- Ну Нона,- говорил он маме,- много она у тебя стаканов попротыкала?

Зимой в 10 классе у меня вдруг стали появляться сильные боли в области желудка сразу после еды. Иногда приступ болей бывал таким сильным, что я скручивалась пополам.

Мама испугалась и повела меня к врачу. Она боялась язвы желудка, но рентген показал опущение желудка и застойный гастрит.

Наш быт в Батуми был ближе к деревенскому, чем к городскому. Туалет и кран с водой находились за углом домика, в котором мы жили. Дом был огорожен оградой от остального двора большого дома. Воду набирали в ведра и носили от крана в комнаты. Во время стирки тоже воду носили от крана и полоскали и стирали возле входа в комнатки.

Каждое воскресение, в свой единственный выходной, мама во дворе стирала постельное белье, а я носила ей воду. Мне лень было ходить много раз и, спеша поскорее вырваться на тренировку, я носила по два ведра сразу. У меня не было ощущения, что мне тяжело их носить, я была к тому времени сильной от постоянных занятий спортом девушкой, хотя мама всегда кричала мне:

- По одному носи, по одному.

И оказалась права, от ношения тяжестей у меня произошло опущение желудка, так как мышцы на животе были слабые.

Через некоторое время, благодаря лечению, сильные боли в желудке прошли, но опущение желудка осталось на всю жизнь. Периодически происходили обострения, иногда довольно длительные и это очень меня изнуряло.

2 марта. Весна! Два дня была весенняя погода и у меня прекрасное настроение.

Несмотря на все любовные истории, я участвую в олимпиадах. В Батуми на втором туре дали по математике сложную задачку, и я ее не решила.

Через несколько дней Михаил Аронович провел занятие кружка и объяснил решение. У меня было такое чувство, что в классе 6 - 7 я бы ее решила. Задача не требовала никаких уравнений и особых знаний. А нужно было только цепью логических заключений сделать вывод в ту или иную сторону, цепочка состояла всего-то из 3 звеньев. Правда с ответвлениями и нужно было рассмотреть вариантов 9. Глядя на мое огорченное лицо, Ароныч сказал:

- Не расстраивайся, ты просто не знала подходов.

Эта была лишь часть правды. Я много занималась. Изучила много хитрых математических приемов решений. Зато вне этих приемов я стала беспомощной, разучилась искать самостоятельные решения и сама хорошо это почувствовала.

Но на физическую олимпиаду я поехала в Тбилиси. я вновь встретила Люда Толстоногову, с которой уже была знакома по олимпиадам в младших классах. Позднее я буду жить с ней в одной комнате в общежитии физтеха. На олимпиаде же я познакомилась с двумя ребятами из 11 класса тоже, кажется, 7 школы.

Позднее, в начале 11 класса я поинтересуюсь у общих знакомых, куда они поступили, и впервые услышу про физтех. Мама напишет дядя Боре письмо с просьбой узнать про этот институт, и в начале 1965 года дядя Боря пришлет мне проспект МФТИ, где черным по белому будет написано, что институт готовит научных работников для научно-исследовательских институтов. И все. Я поняла, что поступать буду только туда. Мечта о мехмате была отброшена.

Весной 1964 года в Батуми приехал Тбилисский ТЮЗ. Билеты, вернее абонементы, распространяли в школе. Больше половины нашего класса приобрели эти абонементы, в том числе Софа, Нанули, Зоя и я.

Привезли они пьесы Мольера и Бомарше. Я впервые увидела "Мещанин во дворянстве" и хохотала буквально до колик. Театр меня просто очаровал, я подумала, что если бы выбрала художественную стезю, то мечтала бы писать театральные декорации. Привезли они и советских спектакли, помню "Барабанщицу". Впервые я задумалась о том, что возможности приобщиться к культуре в большом городе не такие, как в маленьком, там можно часто ходить в театр, а у нас только кино.

С театром связан и эпизод, довольно характерный для меня. Софа и Нанули, боясь потерять свои абонементы, отдали их мне. Я заходила к Софе, и мы шли уже втроем. Перед началом одного из спектаклей я не нашла абонементы. Я помнила, что куда-то их спрятала, чтобы не потерять. Но вот куда? Все перебрала, найти не могу. Не дождавшись меня, Нанули и Софа пришли ко мне сами и, узнав, в чем задержка, страшно на меня обиделись, и с криками:

- Это черт знает что такое, никакой ответственности, - удалились.

