Родители часто предоставляли нам квартиры, и мы собирались в складчину, с девочек брали меньше, чем в ребят - им столько не выпить, а выпивка стоила дорого.

Собирались у Гиви, Алика, Даника, Зойки, Наташки у всех, кому позволяла квартира. День рождения тоже справляли почти всем классом - тоже был повод погулять

Мне последнее время все больше и больше думается, может мне стать писателем, журналистом? Я, впрочем не пробовала писать, за исключением дневника, но это не совсем одно и тоже. Одно дело писать для себя и совсем другое для других. Уроки по литературе меня совсем не влекут. Вот нам задали сочинение- чем нам близки и дороги герои молодогвардейцы, а мне писать совсем не хочется, хотя тема шикарная, тут..

28 января. А что тут забыла. Сочинение уже сдала. Художку я между прочим бросила и на тренировки не хожу. Один раз собралась, да погода испортилась.

Я бросила художественную школу потому, что твердо решила поступать на физтех. Еще в начале десятого класса я иногда мечтала поехать поступать в Ленинградское художественное училище, меня очень прельщал его вид на фотографии, сфинксы у входа, к тому же Зойка ехала поступать в Ленинград. У нее там была тетка. Но в 11 классе я твердо выбрала себе институт, и хотя меня перевели в 4, последний класс художки - вдруг я надумаю поступать по художественной части, чтобы у меня была та подготовка, которую требуют на вступительных экзаменах, но диплом мне об окончании мне бы все равно не дали бы, и я подумав, решила больше не ходить на занятия.

Нагрузка на самом деле, там была большая, 2 раза в неделю по 4 урока и 1 раз 3 урока и я сосредоточилась только на своих задачках.

У меня последнее время плохое настроение. Иногда я чувствую, что бываю невыносима. Последнее время все время срывы. Времени у меня сейчас много, но занимаюсь я мало.

Вчера на уроке мне дала подруга (Марина) прочесть стихотворение " Неразделенная любовь" с такой запиской: прочти и пусть тебя мучает совесть. Это она о Сулико.

Я возмутилась и сочинила ответ в стихотворной форме:

Себя мне не в чем упрекнуть...

И 3 строфы всякой белиберды.

Как пожелтели листы дневника. А какие они будут через 20 лет? И какая буду я?

7 февраля. Делать нечего, вот уже три дня не хожу в школу. Уроки учить лень, скука страшная. Дневник писать тоже лень, но все же пишу, время убивается.

Интересно, что будет не через двадцать лет, а через год в это время. Пусть все будет так, как я хочу. Не так уж это много - быть студенткой.

Впрочем, эта тема уже жевана, пережевана, как говорит моя бабушка. Скучно. Читать нечего и нет настроения. Вообще целый день чинила рефлектор.

В доме у нас нет мужчин и незаметно сложилось так, что ту мужскую работу, которая не требует физической силы, делаю я - чиню утюги, электроплитки, меняю перегоревшие пробки.

Этюд.

Сегодня в школе было холодно - наверное, экономили уголь. Я с утра досадовала на себя за то, что сняла пальто, но идти вниз было лень. Так и продрожала два урока. На третьем, химии солнце забилось в окна. Стало жарковато. Мы с Софой пригрелись на солнце и разморились как котята. Я глядела в забрызганное дождями стекло. Солнечный свет был теплый и ласковый и в прищуре пятна на стекле переливались. Я думала, как мало надо. Согрелись и довольны и рады.

9 марта. Пока я занимаюсь самоанализом, докапываюсь, что, как и почему я так поступила, смотрю на себя глазами других, то у меня такое чувство, что тут все ясно и понятно, и я как бы сама делаю свой характер. Но иногда теряешь этот, ну критерий, что ли и все повисает в воздухе. Хочешь представить себя глазами других людей и не можешь, чувствуешь себя довольно странной не только в глазах посторонних, но и в своих собственных.

Весна, 11 класс, перемена перед уроком физики. Я усиленно препираюсь из-за чего-то с Гиви, а он откровенно меня дразнит, вконец разозлившись, я хватаю учебник химии, как самый толстый и говорю Гиви яростно:

-Как я хлопну тебя этой книгой по башке!

