Я попытался встать.

– Ты чо, тупой слишком?! Я сказал: ни с места!

– Но перед этим ты сказал, чтобы я стоял, – возмутился я.

– Ты чо, умный слишком?!

И в знак протеста я получил прикладом по затылку. Отрубился. Ненадолго – секунд на пять. Но придя в себя, решил остаться неподвижным, дабы не нервировать неуверенного в моем интеллекте аборигена.

Минут через двадцать меня доставили в лагерь. Так долго, потому что в горах хоть и находились тропы, но были они небольшими, а потому нести по ним человека на носилках (самодельных) оказалось проблематично. Я лежал, не двигаясь, молясь не упасть с серпантина, но не потому, что боялся, а потому, что если упаду, то подоспевшие аборигены увидят, что я в порядке, что невозможно для обычного человека. И тогда меня попытаются либо убить, либо жестко поймать и куда-нибудь запихнуть, откуда, по их мнению, я вылезти не смогу. И в этом случае мне придется воспользоваться планом, в котором я устраиваю бойню, а мне бы этого очень не хотелось, особенно в голом виде. Поэтому я мирно лежал, надеясь на опытность несущих меня людей.

В лагере меня бесцеремонно разбудили, выплеснув в лицо стакан воды. Значит, с жидкостью у них тут проблем тоже нет.

Я очнулся.

– Вот ты куда делся, – заговорил крепкий мужик с кучной рыжей бородой. Голос его был низкий и гудящий. Говори он постоянно, я бы подумал, что тот гул я слышал именно из его рта.

– Да никуда я и не девался, – ответил я.

Привязывать меня никуда не стали. Подняли с носилок и опустили на грубый табурет. Зато я был окружен такими же мужиками, но с автоматами.

– Ну как же? – мягко, несмотря на грубоватый голос, продолжил рыжебородый. – В том саркофаге тебя не было – а ты, я так понимаю, тоже упал с неба, – значит, ты куда-то делся.

– Ну, может и так, – пожал я плечами. Судя по взгляду, мой ответ ему не понравился, но я явился сюда не для того, чтобы петь дифирамбы и придумывать правдивые отговорки.

– Почему стекло было выбито? – резко задал он вопрос.

– Я выбил, – ответил я спокойно.

– Зачем?

– Дверцу заело, вот я…

Вообще, дверцу должно было оторвать к чертовой матери, а шлюпка так вообще обгореть даже изнутри при вхождении в атмосферу, да и шлюпка моя слишком далеко, чтобы до они до нее успели добраться и вернуться назад, поэтому его вопросы казались странными, но я продолжил подыгрывать.

– А как ты это сделал? – прервал он меня. – Стекло там бронированное, киркой не поцарапаешь.

– Так у меня пистолет был. Тут мне даже врать не надо было, стекло-то я в самом деле расстрелял из пистолета. Хотя добил я его руками, так что правда все же была не полной.

– И ты воспользовался им в таком замкнутом пространстве? – поднял бородач брови.

– Так деваться было некуда…

Врать я тоже умею, хотя сейчас не особо и старался. Я все еще думал, что мне делать, а лучшее время для принятия важных решений, – попозже.

– И где пистолет?

– Так выбросил. Зачем он мне без патронов?

– Возле саркофага ничего не было.

– Так я его сначала с собой взял, – просто ответил я.

Я как мог пытался косить под идиота. Из-за таких игр меня часто и принимали за настоящего идиота, и не верили в мою высокую репутацию наемника. Хотя это зачастую и выручало меня в ситуациях, подобной этой. Не то, чтобы я часто попадал в них, но за свою очень длинную жизнь некоторые ситуации казались настолько безвыходными, что если бы не мой неиссякаемый оптимизм, я бы до сих пор сидел в какой-нибудь камере, где надо мной проводили бы опыты.

– А потом понял, что он мне ни к чему, так и выбросил, – пояснил я.

