Проснулся я резко и, как это часто бывает, забыл почти обо всем, о чем думал перед сном, кроме приятного пробуждения, которого на сей раз не было. Бывает и такое. Я резко открыл глаза, резко поднялся с дивана и нестройным шагом направился в душ. Вот вам еще одна ирония – я мог не спать вообще никогда, и был бы бодрячком, а вот спросонья все равно неадекват, как и большинство других живых существ. Ничего не вижу, ничего не слышу, где я вообще, черт возьми? Так и вошел в ванную комнату. Открыл дверь помещения, открыл полупрозрачные дверцы душевой кабины (кто вообще додумался делать дверцы душевой кабины прозрачными? Вообще… молодец он!), а там… А оттуда душевым шлангом по голове (кто вообще додумался делать насадки на душевые шланги металлическими? Не правильно это как-то… и больно) и тычок в грудь так, что я поскользнулся и треснулся задом о плитку пола! Освежающе, ничего не скажешь.

– Ты совсем дурак? Чего в душ лезешь? – гаркнула она.

– Ну хоть не в душу, скажи? – усмехнулся я в ответ.

– Очень смешно.

Я сидел мокрый на диване и ждал, пока она выйдет из душа. И вот она вышла. Я знал, что сейчас мне опять достанется и потому заранее смирился.

– Или решил действовать наскоком? – она ехидно усмехнулась.

– Я просто хотел в душ! Кто ж знал, что ты так рано просыпаешься? – Похоже на дешевые оправдания, да? Похоже!

– Так там дверцы душа прозрачные. Ты не видел, что там занято? Да и шум воды не плохой подсказчик.

– Да я даже проснуться не успел, где мне там детали высматривать? – А ведь если бы был чуть пободрей, то, может, и высмотрел бы эти самые детали, а так лишь насадка для душа маячила перед глазами.

– Ладно, черт с ним. – Я ожидал большего разноса. – Ты ничего не слышал? Никто не входил, не выходил из того номера?

– Я часов до четырех не спал, но ничего не слышал.

– Я до полчетвертого, – невзначай сказал она.

Возникло подобие неловкой паузы. Что, если она думала о том же, о чем и я? А что, если она и сейчас тоже думает о том же, о чем и я? Надо быстро разрядить обстановку. Скажи что-нибудь. Что угодно!

– Что угодно!

– Что? – вздрогнула девушка.

– Я это… в душ.

– А, да, теперь там свободно.

– Я проверю сначала… на всякий случай. – Да, я веду себя очень естественно…

До самого позднего вечера мы попеременно наблюдали в глазок за соседним номером и прислушивались к любым звукам, но все оказалось бессмысленно. За весь день оттуда никто не выходил и туда никто не входил. Я начал высказывать свои опасения по этому поводу. Была мысль, что этот номер снят чисто для отвлечения внимания, а шкатулка, за которой я охочусь, в совершенно ином месте. А еще я предполагал, что в номере сидит полно охранников с оружием и охраняют эту самую шкатулку, а сам владелец живет в другом номере и в ус не дует. Но эту теорию девушка опровергла сразу, сказав, что даже охранникам нужно питаться, а в номер ничего не доставляли, ну а я в ответ заявил, что у них может быть годовой запас рамена или что-то в этом роде. Девушка даже в качестве доказательства своей правоты вышла из номера и постучала в дверь, но ответа не последовало. Тогда она залепила глазок жвачкой и вернулась в наш номер. Я и не думал ее останавливать.

– Вот так, – выдохнула она, осторожно закрывая за собой дверь. – Я же говорила, что там никого нет.

– Во-первых, то, что тебе не открыли, не значит, что там никого нет. Я сам неделями сидел в засадах, так что знаю, что настоящий профессионал не поведется на такую примитивную провокацию. И если бы тебе все же открыли, что бы ты тогда делал?

– Сказала бы, что ошиблась номером, – неуверенно буркнула девушка.

– Это тебе не телефонный звонок. Тебя бы мгновенно затащили в номер, и только бог знает, что бы они с тобой сделали, выясняя, кто ты такая и действительно ли ошиблась номером.

Я бы так и поступил, если бы вообще открыл дверь.

– А во-вторых? – пробубнила порозовевшая девушка.

