- О да, мне нравится это место, - сказала Куки, отвечая на какой-то вопрос Джеммы. – Летом там восхитительно!

- Согласна, но мы, наверное, вряд ли успеем заказать его на это лето. Желающих пруд пруди.

- Ясненько, а какие еще у тебя есть варианты?

Пока Куки с Джеммой планировали мою свадьбу (а эту обязанность я с радостью переложила бы на кого угодно), я пристально следила за Рейесом, пытаясь настроиться на его эмоции. Вот только в баре таким плотным слоем висела ничем не замутненная похоть, что я никак не могла сквозь нее пробиться. Черт бы побрал эту гадскую притягательность!

Я услышала смех и увидела, как журналистка снова запрокинула голову. Рейес явно давил на природное обаяние, но зачем? Может быть, дело в интервью? Его приглашали много раз, но он всегда всем отказывал. Даже «60 минут» хотели снять о нем репортаж, но перед ними, как и перед остальными, лишь захлопнули дверь. А теперь появляется эта женщина с сияющей улыбкой, и Рейес вдруг решает согласиться?

Совсем на него не похоже.

- Хочу соленый крендель, - заявила я, напрочь забыв о еде на столе.

Пока никто не успел ничего сказать, я поднялась с места и двинулась к бару, оказавшись на пару драгоценных метров ближе к счастливой парочке. Если Рейес когда-нибудь меня бросит, клянусь, я стану одной из тех бывших, что повсюду преследуют своих возлюбленных, крадут их трусы и прячутся в кустах за окном спальни. Как бы то ни было, мне наконец-то удалось получить прямой доступ к эмоциям Рейеса. Одна беда – я все равно его не чувствовала.

Он меня блокировал!

Этот фокус он проделывал и раньше, но ему нужно было хорошенько сосредоточиться. От того, что Рейес закрывался в ту самую минуту, когда с ним флиртовала красивая женщина, мне стало так обидно и больно, что он сам, почувствовав мои эмоции, глубоко вздохнул. О да, он заметил, как я отреагировала на то, как отреагировал он на мою реакцию при виде потаскушки, лапающей моего мужчину. Но все равно стоял ко мне спиной, не давая ни малейшего шанса понять, о чем они разговаривают.

Ну и фиг с ним. Выловив кренделек из миски на стойке, я тоже повернулась к Рейесу спиной. Раз ему так нравится блокировать от меня свои эмоции, я отплачу той же монетой.

Знать бы еще как. Твою дивизию! Мне срочно нужно «Пособие по ангелосмертству для дураков».

Возвращаясь к столу, я еще разок оглянулась и чуть не споткнулась о собственные ноги. Пальцы гадской репортерши как бы невзначай стискивали бицепс Рейеса, так и рвущийся наружу из-под рукава футболки. То есть я на самом деле споткнулась, но быстро выпрямилась и, схватив со стола тарелку с вилкой, заявила:

- Поем в офисе. У меня куча дел.

- Чарли, - решила отчитать меня Джемма, - надо разобраться с несколькими вопросами.

- Я целиком и полностью вам доверяю, - отозвалась я и помчалась в свою нору.

Если Рейесу так хочется открыто флиртовать с барышней, у которой на волосах такое количество лака, что озоновый слой наверняка стал тоньше на пару-тройку сантиметром, бога ради. У меня есть дела поинтереснее, чем сидеть и пялиться на эту парочку. Например, надо поставить песню «Джолин» на повтор и послушать ее раз тысячу. Там как раз Долли Партон умоляет Джолин не уводить у нее любимого. Я-то умолять не стану. Это точно не про меня. Хотя, конечно, странно получится, если репортершу действительно зовут Джолин.

Наверх я поднялась по внутренней лестнице, ни разу больше не оглянувшись, а когда поставила тарелку на стол у себя в кабинете, заметила в приемной священника. На нем были джинсы и куртка, но характерный воротничок ни с чем не спутаешь. Судя по всему, мы забыли запереть дверь. Как бы то ни было, за годы работы частным детективом священника в своем офисе я видела впервые. Подходя к нему, я подумала было перекреститься, но никак не могла вспомнить, как это делается – слева направо или справа налево. Да уж, туго у меня с правым и левым.

