Вдруг, я пролечу ад, и окажусь на другом конце Земли, в Австралии, где каторжники безносые творят бесчинства, вдаются в излишние материи, недостойные люди, равные по рангу медведям коалам и утконосам?

Вылечу из могильного колодца вперед ногами – не грех, но постыдно, и – позор – платье моё задерется на голову посмертным парусом; злодеи вдоволь насмотрятся на мои панталончики с миленькими кружавчиками – тогда только смерть спасёт меня от бесчестия – так Буратино после оргии спалил себя в камине шарманщика Карло.

Но если случится чудо – Судьба хранит девушек морально устойчивых, пусть на время потерявших опору, но не по своей Институтской вине, а по злобе Кролика, – и упаду целомудренно, без поднятия юбки, то спрошу у ближайшего прохожего папуаса с бамбуковой трубочкой в носу:

«Милейший трубочист!

Где ближайший Институт Благородных Девиц?»

(Графиня куртуазно развела руки в полёте – чайка Ливингстона, представила пояс шахида на папуасе, как юбку из листьев на шахидке.

Герцог Орлеанский не достиг подобного изящества и пластики!)

Но тогда ясновельможный папуас примет меня за необразованную, малограмотную из рода прачек – ФИ! дурно! – укорит меня, назовёт невозвышенной и превратится в пепел по примеру блаженного Августина.

Вопросы – ересь – так учили нас в Институте Благородных Девиц, правильно учили, даже под ногти не забивали гвозди, а в Японии, где рыбу ядовитую кушают – морально устойчивым девицам – гейши называются – под ногти вбивают скорлупу мидий.

Если девушке нужен ответ на вопрос – то в книгах найдет, или сам ответ придёт — благовоспитанной девушке всё в руки падает – золото, Принцы, ответы на насущные вопросы о миленьких пухленьких губках – ФИ! Красиво, но неприлично, взывает к греху, словно я хохотала, смеялась над спящим садовником, да на грабли наступила.

Дальше, вниз лечу – Принца Подземного из династии Семи Подземных Королей повстречаю – даже не улыбнусь, оттого, что приличные девушки похожи на мотыльков, а не на шмелей. – Книгу и арфу графиня Алиса не захватила в канализацию, поэтому повторяла заученные истины – так в Государственной Думе Российской Федерации депутат повторяет названия городов, где у него куплены квартиры.

— Графиня Безухова Наталья Пьеровна без меня сегодня не займется делом, спокойно примет душ, и в деревню без вреда тела отбудет, славная птичка без веточки.

(Графиня Безухова Наталья Пьеровна — подружка по Институту Благородных Девиц, девушка высочайшего полёта души, скромница, не запятнанная, чистая — снег на Северном Полюсе завидует графине Безуховой.)

Курьер паж – АХ! Благовоспитанный, в обтягивающем трико гимнаста, с русыми волосами барана – доставил бы графине моё вышивание, а тайна конюхов графини Безуховой Натальи Пьеровны останется со мной – гроб тайне.

Милая графиня, розанчик, обидно, что ты поражена испугом – извозчик в тулупе тебя напугал, когда громко испустил газы, – не выходишь из дома без большой надобности: голод, холод, кавалергарды.

Летели бы вместе, обсуждали концерт Иегуди Менухина – достойного чиновника, похожего на рояль.

Любопытно – в канализации Иегуди Менухин играет на скрипке, или здесь только выступления балеронов в сливовых трико?

В трико балеронов водятся мыши?

Графиня Алиса от несвежего воздуха впала в прелесть, вспоминала классных дам, и историографа графа Безухова Пьера Андреевича – безупречный чиновник, масон с пятью подбородками, доблестный рыцарь книги и застолья.

На прошлом пиру граф Безухов Пьер протер стекла пенсне-с замечательной бархоткой княгини Романовой Александры Степановны, воззрился на графиню Алису и разразился длинной масонской речью, похожей на тягучую реку Амур:

«Мон ами, мадемуазель!

Нравственность ваша, судя по белому личику – превыше всяческих похвал, вольные каменщики подобную нравственность величают – Царственная, особенно, если павлиньи перья в заду, а не на шляпе.

Вчера за мужиками наблюдал – сома огромного из-под коряги вытаскивали, тужились, на небо мечтали взлететь с сомом – граждане и люди, хотя смердят хуже покойников.

Хи-Хи-с! Графиня, – граф Безухов в забытьи ткнул солидным перстом графиню Алису в левый бок — куртуазно, без насмешки – так слонёнок ластится к газели. – Зачем человек сома ловит?

Себе на потребу?

Или в ловле сома сокрыт величайший смысл Миропонимания, и в печенке сома сидит карлик с мозгом, равным по объёму Мировому Разуму?

Коли так – к мужикам подбежал, помогаю, изящной шпагой рыбаков в ягодицы понукаю — чтобы сома вытащили быстрее и мне отдали – на ужин и для изучения философии рыб.

Мужики всегда в хлопотах, как графини, уверяю вас, душечка – и года не пройдёт, как в могилу заглянете – в свою ли, в чужую – вам решать, несравненная, но мораль, даже в могиле не пятнайте – черти обожают запятнанную честь молодых девушек.

Рассудите мои подозрения: граф Коломийский Сергей Иванович – сладострастный развратник, или покровитель искусства мальчиков?

Впрочем – и мальчики, и вольные камни – суета, один сом на тарелке – не суета, но много ли того сома – три пуда – кошке на смех!

Нет в жизни определенности, а только — глубокомыслие с поспешным переодеванием в саван!»

Графиня Алиса с доброй улыбкой отличницы вспомнила румяные, обвисшие – потрёпанные в житейских склоках – щеки графа Пьера Безухова, засмеялась тихонько, поправила корсет и…

Неожиданно – без объяснения причин – упала в мягкое, зловонное, чмокающее – но смягчило удар – классная дама, не горюй.

ТРАХ-ТРАХ! БАХ! БЕТХОВЕНАХ!

Графиня Алиса потирала ушибленные ягодицы, затем смутилась – не оценят ли поступок, не назовут ли непристойностью, но сверху только безмолвно взирали летучие мыши с зубами крокодилов, а впереди – тоннель, в котором Белый Кролик танцевал дурной танец – «Мужик Камаринский», и не до графини Алисы Кролику безутешному, как осенний дождь.

Алиса скромно вздохнула – жизнь тяжела, полюбишь и животное, – мелкими шажками направилась к Белому Кролику, словно под венец пошла.

Белый Кролик недобро зыркнул на графиню, подбежал – стремительно – так летает демон, когда отведает крови некрещенного младенца, с размаха ударил нижней лапой в низ живота графини Алисы Антоновны – ОГОГО!

А правой добавил хук слева – словно паровой молот запустил на выставке достижений Народного Хозяйства Украины.

Графиня Алиса взвизгнула, забыла о правилах приличия, упала – обиженная – еще прошлый синяк от удара часами «Бреге» не сошёл, а намечаются новые – в неприличном месте (лишь бы Принц не заметил до свадьбы) и на скуле – красивой благородной скуле:

— Мать твоя – служанка! – графиня Алиса обругала Белого Кролика, применила самое страшное из своих ругательств – заклятие, и тут же устыдилась дурного поступка, который бросает тень на красивую скромницу девицу – так в тени дуба боксер избивает крестьянина.

— Уши бы тебе оторвал, барышня!

Убил бы на месте, тоненькую, сломал вдоль и поперёк, берёзку!

Усики переклеил бы с лобка на губу! – Белый Кролик оскалил желтые сабли зубов, усмехался, как маньяк на Новодевичьем кладбище. – Вздохнуть бы тебе не дал – за то, что мать моя кухарка, Королеве прислуживает, остатки с барского стола мне приносит – милая мама с проплешинами на шкурке – грош цена плешивой шкурке крольчихи.

После полевых работ с мотыгой на плечах прискакал домой, а в кресле у камина – Чёрный Кролик, словно только что из ада выскочил.

Матушка моя к нему с добром, ластится, в очи заглядывает, хвостик накручивает, а мне строго, словно и не сын я, а – бургомистр:

«Иди в людскую, холопчик!

Нет тебе теперь места в родной норе; Братец Кролик дядя Бен – анкл Бен — из Америки пожаловал… навсегда…

Мир нам!

В шахматы тебя научит играть, чемпионом сделает, но только – раскайся, почувствуй очарование одиночества, когда без ласк – искренен и прямо на трудовом поприще нам будешь добывать капусту и морковь – золото и серебро Кроликов».