– А во-вторых, цель не оправдывает средства. Если бы тебя схватили, мне бы пришлось тебя отбивать, а по-тихому у меня бы не вышло. Весь план полетел бы к чертям. Ты как будто в первый раз, честное слово. – Наверно, я переборщил, но лучше научить теории сейчас, чем потом спасать ее от практики.

– Я поняла, извини, – девушка еще сильнее зарделась и скривила губы, что было видно даже с опущенной головой и прикрывающими лицо черными волосами.

– Ладно, и ты меня. Переборщил маленько.

– Да нет, ты абсолютно прав, – подняла она на меня глаза.

– В чем именно?

– Во всем. Я действительно поступила глупо, слишком топорно и нетерпеливо. А еще… это и правда мой… первый раз. Я никогда раньше никого не обворовывала.

– Это как это? – вытаращил я глаза. – А тот потный Винни как же?

– Он-то как раз и был моей первой жертвой, точнее, должен был им стать, пока…

– Пока я все не испортил, – закончил я за нее. Даже извиняясь, она сумела напомнить мне и о моей якобы промашке. – И ты что же, никогда раньше никого не обворовывала?

– Ну, так, по мелочам. В магазинах там еду воровала, одежду и все такое, что можно было продать. Но прям из кармана никогда ничего не тырила.

– Странная ты. Вроде совсем зеленая, а меня сразу раскусила.

– Просто… просто мой отец тоже был вором. – Девушка уже перестала дуться и стала говорить свободнее, даже румянец практически сошел. – Не таким… гм… масштабным, конечно, но все же. И водился с такой же компанией, вот я и стала на глаз отличать простых граждан от… от преступников. Но воровать я сама не хотела, из-за чего он меня даже иногда бил. Ты ничего не подумай, – быстро добавила девушка, – он меня любил. По-отцовски любил. Но иногда на него находило. А потом он умер…

– Соболезную, – сказал я, но она словно не заметила и продолжила дальше:

– Представляешь, он решил завязать. Всю жизнь воровал, а тут решил завязать. Говорил, что хочет куда-нибудь уехать вместе со мной и зажить новой жизнью. На другую планету перелететь мы, конечно, не могли – не было ни документов, ни достаточно денег, – но он сказал, что на переезд в другой город средства он найдет. Решил с друзьями-ворами ограбить банк. Впервые. Я подслушивала их разговоры в комнате, стоя за дверьми. И вроде план был детально продуман, но что-то пошло не так и его застрелили вместе с остальными уже на выходе. А я осталась одна. Мне тогда было восемь. Ну а дальше все стандартно по сюжету: детдом, побеги из детдома, драки с ровесниками и не совсем, снова побеги и так далее и тому подобное. Но воровать я все равно не хотела, пока однажды не сбежала так далеко, что меня решили больше не ловить.

Я сидел и молча слушал, потому что понимал ее. Когда я убежал из очередного города, где сжигали ведьм и им подобных, а потом еще и из страны, я так же скитался по свету и не редко воровал, в том числе и еду. Это только потом я понял, что могу прожить и без нее, но как и в случае со сном, поглощение еды вызывало огромное удовольствие и чувство… обычности, особенно вкусная дорогая еда, на которую у меня денег тогда не было. Не все ей сказанное было правдой – это я умел отличать, – но часть про нее саму она не выдумала.

– Тогда меня и настиг голод, – продолжала девушка. – Жуткий голод, который я не испытывала до этого никогда. В тот момент меня и накрыло. Я поняла, что отец делал для меня. Точнее, что он делал это ради меня. Чтобы я не голодала и была счастлива, и хотел, чтобы я тоже начала воровать, так как понимал, что рано или поздно он умрет, и я останусь одна, неспособная о себе позаботиться. У него была смертельная болезнь. Он ничего мне не говорил, а я поняла это уже намного позже. Глаза начали вваливаться, он весь осунулся, руки иногда дрожали… Рак, наверно, или что-то в этом роде. В общем, я проплакала, наверно, дня три, а потом решила, что с меня хватит. Я решила добиться всего в этой жизни своими собственными силами. И плевать, что надо было воровать. Многие добрались наверх по головам, воруя и даже убивая, а теперь сидят в теплых креслах и нагло заявляют, что всего добились сами и честным путем!