Разгневана была не только вспыльчивая Софа, но и тихая Нанули. Их можно было понять, они заплатили деньги, собрались, нарядились и все, идти некуда и неизвестно, найду ли я абонементы к следующему разу. Очень расстроенная их справедливыми упреками, я вдруг захотела есть, иногда у меня бывала такая нервная реакция. Днем я как раз закончила варить инжировое варенье, варила его, как положено, три дня, Я любила инжировое варенье, а мама не хотела его варить - слишком долго ждать результатов, поэтому мне пришлось самой осваивать технологию варки. Так вот, я взяла кусок хлеба, положила на него большую и сладкую, истекающую сиропом инжирину, села, взяла томик Пушкина, чтобы окончательно успокоится чтением стихов, открыла его и... увидела аккуратно вложенные в книжку три абонемента. Бросив хлеб с вареньем на стол, я сунула ноги в туфли, схватили билеты и бегом по улице Цхакая с криком:

- Девочки, я нашла, нашла!

Они отобрали у меня не только свои абонементы, но и мой, чтобы я еще раз его не потеряла, и в дальнейшем мы вполне благополучно просмотрели весь репертуар ТЮЗ.

Весна, 10 класс, перемена. Несмотря на наш уже предвыпускной возраст и внешне взрослый вид, на переменах у нас такой же гвалт и свалка, как и в пятом классе. Я стою у подоконника, спиной к окну, лицом в класс. Откуда-то из общего клубка мальчишек, выныривает Алик, достает из кармана ножик и, балуясь, говорит:

- Все, прощайся с жизнью, настал твой час.

И открывает нож. Я смеюсь и не трогаюсь с места.

- Смейся, смейся, - басом говорит Алик и хмурит густые брови, изображая разбойника.

И тут, когда нож нацелен на меня и находится на расстоянии 10 - 15 см от моего живота кто-то сзади резко толкает Алика вперед, толкает случайно, просто какая-то возня среди ребят и резкий толчок. Алик летит на меня с ножом, успевая отвести руку вправо, а я шарахаюсь влево. Нож врезается в подоконник. Не знаю, как выглядела я, но Алик просто стал как полотно белый.

В этот момент прозвенел звонок и я, не успев сказать ни слова, по поводу происходящего, просто отошла от окна и села на свое место. Алик с усилием выдернул нож из дерева и тоже сел за парту. Все произошло за несколько секунд.

Мы не говорили на эту тему, и только спустя, наверное, полгода как-то на вечеринке, Алик сказал:

- До сих пор с ужасом вспоминаю, как я чуть Хучуа не зарезал тогда на перемене.

- Да...- сказала я, - помню.

И мы замолчали. Каждый в уме проигрывал ситуацию на тему, а если ......

15 апреля.

Какое это мучительное время - отрочество! Как будто душа вывернута наизнанку, и не сердце, а кровавая рана, чуть что - боль невыносимая. Я не верю. Что оно прошло, мое отрочество.

Вот она и кончается, моя семнадцатая весна. А у меня одно в голове: Средь мира дольного, для сердца вольного есть два пути..

А который мой?

Я сижу в Зойкином новом доме, в ее с Шуркой комнате на стуле в любимой позе - подтянув коленки к подбородку. Я зашла к ней, чтобы пойти на бульвар прогуляться, и теперь жду, пока Зойка соберется.

Но это не так быстро, Зойка долго охорашивается перед большим зеркалом, вделанным в шкаф.

Сначала она надевает платье, долго разглаживает подол ладонями, чтобы платье лучше садилось на накрахмаленной нижней юбке, поворачивается спиной к зеркалу, посмотреть, не сильно ли мятое платье сзади, затягивает на себе поясок.

Затем начинает причесываться, вернее сначала начесывает себе волосы, а потом долго заглаживает их сверху, подгоняя волосок к волоску.

Пудрит себе нос, потом снимает пудру ваткой.

- Густо напудрилась, видно пудру, - объясняет Зойка свои действия.

Потом красит губы бесцветной помадой, чтобы блестели. Все это она проделывает под мои периодические восклицания: