События в Корее были одним из самых убедительных свидетельств недальновидного внешнеполитического курса руководителей США. 6 июня 1952 г., отвечая на вопросы о внешней политике США, Эйзенхауэр сказал:
«Самым большим недостатком американской внешней политики является то, что ее вообще не существует»[534].
Это заявление было гиперболой. США имели, конечно, свой внешнеполитический курс, но их внешняя политика не давала тех результатов, на которые рассчитывали ее теоретики и практики. С этой точки зрения Эйзенхауэр был прав, критикуя внешнюю политику демократов.
К началу избирательной кампании Айк пришел с убеждением, что необходимо искать выход из военного и политического тупика в Корее. Но это заключение он сделал только после того, как были испробованы и не дали результатов все попытки решения корейской проблемы силой оружия. На раннем этапе войны в Корее генерал был убежденным сторонником использования любых военных средств для достижения победы. Выступая 20 июня 1950 г. на пресс-конференции в Сан-Франциско, он заявлял, что, если этого потребуют обстоятельства, американские вооруженные силы должны действовать против корейской Народной армии и севернее 38-й параллели. Отвечая на вопрос о возможности применения в корейской войне атомной бомбы, Эйзенхауэр сказал, что если американские военачальники сочтут необходимым использовать ее против стратегических объектов, не уничтожая при этом большого числа людей, то представляется допустимым применение и такого оружия.
По сообщению агентства Юнайтед Пресс из Вашингтона от 11 марта 1951 г., генерал, выступая на закрытом заседании сенатских комиссий по иностранным делам и по делам вооруженных сил, с оговоркой, что речь идет об оборонительной войне, все же категорически заявил: «Если я буду считать, что выгода на моей стороне, я немедленно применю ее… (атомную бомбу. – Р. И.)»[535].
Приведенные выступления свидетельствовали о воинственных устремлениях республиканского кандидата в президенты. Но приходилось считаться и с реальным положением дел. В своих предвыборных выступлениях Эйзенхауэр все чаще вынужден был возвращаться к вопросу о необходимости переговоров для поиска путей выхода из корейского тупика.
7 июня 1952 г., отвечая на вопрос, считает ли он целесообразной встречу со Сталиным для мирного урегулирования конфликта в Корее, кандидат в президенты ответил, что не уверен в правильности такого пути разрешения проблемы. Если бы он считал, что такая встреча полезна, то поехал бы в любое место и сделал бы все, чтобы обеспечить мир и безопасность.
В своей фундаментальной работе «Дипломатия» Генри Киссинджер писал: «…В декабре 1952 года Сталин объявил, что готов встретиться с новоизбранным президентом Дуайтом Д. Эйзенхауэром. С предложением о подобной встрече в верхах он никогда не обращался ни к Рузвельту, ни к Трумэну или к Черчиллю, каждого из которых Сталин своими маневрами заставлял сделать первый шаг»[536].
Советско-американское противоборство составляло основу мировой политики, и понятно почему в ходе своей избирательной кампании Эйзенхауэр уделял этой проблеме первостепенное внимание.
Роль Сталина в решении всех вопросов в Советском Союзе, в том числе и внешнеполитических, была огромна. И естественно, что, когда в ходе избирательной кампании 1952 г. Эйзенхауэр коснулся в своих выступлениях проблемы его возможной встречи с советским руководителем, это не могло не вызвать комментариев со стороны советского посольства в США и Министерства иностранных дел СССР. По поводу соответствующих заявлений Эйзенхауэра, сделанных в июне и в ноябре 1952 г., сотрудник отдела США МИД СССР В. Базыкин писал Я. А. Малику: «Учитывая, что эти заявления Эйзенхауэра были сделаны им в период избирательной кампании с целью расположить к себе избирателей, и принимая во внимание, что Эйзенхауэр подверг в них сомнению целесообразность встречи с товарищем Сталиным, по мнению Отдела США, нам не следует ничего предпринимать до тех пор, пока не станет ясно, как поведет себя Эйзенхауэр в этом вопросе после того, как его избрали президентом»[537].
Очевидно в Москве посчитали, что новый президент США вел себя плохо и, насколько можно судить по архивным документам МИД СССР, каких-либо практических попыток к организации советско-американской встречи на высшем уровне с советской стороны не последовало вплоть до 1959 г., когда состоялся визит Н. С. Хрущева в США.
В разгар избирательной кампании 1952 г. в США в Советском Союзе произошло крупное событие – в октябре 1952 г. состоялся XIX съезд партии. В этом же месяце была опубликована работа И. Сталина «Экономические проблемы социализма в СССР».
Съезды партии в СССР всегда определяли важнейшие направления внутренней и внешней политики страны, и естественно, что за их работой пристально следили в зарубежных странах.
Посольство СССР в США внимательно наблюдало за реакцией американского руководства и общественности страны на работу XIX съезда партии. Не осталась без внимания в США и брошюра Сталина, в которой были исследованы стратегические проблемы развития экономики Советского Союза.
12 января 1953 г. в политическом отчете посольства СССР в США за IV квартал 1952 г., подписанном послом Г. Зарубиным, отмечалось: «Американские правящие круги встретили работу товарища Сталина («Экономические проблемы социализма в СССР». – Р. И.) и его речь на съезде (XIX. – Р. И.) с явной тревогой. Это нашло свое наглядное выражение в адресованных «союзникам» США призывах Эйзенхауэра, Ачесона… и других, а также в призывах многих органов американской печати «сохранять единство любой ценой» и не допускать ослабления темпов перевооружения перед лицом «угрозы мирного политического и экономического наступления» со стороны Советского Союза»[538].
В отчете отмечалось: «Комментируя речь Эйзенхауэра от 16 октября, которая рекламировалась как американский ответ на работу товарища Сталина, корреспондент Харш писал, что «самым суровым фактом» является то, что «ни один достойный уважения западный экономист не был в состоянии наметить практический путь, при котором экономика Западной Европы смогла бы вновь быть жизнеспособной без возобновления торговли с Восточной Европой, или практический путь, при котором Япония могла бы освободиться от своей нынешней зависимости от Соединенных Штатов без возобновления своей прежней торговли с Китаем»[539].
22 августа Эйзенхауэр высказался за локализацию корейского конфликта, против нападения на КНР. Кандидат республиканцев заявил, что нападение на КНР втянуло бы США в новую войну, несравненно более трудную, чем война в Корее. Генерал, как и многие лидеры республиканцев, сознавал, что война в Корее связывает силы США на Дальнем Востоке, следовательно, затрудняет перевооружение НАТО.
Эйзенхауэр был достаточно трезвомыслящим военным и политическим деятелем, чтобы понять угрозу цепной внешнеполитической реакции, которую таил в себе курс на расширение корейского конфликта. Советский Союз и КНР были связаны союзным договором. В этих условиях нападение на КНР явилось бы внешнеполитической авантюрой, катастрофические последствия которой для Соединенных Штатов были очевидны.
Война в Корее доказала бесперспективность попыток решения спорных проблем в Азии силой оружия и привела к дискредитации внешней политики США в глазах азиатских народов. Надо было не только искать решение корейской проблемы, но и вырабатывать долгосрочный курс американской неоколониалистской политики. 1 октября 1952 г. Эйзенхауэр заявил, что основную тяжесть войны в Корее должны нести сами южнокорейцы, а не американцы. «Мы не хотим, – говорил будущий президент, – чтобы Азия рассматривала белого человека с Запада как своего врага. Если там должна вестись война, то пусть это будет война азиатов против азиатов при нашей поддержке той стороны, которая отстаивает дело свободы»[540].
