Бледным ранним утром они отправились в обратный путь. Ивар шел по оставленным им же следам, напряженный и настороженный, как всегда.
- Уверяю тебя,- сказал наконец Регин,- мы не забредем в болота, и ничто не преградит нам путь, так что перестань так косо на меня поглядывать. Ты все никак не простишь мне, что я не могу переделать твой меч?
- Я подозреваю, что ты смог бы, если б только захотел, - хмуро ответил Ивар. - А Лоример не захочет, чтобы меч был перекован.
- Фафнир тоже, но ведь это же не значит, что я - защитник драконов. Я разорвал свою связь с Лоримером и связал себя с тобой и твоими приятелями-альвами - довольно странная замена, если хочешь прожить подольше.
- Так ты перековал бы Глим, если бы мог?
- С радостью. Нельзя победить дракона сломанным мечом. А теперь выходит, что тебе пока что его нечем побеждать.
Ивар помрачнел и в таком настроении пребывал весь остаток дня. Он не произнес ни слова, пока они не остановились на ночлег и не закончили своей жалкой трапезы из черствых сухарей и вареной вяленой рыбы. Регин устроился подремать у огня, точно сон должен был усмирить возмущение его желудка такой скудной пищей.
К закату следующего дня они увидели впереди лагерь альвов. На сей раз стражу там несли как надо. Флоси поднял тревогу, а Финнвард принялся раздувать огонь, точно вознамерился поджарить целого быка.
Флоси, вскарабкавшись по холму, выбежал им навстречу и первым делом спросил:
- Где меч? Вы добыли меч?
- Потом, потом,- ответил Ивар, который ощутил вдруг такую усталость, что едва держался на ногах, когда доковылял до лагеря. Он шлепнулся на чей-то тюфяк и закрыл глаза.
Флоси нетерпеливо приплясывал вокруг, во все горло призывая Эгиля и обмениваясь руганью со Скапти. Эйлифир и Скапти выжидательно переводили взгляд с Ивара на Регина.
- Ну, так что же стряслось? - спросил Скапти, дергая себя за ухо и уже готовясь грызть кончик бороды.
- Мы устали, - ответил Регин, присаживаясь на камень так осторожно, словно стал на сотню лет старше. - Дайте нам отдышаться, и Ивар все расскажет.
- Все? - Скапти остро поглядел на Ивара. - Что, плохие новости?
Все затаили дыхание - даже Флоси, который ожесточенно отпихивал Финнварда, чтобы тот не мешал смотреть.
- Ну, не совсем,- садясь, устало отозвался Ивар. Он начал рассказывать о том, как вместе с Регином шел к центру Лабиринта. Говорил он откровенно, ничего не пропуская, в том числе и своих подозрений насчет планов Регина. Старый маг даже не дрогнул и не протестовал. Ивар описал курганы и охваченный огнем погребальный корабль, его роскошный груз и богатые доспехи Элидагрима. Альвы, зачарованные, глотали каждое его слово, а Финнвард, у которого мурашки побежали по спине, забыл помешивать похлебку.
Наконец Ивар вынул меч в ножнах, который до сих пор прятал под плащом, и заключил:
- Вот он, Глим, меч Элидагрима, с которым связаны все наши надежды, символ нашего могущества и успеха.- Все захлопали в ладоши, и тогда Ивар одним быстрым движением вырвал из ножен обломок меча. Альвы задохнулись от ужаса, и лица их мгновенно посерели.
- Сломан! - воскликнул Скапти.- Мы обречены! Свартар и Лоример уничтожат Сноуфелл!
В тишине, источавшей черное отчаяние, прозвучал голос Эйлифира:
- Быть может, мы сумеем перековать меч с помощью нашей Силы.
- Да ни за что! - прорычал Эгиль, мотая головой.- Наше положение было почти безнадежным, еще когда мы не знали, что меч сломан. Ну а теперь "безнадежно" - это еще мягко сказано!
- Бьюсь об заклад,- со злостью вставил Флоси, - что старый Даин хихикает теперь себе в рукав, потому что послал нас за сломанным мечом,- а впрочем, он наверняка не надеялся, что мы вообще уцелеем. Пора бы нам понять, что все черные гномы будут держаться Свартара, точно пиявка - кожи. - И он свирепо уставился на Регина, который спокойно глядел на него, покуривая трубку.
Мгновение альвы стояли молча - слышно было лишь, как Финнвард помешивает похлебку.
Затем молчание прервал Регин. Он выколотил трубку о камень, сунул ее в карман и, с кряхтением поднявшись, сказал наконец:
- Лучше бы кто-нибудь стал на стражу. О мече мы поговорим завтра, когда хорошенько отдохнем,- это всем нам не помешает.
Ворча и вздыхая, альвы разбрелись кто куда. Финнвард предлагал похлебку, но никто ею не соблазнился.
Утром Ивар созвал совет.
- Вопрос один, - начал он, - как убить Фафнира сломанным мечом?
- Хороший вопрос, я бы сказал, - пробормотал Флоси.
- Нас могли убить не единожды,- продолжал Ивар.- По-моему, за этим безумным предприятием таится и цель, и разумный замысел, так что остается упорно продолжать свое дело, и мы победим. Нас не уничтожил Лоример, не заездили до смерти ведьмы, не сожрали тролли - всякий раз мы спасались в последнюю минуту; и если мы не сдадимся, то спасемся и на сей раз. Я уверен: стоит нам опустить руки и сдаться - и произойдет нечто ужасное. На мой взгляд, сейчас перед нами такой выбор. Мы не можем вернуться вернуться к Эльбегасту и просить его о помощи, как бы нам этого ни хотелось. Наш выбор - между жизнью и смертью, и под жизнью я разумею - идти дальше к своей цели. Давайте проголосуем. Кто хочет умереть, поднимите руки.
Альвы потрясение уставились на него. Даже Регин чуть шире приоткрыл глаза. Все поспешно прижали руки к бокам.
- Никто? Ну а кто хочет жить? Тотчас взлетели все руки до единой. Ивар торжественно сосчитал их, прибавив и свою.
- Что ж, неплохо, но если вы и вправду хотите выжить, надо примириться с кое-какими неудобствами. Не ныть, не тащиться позади, есть и спать ровно столько, сколько нужно. Не спать на посту и подчиняться приказам точно и быстро, без всяких споров. Признать вожаками тех, у кого больше Силы. Прежде всего, я считаю, это Регин, затем Эйлифир, Скапти и я.
Скапти поднял руку:
- Прости, Ивар, я не спорю, но не могу согласиться с тобой. Ты - прежде всего, а уж потом Регин и мы с Эйлифиром. Сломан меч или нет, а ты все равно герой, и альвы, и маги должны тебе подчиняться. Может, ты и не маг, как Регин, но у тебя есть собственное могущество. Только настоящий герой мог прийти в этот мир безоружным, чтобы предпринять отчаянный поход с шайкой таких ничтожеств, как мы. Ты наш вождь, Ивар, не Регин и никто из нас. Думаю, что все со мной согласятся. - И он обвел всех суровым взглядом, на случай, если кто-то решится протестовать.
