Но художника в обозримом пространстве так и не нашлось. В наличии остался только скульптор. Правда, тоже в красных шортах и тоже долбанутый. А какую романтику можно взять с камнетеса? Разве что заказать ему какой-нибудь памятник любви? На котором можно выбить физиономию Танюхи? Нет, та зараза не оценит такой подарок. Может, тогда ее бюст? Простенько и со вкусом! Точно, будет у Татьяны бюст! Со своим у нее явная напряженка, а тут будет на что посмотреть! Потом Маня вспомнила, что размеры и бюстов, и всего того, что находится ниже, у них абсолютно одинаковые и прекратила мысленно оценивать недостатки сестры. Скульптор, так скульптор!

Искомая личность нашлась на опушке леса. Недотепа в красных шортах ходил вокруг помятой жизнью ели и приценивался, как лучше сделать: хотя бы попытаться взять в руки долото и попробовать долбануть гранит, или просто-напросто закатать дерево в бетон и тем самым добиться необходимого эффекта. Решив, что бетон является оптимальным вариантом, "скульптор" поставил перед собой другую проблему: каким бы образом подогнать сюда технику, которая сможет облить ель раствором с верхушки до земли. Потом придется, правда, подождать, пока раствор застынет и только после этого рубить дерево и отправлять к Церетели похвастаться, но это уже будут мелочи.

-- Это вы скульптор? - проорала Манюня, пробираясь к ели.

Мужчина вздрогнул и укоризненно посмотрел на девушку. Он явно был недоволен тем, что его отвлекли от важных размышлений. Но внешний вид Манюни его удовлетворил, и он удостоил ее ответом:

-- Да, это я. А вас я вижу Прозерпиной! Я вылеплю вас именно такой!

Кто такая Прозерпина Маня представляла себе весьма смутно, но скульптура ей была нужна.

-- Только бюст! - грозно предупредила она. - Такой, чтобы на кухне помещался и холодильник авторитета не лишал!

Скульптор задумался. С одной стороны давили на его творческое эго, пытались загнать талант в какие-то узкие рамки, а с другой, можно ведь и лишиться такой прелестной натурщицы! Мания величия немного поборолась с манией творчества и признала поражение.

-- Хорошо, - сдался талант, - пусть будет бюст. Но я вижу его вот так!

Скульптор взмахнул руками, словно пытаясь показать, как именно он видит бюст Прозерпины, сделал эффектный шаг назад и открыл рот. В следующую секунду над деревней разнесся истошный вопль. Ваятель подпрыгнул почти на метр и рванул в чащу, таща на ноге какой-то предмет и не переставая вопить. Манюня кинулась вслед за ним. Она так и не поняла его видения Прозерпины и тем более не обсудила условия контракта. Упускать мужика было никак нельзя, вдруг он сгинет так же, как и художник, и планы снова придется менять? Поэтому Манюня устремилась в чащу не менее резво, чем вопящий скульптор.

Из зарослей орешника выползла недовольная Анютка и помахала кулаком в сторону чащи. До Мани, как и до ее бюста, ей дела не было. А вот зараза в красных шортах сейчас улепетывала с капканом на ногах, единственным, который Анютке удалось раздобыть в их сарае. И медвежий капкан предназначался вовсе не пришибленному интеллигенту, а Наполеону, ловушки на которого средняя сестричка Бедная ставила с утра по всей деревне. И лишиться такого ценного инвентаря было не просто обидно, но еще и очень жалко. Надежды на то, что Маня его догонит и вернет имущество, Анютка не питала. Скорее старшенькая задолбит его своими нерушимыми принципами, чем вернет капкан домой. Может, самой двинуть за ними? Хотя нет, этот, в капкане, так чешет, что кенийские спринтеры от зависти пальмы грызут.

Расстроенная Анютка побрела в деревню, размышляя, где не наставила еще ловушек на крота и как бы их лучше сделать. А этому таланту лучше не попадаться ей на глаза. Как пить дать шибанет чем-нибудь!

Танюха сидела на раскидистой березе и в бинокль наблюдала за пасечником. Этот дед ей конкретно не нравился, слишком подозрительно он себя вел. То подходил к ульям и там копался, то отходил и возился в своем домике, а то и вообще начал обходить деревья и присматриваться к каждому. Это Танюхе особенно не понравилось и она поглубже спряталась в листву. И чего он ищет? Может, клад спрятан как раз на дереве? И он проверяет его сохранность? На всякий случай она попыталась обсмотреть каждое дерево, но мешала буйная листва. Пришлось снова переключиться на пасечника, тот как раз отошел на противоположный край поляны и принялся внимательно вглядываться в лесную чащу. "Сообщника ждет!" - мелькнуло в голове у Танюхи и ее слова тут же нашли подтверждение.

-- Выходи уж, горе луковое! - крикнул пасечник. - Опять всю ночь гулял?

Кусты зашевелились, и на поляну выпало нечто человекообразное, только сильно заросшее щетиной и с мутными красными глазками. Одежды, как показалось Танюхе, на нем не было. Тело существа покрывала негустая грязно - серая шерсть, которая не вязалась с еще более редкой шерстью на ногах, которая была черного цвета. Ко всему этому он, а девушка почему-то была уверена, что это мужик, был обут в ботинки: один коричневый, другой черный. В бинокль ей хорошо было видно, что шнурки были только на черном ботинке. К тому же он был жутко лохмат. Танюха напрягла память и вспомнила, что именно этого гамадрила они в первый раз увидели на сельской дороге в малиннике, и благодаря которому попали-таки в Бязино.

Гамадрил протянул руки к пасечнику и замычал.

-- Пить хочешь? - участливо спросил дед и получил в ответ энергичный кивок головой.

"Надо же, по-человечески понимает!" - с восторгом подумала Татьяна, продолжая рассматривать существо.

-- Самогон пойдет? - снова поинтересовался пасечник и вновь получил утвердительный ответ. - Пойдем, нацежу уж стакан! Опять ежевикой закусывал? - дед втянул носом воздух и поморщился.

Гамадрил замычал в ответ и замахал руками. Мол, что было, тем и питаюсь. Бязинцы, сволочи, ни одной приличной помойки не завели, все своим скармливают, о голодной дикой фауне не думают вообще!

Продолжая хаять народ диким подвыванием, гамадрил скрылся в избушке, а Татьяна задумалась: стоит ли сообщать участковому, что пасечник пьянствует на пару со Снежным человеком? В том, что она увидела именно этого представителя приматов, Танюха не сомневалась, сомнения были лишь по поводу того, как местные жители отнесутся к такому соседству. Вдруг испугаются? А этот йети ей показался в чем-то даже забавным. По крайней мере, он поддавался дрессировке, пасечник докажет. А что алкаш, так этим Бязино не удивишь. Тут все пьют, так что он будет свой в доску. И как всегда в подобных случаях Танюха решила посоветоваться с Кирюхой.

Поняв, что пока ловить тут нечего, Татьяна засобиралась домой. Пасечник выпивал с местным йети, и она слышала, как он называл того Гаврюшей. Примат мычал и на имя откликался, что доказывало его родство с человеком и явное продвижение по пути эволюции. Но проверять клады парочка не собиралась, и здесь стало не интересно.

Но не успела она сделать и половины пути вниз по березе, как в лесу послышался отчаянный крик и мат, и на полянку выскочила Манюня, явно от кого-то удиравшая, потому что вид у сестры был редкой взмыленности. Танюха, повинуясь инстинкту самосохранения, вернулась на прежнее место.

-- Мужчина! - закричала Маня, оглядываясь на поляне. - Дяденька!

На ее крик из избушки выскочил Гаврюша и уставился на нее мутными глазами.

-- Да не ты! - отмахнулась от него Манюня, - Дяденька скульптор!

Гаврюша, поняв, что крик был не по его душу, спокойно вернулся к застолью и лихо опрокинул стакан самогона. Пасечник же, был уже старым и самокритично к мужчинам себя, видимо, уже не относил, потому что Манины крики проигнорировал полностью.

Танюха нервно закрутилась на ветке, пытаясь узреть в бинокль того мужика, которого так активно домогалась старшая сестра. Единственный, кто попал в поле ее зрения, был придурок в красных шортах, который пробирался в противоположную их поляне сторону. Но, насколько Татьяна помнила, он был художником, которого Анютка ненадолго переквалифицировала в поэта. Но она же ночью и вернула его личность на место. Так при чем здесь скульптор?