– Вздор, моя милая, вы никогда бы ему не отказали, не будь тут замешан кто-то другой, – заявила мисс Кроули, сразу приступая к делу. – Расскажите мне про ваши причины частного свойства. Какие у вас причины частного свойства? Тут кто-то замешан. Кто же тронул ваше сердце?

Ребекка опустила глазки долу и призналась, что это так и есть.

– Вы отгадали верно, дорогая леди, – сказала она нежным, задушевным голосом. – Вас удивляет, что у бедного одинокого существа может быть привязанность, не правда ли? Но я никогда не слыхала, чтобы бедность ограждала от этого. Ах, если бы это было так!

– Мое дорогое дитя! – воскликнула мисс Кроули, всегда готовая впасть в сентиментальную слезливость. – Значит, наша страсть не встречает ответа? Неужели мы томимся втайне? Расскажите мне все и позвольте вас утешить.

– Ах, если бы вы могли меня утешить, дорогая леди! – ответила Ребекка тем же печальным голосом. – Право, право же, я нуждаюсь в утешении!

И она положила головку на плечо мисс Кроули и заплакала так естественно, что старая леди, поневоле растрогавшись, обняла Ребекку почти с материнской нежностью, сказала ей много успокоительных слов, уверяя ее в своей любви и расположении, клялась, что привязана к ней, как к дочери, и сделает все, что только будет в ее власти, чтобы помочь ей.

– А теперь, моя дорогая, скажите, кто он? Не брат ли этой хорошенькой мисс Седли? Вы упоминали о какой-то истории с ним. Я приглашу его сюда, моя дорогая, и он будет ваш, обязательно будет ваш.

– Не расспрашивайте меня сейчас, – сказала Ребекка. – Вы скоро все узнаете. Право, узнаете. Милая, добрая мисс Кроули! Дорогой мой друг, если я могу вас так называть!

– Конечно, можете, дитя мое, – отвечала старая леди, целуя ее.

– Сейчас я не в силах говорить, – прорыдала Ребекка, – я слишком несчастна. Но только любите меня всегда… Обещайте, что будете всегда меня любить! – И среди взаимных слез – ибо волнение младшей женщины передалось старшей – мисс Кроули торжественно дала такое обещание и покинула свою маленькую протеже, благословляя ее и восхищаясь ею как чудным, бесхитростным, мягкосердечным, нежным, непостижимым созданием.

И вот Ребекка осталась одна, чтобы подумать о внезапных и удивительных событиях дня, о том, что произошло и что могло произойти. Какие же, по вашему мнению, были у мисс… – простите, у миссис Ребекки – причины частного свойства? Если несколькими страницами выше автор этой книги притязал на право заглядывать украдкой в спальню мисс Эмилии Седли, чтобы со всеведением романиста рассказать о нежных муках и страстях, обступивших ее невинное изголовье, то почему бы ему не объявить себя также и наперсником Ребекки, поверенным ее тайн и хранителем печати ее святая святых?

Так вот, Ребекка прежде всего дала волю искренним и горьким сожалениям о том, что счастье наконец-то постучалось к ней в дверь, а она была вынуждена от него отказаться. Эту естественную печаль, наверное, разделит с Ребеккой всякий здравомыслящий читатель. Какая добрая мать не пожалеет бедную бесприданницу, которая могла бы стать миледи и иметь свою долю в ежегодном доходе в четыре тысячи фунтов? Какая благовоспитанная леди из подвизающихся на Ярмарке тщеславия не посочувствует трудолюбивой, умной, достойной всяческой похвалы девушке, получающей такое почетное, такое выгодное и соблазнительное предложение как раз тогда, когда уже вне ее власти принять его? Я уверен, что разочарование нашей приятельницы Бекки заслуживает всяческого сочувствия и обязательно его возбудит.

Помню, я как-то и сам был на Ярмарке, на званом вечере. Я заметил среди гостей старую мисс Тодди, обращавшую на себя внимание тем, как она лебезила и заискивала перед маленькой миссис Брифлес, женой адвоката, которая, правда, очень хорошего рода, но, как нам всем известно, бедна до того, что уж беднее и быть нельзя. В чем же заключается, спрашивал я себя, причина такого раболепия? Получил ли Брифлес место в суде графства или его жене досталось наследство? Мисс Тодди сама рассеяла мои недоумения с той откровенностью, какая отличает ее во всем.

– Видите ли, – сказала она, – миссис Брифлес приходится внучкой сэру Джону Рэдхенду, который так заболел в Челтнеме, что не протянет и полугода. Папаша миссис Брифлес вступает в права наследства, а следовательно, как вы сами понимаете, она станет дочерью баронета.

И Тодди пригласила Брифлеса с женой отобедать у нее на следующей же неделе.

Если одна возможность стать дочерью баронета может доставить даме столько почестей в свете, то как же мы должны уважать скорбь молодой женщины, утратившей случай сделаться женой баронета! Кто мог думать, что леди Кроули так скоро умрет! «Она принадлежала к числу тех болезненных женщин, которые могут протянуть и добрый десяток лет, – размышляла про себя Ребекка. – А я могла бы стать миледи! Могла бы вертеть этим стариком, как мне заблагорассудится. Могла бы отблагодарить миссис Бьют за ее покровительство и мистера Питта за его несносную снисходительность. Я велела бы заново обставить и отделать городской дом. У меня был бы самый красивый экипаж во всем Лондоне и ложа в опере. И меня представили бы ко двору в ближайшем же сезоне…» Все это могло бы осуществиться, а теперь… теперь все было полно сомнений и неизвестности.

Однако Ребекка была слишком решительной и энергичной молодой особой, чтобы долго предаваться напрасной печали о непоправимом прошлом. А потому, посвятив ему надлежащую долю сожалений, она благоразумно обратила все свое внимание на будущее, которое в эту минуту было для нее много важнее, и занялась обзором своего положения и связанных с ним сомнений и надежд.

Прежде всего она замужем – это очень важное обстоятельство. Сэру Питту оно известно. Признание вырвалось у нее не потому, что она была застигнута врасплох, – скорее ее побудил к этому внезапно мелькнувший у нее расчет. Рано или поздно ей нужно будет открыться, так почему не сейчас? Тот, кто не считал для себя зазорным сделать ее своей супругой, не должен возражать против нее как против своей невестки. Но как отнесется к такому известию мисс Кроули – вот в чем вопрос. Некоторые опасения на этот счет у Ребекки были, но она помнила все то, что мисс Кроули говорила по этому поводу: открытое презрение старой леди к вопросу о происхождении; ее смелые либеральные взгляды; ее романтические наклонности; ее страстную привязанность к племяннику и неоднократно выраженные добрые чувства к самой Ребекке. Она так его любит, думалось Ребекке, что все ему простит. Она так привыкла ко мне, что без меня ей будет трудно, я в этом уверена. Когда все выяснится, произойдет сцена, будет истерика, страшная ссора, а затем наступит великое примирение. Во всяком случае, что пользы откладывать? Жребий брошен, и теперь ли, завтра ли – все равно. И вот, решив, что мисс Кроули нужно поставить обо всем в известность, молодая особа принялась размышлять о том, как сделать это получше. Встретить ли ей лицом к лицу бурю, которая обязательно разразится, или же обратиться в бегство и переждать, пока первый бешеный порыв не уляжется? В состоянии такого раздумья Ребекка написала следующее письмо: