- Что...
- Я сказал - нет, - Светлейший вновь смотрел прямо ему в глаза. - Месть, не месть, обычай или нет - меня это не касается. Я тебя нанял, Теммокан анс Ваэркас, и мои решения обжалованию не подлежат.
Островитянин поднялся, расстёгивая верхнюю пуговицу рубашки. Ему стало необычайно жарко. Ярость постепенно скапливалась в нём, пока никак не искажая спокойное выражение лица.
- Вы не понимаете, Даллатер, - навигатор ощущал, как тяжело выдерживать взгляд. Неужели Светлейший и вправду обладает даром внушения? - Через три дня они... уедут, и другого такого случая может не представиться. - Проклятие, я словно оправдываюсь!
- Я всё понимаю, - Светлейший откинулся на спинку кресла. - Будь это первой попыткой, я бы отпустил тебя. Теперь же это просто просьба об отпуске. Извини, сейчас не время отдыхать.
Навигатор сделал шаг вперёд. Если бы Светлейший улыбнулся или иным образом выразил снисхождение, он бы бросился на него. Чем бы это ни кончилось. Однако Даллатер сухо кивнул и вернулся в прежнее, сидячее положение. Осторожно положил сигару в пепельницу и негромко побарабанил пальцами по крышке стола.
- Просьба отклоняется, - произнёс он, обращаясь к столу. - У нас дел невпроворот. Возвращайся на рабочее место, Теммокан.
И вновь открыл папку, в которой время от времени скапливались бумаги, подлежащие просмотру.
Некоторое время Теммокан боролся с выражением своего лица, после чего стремительно распахнул дверь и вышел вон.
Дверь за собой он закрыл аккуратно. А так хотелось ею хлопнуть...
Шеттама, 58 Д., зима
Кипит воздух за окном, кипит беззвучно. Ветер слаб, и потрескивание из печи заглушает его робкий шелест. Кружатся сияющие под лучами низкого солнца крупинки. Всё бело вокруг. Зима.
Как случилось так, что пришла зима? Как сумела она подкрасться столь незаметно, осторожно, исподволь? День ото дня проходил, исполненный всё теми же заботами... и как-то вдруг, нынче утром, выяснилось, что на дворе - зима.
Кто может поверить, что вокруг, на сотни миль, нет ни одного обитаемого поселения? Доходили слухи о том, что не все чудовища, выпущенные на свободу незадолго перед штурмом Шести Башен, пленены или перебиты объединёнными силами Оннда, Ваэртана и Венллена. Время от времени проводились рейды... поначалу окрестные жители относились к их появлению с надеждой - в особенности, после того, как один отряд избавил их от оборотня, поселившегося неподалёку.
Потом, также незаметно, отряды освободителей переродились в отряды мародёров. И жители ушли. Прочь, за пределы того пояса, что был признан опасным. Седьмой год одна восьмая суши окружена более или менее плотным кольцом тех, кто успешно противостоял более чем сотне разновидностей одушевлённого оружия, вырвавшегося на волю.
Теперь - одна.
Она стояла у окна, перечёркнутого трещиной. Удивительное везение - дом, в котором она нашла приют, был сравнительно нетронут, в погребе никто не жил (кроме крыс... но куда от них денешься?), как и в окрестных домах.
Женщина поднесла ладони к вискам. Память, единственное, что позволяет ощущать себя разумным существом, почти не подвластна ей. Всё скрыто клубящимся туманом. Порой он проглатывает по нескольку дней сразу - а порой отступает. Как сегодня.
Она осознала, что "вчера" и "позавчера" словно бы и не существовали никогда. Всего лишь слова. А есть - только настоящий момент.
Да, кое-какие обрывки воспоминаний сумели сохраниться. Погреб, в котором что-то сильно её напугало, невнятные, но неприятные сновидения, ощущение полной беспомощности. Что это? Болезнь? Возраст? Она несколько раз видела своё отражение в вёдрах и бочках с водой, но не знала, кого она там видит.
Что-то движется там, по заметённой снегом улице. Женщина затаила дыхание, словно это смогло бы скрыть весь дом от внимания тех, кто снаружи.
Стук копыт.
И воспоминания... если это воспоминания. Запах гари, непередаваемый страх, опасность, окружившая со всех сторон. И она. Одна, как и сейчас. Всё это же было, подумала она.
В ворота постучали. Громко, нетерпеливо.
- Открывайте! - послышалось снаружи. И лязг металла о металл. Открывайте, да поживее.
- Сейчас! - сумела она отозваться голосом - не своим, каким-то треснувшим и больным. Набросила на себя видавшую виды шаль, которую посчастливилось найти среди окружающего разорения и поспешила к дверям.
Лишь у самых ворот, рассудок прояснился до такой степени, что ей стало ясно, до чего она перепугалась.
Она потянула засов и подумала, что, вероятно, это последний день её жизни.
Дайнор, 1242 Д., лето
Когда по коридору, бесшумно ступая, прошёл вперевалочку Дракон, разговоры в помещениях Хранилища на миг приумолкли. Оно и неудивительно: слишком странным был тщедушный вид существа, ничем не указывающий на подлинные его возможности. И привычки. Всех брала оторопь от привычек Дракона. Например, входить и выходить из здания Хранилища, оставаясь невидимым для всех.
Ни охрана (вся, естественно, увешанная всевозможными амулетами), ни магический "глаз"... никто не мог заметить Дракона. Однако Теммокан - да и другие - время от времени замечали из окон своих комнат, как фигурка Дракона удаляется (или приближается), и тихонько смеялись про себя, представляя, какой нагоняй (и совершенно незаслуженный) получит начальник охраны в самое ближайшее время.
Убеждать Дракона в чём-то было совершенно бесполезно.
...Теммокан, частично остывший за прошедшие полчаса, искренне жалел, что при нём, пока он находился у Даллатера, не было никакого оружия. Или, наоборот, надо радоваться?..
- Неприятности? - услышал он голос за своим плечом и едва не подпрыгнул от неожиданности.
Это был Дракон. Невысокий, более всего похожий на плюшевого медвежонка, он стоял на задних лапах рядом с креслом Теммокана, глядя (если можно было правильно понимать его эмоции) на человека с сочувствием.
Теммокан отъехал немного назад вместе с креслом (едва не сбросив на пол по крайней мере десяток драгоценных кристаллов) и, ощущая себя немного испуганным, указал на соседнее кресло.
Дракон послушно вскарабкался, продолжая ожидать ответа.