Мне очень хочется звездануть Гиви. Но я беспокоюсь, что выбрала чересчур толстую книгу - можно ведь и сотрясение мозга сделать человеку. Поэтому я только говорю и замахиваюсь. Но не ударяю. В этот момент в кабинет входит Шота, вернее он зашел немного раньше и уже дошел до стола, когда я говорю эту фразу:

-Это вы мне?- шутливо спрашивает меня Шота.

Я мгновенно тушуюсь, краснею, как всегда в щекотливых ситуациях и быстро говорю,

- Да что вы, конечно нет.

- Точно нет, - насмешливо тянет учитель.

- Нет, нет. Это я Цивадзе,- отпираюсь я.

-Меня, меня, - радостно кивает Джондо,- это она меня приласкать хотела.

- А если бы вам пришлось выбирать, кого бы стукнули по голове?- допытывается физик.

Очевидно, ему хочется узнать, могу ли я его воспринять как товарища.

Мне это понятно, я в полном стеснении и замешательстве смотрю на его лысоватую голову и молчу.

Ясно это не только мне, но и хитрющему Гиви. Он смотрит на нас с Шотой, видит мое замешательство и без всякого демонстрирует готовность выступить соперником учителю, даже если придется ради этого подставить свою голову.

Я опускаю глаза и сажусь, а сев, бросаю на Джондо яростный взгляд, который может означать только одно.

- Ну погоди, я с тобой расквитаюсь за свое смущение.

Много лет спустя, когда мы будем отмечать 20- летие окончания школы, мы с Шотой будем сидеть рядом и Гиви, когда я, по старой школьной привычке его чем-то поддену, повернется и скажет:

-А ты сидишь рядом со своей симпатией и сиди и помалкивай.

Мы с Шотой оба засмеемся, а Верушка аж подскочит:

-Как что я слышу, удивится она,- я и предполагать не могла.

"Прозевала" думаю я, и подмигиваю Гиви.

4 апреля. Нашла стихотворение, написанное мною месяц наза,д и решила переписать его в дневник.

Стихотворение называлось подругам. Приведу последнее четверостишие:

Грустно, больно нам будет расстаться

В жизнь нас разные тропы ведут.

Но в час трудный мы сердцем встречаться

Будем в школе, за партой. Вот тут

Я и раньше увлекалась пинг-понгом, хотя Ника сильно сердился. Он запрещал теннисистам играть в пинг-понг - техника удара другая и потом мячи будут укороченные, исчезнет, как он считал длинный плоский удар.

Но я иногда играла в пинг-понг у Маринки Игитханян во дворе.

А в одиннадцатом классе, когда я бросила и художку и тренировки, у меня остался один пинг-понг. Во дворе школы стоял стол и мы играли в хорошую погоду, а к зиме его переносили в физкультурный зал.

В классе многие любили погонять мячик, но я больше всего любила играть с Гиви, он играл в атаке, а я была в защите, и мы долго разыгрывали мячи.

Наша преподавательница химии не пустила меня на свой урок. Увидев, как я направляюсь в химкабинет, она остановила меня на пороге и сказала:

-Уходи ради бога, чтобы глаза мои тебя не видели, у меня сегодня опрос, а ты только мешаешься.

Наша Цуладзе, по прозвищу "Рыжая молекула" не злая, затурканная жизнью женщина, в молодости миловидная, постоянно в трауре, довольно сумбурно преподавала нам химию. Такой у нее был крест в жизни. Не работа, не призвание, а крест - обучать кучу лоботрясов основам неорганической и органической химии. Свои седые волосы Ольга Ивановна красила перекисью водорода и была блондинкой, но отнюдь не рыжей, как мы ее дразнили. Прозвище свое она знала, смирилась и не боролась с ним. Видимо оно передавалось из одного поколения школьников в другое. Я очень скучала на ее уроках и подсказывала. Меня просили выручить, я и выручала, а вовсе не назло ей.

Как-то раз, когда Дато Диасамидзе еще учился в нашем классе, она вызвала его отвечать урок. Задано было производство серной кислоты.

Дато шустро написал формулы на доске. Он исправлял двойку и выучил урок.

-Где получают таким способом серную кислоту? - спросила химичка, имея в виду на производстве и ли в лаборатории.