только касается. Меня притягивает к нему ровно настолько, насколько и отталкивает.

— Вы можете называть меня Господин. Пока вы здесь я буду называть вас рабыней. Для этого есть причина, но прежде, чем мы обсудим детали, мне бы хотелось разъяснить некоторые вещи. После того, как я закончу, вы можете спросить у меня все, что угодно.

Джейми кивая отступает в сторону, и разворачиваясь, возвращается туда, откуда мы только что пришли. Я открываю рот, пока он приближается к двери и набирает комбинацию цифр на дисплее.

— Подождите, — произношу я, но на меня не обращают внимания.

— С вами все будет в порядке, Диана. Помните, что я сказал.

И он исчезает. Просто так. Проходит несколько секунд, пока я обескуражено пялюсь на дверь. Громкий щелчок заставляет меня дернуться. Автоматическая дверь закрылась.

— Идемте, давайте присядем.

Он идет в сторону гостиной, пока я подхожу к двери и дергаю ручку, пытаясь открыть ее.

— Она заперта, — я дергаю сильнее. — Почему он запер нас?

— Потому что он знает, как это обычно бывает. А теперь, идите сюда, Диана. Нам предстоит многое обсудить.

Сумка падает на пол, когда я подбегаю к дисплею.

— Я передумала. Я хочу уйти. Это неправильно. И мне здесь не нравится.

Он стоит там же, опираясь на арку гостиной, пока я наугад набираю различные комбинации цифр. Все тщетно.

— Пожалуйста. Он сказал, если я захочу уйти, то смогу это сделать. Откройте ее.

— Я не выпущу вас. Джейми вам солгал. Вы никуда не уйдете. Пока я не решу иначе, — из внутреннего кармана своего пиджака он достает пистолет, и я замираю на месте, когда он поднимает его, целясь мне прямо в грудь. — Давай забудем о правилах. Ты ведь хочешь умереть. Правильно?

Я прижимаюсь к стене спиной, пока он делает несколько шагов и останавливается передо мной.

— Все, что тебе нужно, это встать передо мной на колени, рабыня. Сядь у моих ног, и я лишу тебя всех твоих забот. Ты хочешь этого. Снова увидеть свою дочь и мужа. Я могу помочь, — он щелкает языком. — Так чего же ты ждешь?

Это правда. Я хочу умереть, но не так. Меня накрывает опустошенность, и по неизведанной причине, я делаю шаг вперед. Ведь… я хочу умереть. Почему же я не задумывалась о том, что именно он нажмет на курок? Еще один шаг. Третий. Я как зомби, иду к нему, пока не опускаюсь на колени.

Да. Я хочу домой.

— Посмотри на меня, рабыня.

Я запрокидываю голову, но не вижу, стоящего перед собой мужчину, или дуло пистолета, находящееся у меня перед глазами. Все, что я вижу — это Кейли и Ронни. А потом… боль… которая, словно лезвие, обжигает мою щеку. Он отвесил мне пощечину.

— Нет. Смотри прямо вот сюда. Ты видишь свой конец? — я чувствую, как горит кожа от его удара. Он снимает пистолет с предохранителя, и по щекам начинают течь слезы. Я не хочу знать, как все произойдет, мне нужен только результат. Но сейчас мне не дают выбора.

— Хочешь что–нибудь сказать напоследок?

Сказать? Я даже думать не могу, не то, что говорить. В голову приходит лишь единственная мысль, о которой я могу подумать в самый последний момент.

— Отправь меня домой, пожалуйста, — шепчу я.

Уголок его века дергается, и он медленно взводит курок. Пульс зашкаливает, сердце тяжелыми ударами бьется в груди, будто вот–вот взорвется… а потом… щелк… щелк… щелк…

Ничего. Выстрела нет. Нет ни вспышки, ни агонии от раны.

— Дура… Дура!!! — он отбрасывает пистолет. И тот с быстро скользит по полу. Я кричу, когда пальцами он вцепляется мне в волосы. — Вставай! — орет он, поднимая меня за них. — Ты так легко сдаешься перед смертью. Домой захотела?!