Впервые в жизни ей захотелось извлечь из своей груди мощный, прекрасный, послушный её воле звук... Хотя бы один-единственный раз, вот в эту глухую темную полночь запеть как Монсерат Кабалье "Каста дива"... Боже, один только раз, а потом, до самой смерти помнить об этом мгновении и беречь в себе, подобно тайному сокровищу, эликсир жизнелюбия, силы.
Увы, не стоило и пробовать. Кристина сбежала к озеру и, присев на последней, омываемой волнами ступеньке, опустила в воду руки. Упругая, гонимая ветром волна ударилась в её сапожки, обдав брызгами лицо и длинные распущенные волосы. Отскочив, девушка засмеялась и пошла вдоль берега по изгибающейся среди кустов дорожке. Куда - неважно. Хотелось шагать и шагать, бормоча про себя то, что не решалась пропеть вслух.
Среди деревьев засветился огонек, потом показались очертания деревянного дома под островерхой крышей. Охотничья хижина в лесу с манящим теплым светом в полуоткрытых ставнях, окруженная могучими кленами и стайкой низеньких елок, словно пытающихся заглянуть в окна, казалась совершенно сказочной. Обитель доброй колдуньи или веселых гномов. Не думать же, в самом деле, что в теплой комнате сидит пузатый садовник Антонелли, похрапывая у телевизора. Кристина постояла, придумывая предлог, чтобы постучать в массивную дубовую дверь, прихваченную металлическими скобами. Тускло поблескивал круглый медный шар ручки, предназначенный, видимо, для великана, но звонка не было видно. Кристина вытащила из кармана озябший кулачок и постучала. Никакого движения за дверью, тишина, лишь шумит в кронах деревьев ветер, кружа сорванные листья. Она протянула руку, и кленовый лист, промелькнув с высоты сложным вальсовым па, лег прямо на раскрытую ладонь.
"Все, что сбыться могло, мне, как лист пятипалый, прямо в руки легло. Только этого мало...", - тут же зазвенела в голове строка Тарковского. Впервые Кристина, слышавшая эти слова много раз в исполнении Ротару, поняла, о чем они. И зашептала весь стих сначала, забыв про сопровождавшую их гремучую оркестровку, удивляясь точности и красоте смысла.
Дверь домика отворилась, темный мужской силуэт на фоне светлеющего прямоугольника казался огромным.
- Да заходите же, синьорина! Я едва согрел дом, не хочу напускать холода, - окликнул её незнакомый голос так, будто уже с полчаса уговаривал принять его приглашение. - Вы что, заколдованы или замерзли?
Он соскочил со ступенек и, подхватив Кристину за руку, чуть ли не силой затащил в дверь:
- Вот еще, любительница ночных прогулок под дождем... - хозяин удивленно окинул взглядом девушку, оторопело сжимавшую кленовый лист и глядящую на него широко раскрытыми, полными восторженного удивления глазами.
- Вы?! Это вы?! - Кристина замотала головой, сообразив, что говорит по-русски и, переведя дух, сказала по-итальянски:
- Простите. Я задумалась. И приняла вас за другого.
Конечно, трудно было бы не обомлеть: в лесной избушке обитал не садовник, и не людоед. В двух шагах от Кристи стоял высокий брюнет в шикарном белом костюме. Ворот рубашки под упрямым, пересеченным ямочкой, подбородком распахнут, концы развязанного галстука-бабочки небрежно свисали, будто означая принадлежность его владельца к самой высшей касте элегантности. Это он, темноглазый, смуглый, с падающими на лоб цыганскими завитками, выбросил в пыль её букеты там, на подмосковном шоссе.
- Меня зовут Санта. А вы иностранка? - Хозяин домика снял с её плеч жакет и встряхнул мех, усыпанный водяным бисером.
- Я даже не заметила, что идет дождь. - Кристина закинула за спину мокрые волосы. - Да... я иностранка.
- Хм... - Человек, назвавший себя Сантой, внимательно посмотрел ей в глаза. - Зрачки не расширены... Но, похоже, ты чего-то наглоталась, крошка.
- Н-нет. Просто немного удивлена... Сильно удивлена... Я испугалась. Гуляю здесь первый раз.
- Ну, тогда ты свалилась с Луны. На прислугу не похожа, да и среди гостей Антонелли я тебя не заметил, - парень взял её руки в свои. Совершенно окоченела. Наверно, плавала в озере. Ну-ка, скорее к огню, а я согрею вино.
Он усадил Кристину в низкое кресло, подвинул его прямо к жарко пылающему камину и, повозившись в глубине комнаты, протянул девушке чашку с горячим напитком.
- Пей смело. Это чинзано, немного корицы. Мускатный орех... А я пока утеплюсь.
Кристина, приблизив лицо к огню, так, что коже стало горячо, медленно глотала ароматный глинтвейн. В голове было пусто и торжественно, как в соборе перед мессой.
- Санта - это святой? - спросила она, не оглядываясь.
- Да. Вообще-то, Санта - это детское прозвище. Я всегда изображал в праздники Санта-Клауса и пел на Рождество всякие церковные гимны, бухнувшись в кресло напротив, парень нагнулся, шнуруя спортивные ботинки. Он успел переодеться в толстый свитер и джинсы.
- А меня зовут Кристина Ларина. Я русская, живу у Стефано Антонелли. Мы приехали сюда на уик-энд.
Бросив не завязанный шнурок, Санта с удивлением уставился на Кристину.
- Значит, это у тебя болела голова и ты валялась в постели, пока все объедались, а я надрывал горло, услаждая слух почтеннейшей публики?
- Так это пел ты?! - Кристина чуть не уронила чашку и только тут заметила, что все ещё сжимала в кулаке кленовый лист.
Она посмотрела на предвестника чудесной встречи с суеверным трепетом и спрятала его в карман.
- Я никогда так не волновалась от музыки. Мне хотелось плакать...
- Все старушки на нашей улице лили слезы, когда пел Санта. А позже мне удавалось растрогать и более юных синьор. - Он подбросил в камин поленья. Слушай, у меня идея: спать уже все равно поздно. Давай устроим вечеринку. Поболтаем, выпьем, а? Я могу тебе спеть.
- Спасибо. Но Стефано будет волноваться... - Кристина даже испугалась столь неожиданного предложения.
- Звони быстро, пока ещё не разъехались гости. - Он протянул Кристи радиотелефон. - Этот охотничий домик Стефано отдал в мое распоряжение на уик-энд. Здесь вполне хватит места для двоих. Я не маньяк и не насильник. Просто неохота сидеть одному. Да и ты, похоже, интересный собеседник. Расскажешь про Москву. Я никогда там не был.
Кристина механически набрала названные Сантой цифры и произнесла подсказанный им текст: "Я останусь поболтать с певцом в охотничьем домике. Он обещает петь до утра".