- Прошу прощения, - начала я, протягивая руку. Рука тряслась даже сильнее, чем утром. Трястись от переизбытка кофе – одно дело, а вот из-за его нехватки… Невероятные муки. Нечеловеческая пытка. Само собой, к этой тряске приложили руку Рейес со своей новой приятельницей. – Очень жаль, что вам пришлось ждать, - добавила я. – Меня зовут Чарли.

Гость встал и пожал мне руку. Выглядел он как один из тех веселых священников, которые проповедуют о проклятии и адских муках, но в конце проповеди заверяют своих прихожан, которым случится свернуть не на ту дорожку, что им будет достаточно всего лишь покаяться в грехах. Однажды я пыталась отмыться от грехов, но порошок кончился. Непростое, надо сказать, занятие.

- А я отец Гленн, - зычным голосом, видимо, по привычке, представился священник.

Волосы у него были песочного цвета и уже поредели на макушке. Над пухлыми щеками сидели очки в тонкой оправе.

- Не хотел отрывать вас от трапезы, - показал он на тарелку, которую прекрасно было видно через смежную дверь.

Обед стоял у меня на столе и плакал, требуя внимания. Образно выражаясь, разумеется. В животе заурчало, и я застенчиво улыбнулась:

- Ничего страшного. Поем попозже. Я ни капельки не голодна.

- Как это непочтительно! – заявил отец Гленн, когда я усаживалась на соседний стул.

- В смысле?

Он тоже сел, для удобства скрестил в щиколотках ноги и объяснил:

- Лукавите прямо на глазах у священника.

- А-а, вы об этом! – рассмеялась я и беззаботно махнула рукой. – Со мной такая фигня постоянно. Разве что клиенты – исключение, - тут же заверила я. – Им я не лгу.

- Тогда я надеюсь стать одним из них.

Что ж, он мне понравился.

- Чем я могу вам помочь?

- Видите ли, я предпочитаю думать, что мы можем помочь друг другу.

- Я не против.

Отец Гленн откинулся на спинку стула и внимательно посмотрел мне в глаза:

- Что вы знаете об одержимости?

Понятно, сверхъестественные делишки. Любопытненько.

- К сожалению, больше, чем хотелось бы.

- А вы знаете, что существует три вида одержимости?

- Три?! Мне всегда казалось, что одержимость – это… ну, одержимость, и все. Некая сущность завладевает телом, и тело становится одержимым.

Каждую молекулу в воздухе пропитал аромат выращенного в Нью-Мексико чили, и мне оставалось только одно – вдыхать его полной грудью, ощущая, как рот наполняется слюной, а в животе с каждым вдохом урчит все громче и громче.

- В чем-то вы правы, - кивнул священник, вытаскивая из внутреннего кармана куртки конверт, - но это лишь один из видов. Встречается он реже остальных, но благодаря Голливуду о нем знают повсеместно. Я же надеялся, что, учитывая вашу подготовку, вы знаете намного больше.

- Какую еще подготовку?

Отец Гленн держал конверт обеими руками.

- Я говорю о вашем опыте.

Я поерзала.

- А что вам известно о моем опыте?

Понимаю, прозвучал вопрос так, будто я огрызаюсь, но мне и правда было очень любопытно.

- Скажем так, когда я кое-что узнал, - он постучал пальцем по конверту, - то стал искать о вас всю возможную информацию.

Великолепно! Резко захотелось объясниться по поводу инцидента в шахматном клубе. Воспоминания о той ночи у меня сохранились очень туманные, но в одном я была уверена на все сто: татуировку с изображением трансвестита Чед Акерман сделал вовсе не по моей вине. То есть я, конечно, посодействовала, но брать на себя всю ответственность точно не стану.

- Вы ходили в местную библиотеку? – поддразнила я священника.

- У Ватикана на вас весьма внушительное досье.

- Да ладно! – ахнула я, чувствуя себя польщенной и оскорбленной одновременно.

- Чистая правда. Вы представляете для них огромный интерес. Я подумал, вам не помешает об этом знать.

- Обалдеть! Спасибо, конечно, но разве вы не нарушаете какие-то свои клятвы или еще что?

- Все мои клятвы касаются лишь Отца Небесного и Церкви, а вовсе не папки из ватиканских архивов с наклейкой «Чарли Джин Дэвидсон».