Мне было всё равно.

Мне было всё равно, что я залью кровью весь этот тупой клуб.

Провела лезвием вверх по руку, вдавливая его ещё глубже в кожу. Я начала ощущать эйфорию, ту, которую получаешь только от определённого вида боли — боли, которая заставляет вас чувствовать себя так, будто вы покинули своё тело и плывёте вверх.

Я вдавила лезвие ещё глубже, ведя вверх по руке, выше, чем когда-либо раньше, наслаждаясь видом получившегося длинного, рваного пореза.

Сначала на ковёр упало две капли крови, потом ещё три. Они капали быстро, кап-кап-кап, и что-то в этом немного настораживало. Я ещё никогда не кровоточила так сильно. Осмотрелась вокруг, чем бы это вытереть, но ничего не было.

Наконец я схватила пару салфеток из бара в углу и прижала их к ране.

Но салфетки намокли за считанные минуты.

Я выкинула их, наконец-то спустилась с небес на землю, готовая изучить повреждения. А увидев их, я ахнула.

Порезы были глубокими, действительно глубокие раны, края которых расходились в стороны. Из ран хлестала кровь, и сейчас они начали болеть, действительно болеть, и совсем не по-хорошему.

Я стала двигаться к двери, чтобы выбраться отсюда и позвать на помощь, но, когда развернулась, казалось, что пол подо мной движется. Я потянулась и ухватилась за одно из кресел, используя его в качестве опоры. Но мои ноги заплетались, как будто я шла на двух макаронинах, и в следующий момент осознала, что они подкосились. Я упала на пол, в моей груди нарастала паника.

Комната начала расплываться перед глазами.

А потом всё потемнело.