– Ладно, хрен с ним с пистолетами, саркофагами. Ты почему голый?

– Так жарко же!

Рыжебородый рассмеялся, как и остальные, а потом что-то сказал стоящему ближе всего к нему человеку, тот побежал в сторону длинного здания.

– Складно поешь, – повернулся он ко мне. – Хрен с тобой, отправишься к остальным.

Значит, они здесь! Это я правильный план выбрал, хоть мне и помогли с решением.

Через пару минут прибежал запыхавшийся парень с болотно-зеленой тряпкой в руках.

– Вот, – рыжий протянул мне взятую у парня из рук тряпку, – прикройся. Отведите его к остальным, – обратился он к автоматчикам.

Мне дали время на одевание тряпки, которая оказалась длинной до пят версией пончо, а потом, когда по бокам от меня встали здоровые мужики, положившие с двух сторон свои лапы мне на плечи, а сзади и спереди также встали по автоматчику, меня повели в сторону квадратного здания. Эх, ностальгия.

Этот квадрат, как я понял, оказался смесью клетки для зверей и тюрьмой для всех остальных. При этом для зверей было выделено немного больше места, но это и не мудрено: живность этой планеты (по крайней мере, та, что находилась в загоне) сплошь была громадными существами. Через толстые решетки можно было увидеть и тех шестилапых ящериц, и огромных толстых змей, и больших гиеноподобных животных с массивным прижимистым телом. Хорошо, что я с ними не встретился по пути к горам, а то без оружия у меня было бы не так много шансов с кем-то из них справиться, особенно если бы их было много. С моей способностью я стал бы для них бесконечным запасом пищи.

Как я и предполагал, в просторной, но от того не более комфортной камере находились спасшиеся с корабля. Не считая телохранителей и… девушки.

– А ты что здесь делаешь?! – сразу накинулся на меня Костун. – Ты должен был сдохнуть на корабле!

– Как видишь, я живучий, – развел я руками. Меня толкнули в камеру, явно надеясь, что я рухну прям под ноги остальным, но моя координация было не хуже, чем у гимнастов, а потому аборигены лишь расстроено хмыкнули и сплюнули на землю.

– Где Санда?! – дрожащим голосом выкрикнул молодой полицейский, схватившись за то место, где должен был быть пистолет с кобурой.

– Кто?

– Мой напарник! Что ты с ним сделал?

Думаю, ему бы не понравилось, узнай он, что я с ним сделал, хотя я все же сделал ему одолжение, свернув ему шею, а не бросив на растерзание зомби или оставив его дышать газом.

– Я? Ничего не делал, – сказал я, выставляя перед полицейским ладони. – Он в конце передумал и героически погиб, спасая мне жизнь.

– Врешь, тварь! – выкликнул молодой полицейский и даже сделал шаг вперед, но патологическая боязнь всего на свете не дала ему совершить надуманное, и он отступил на несколько шагов назад, повернулся к стене и закрыл лицо руками.

– Думай, что хочешь. А где ваши обалдуи? – обратился я к толстячкам.

– Всех телохранителей убили сразу, как только нас притащили сюда, – ответил второй, более потный толстячок, не дав при этом высказаться Костуну. – Апотом унесли их куда-то к той сломанной железной штуки. – Он махнул в сторону башни с «ногами».

– А этот как же? – указал я на того, который, по моим представлениям, был телохранителем черноглазого, и который один сейчас сидел на корточках.

– Да какой из него телохранитель? – высокомерно усмехнулся Костун.

Он, как и все остальные толстосумы, вероятно, считал, что чем больше телохранитель, тем он сильнее. Сказал, а потом посмотрел на меня и как-то резко потупился.

– Хорошо быть человеком, согласись, – хриповато отозвался сидящий на корточках. – Никто тебя не воспринимает всерьез, считая замухрышкой и слабаком, а потому и не обращают внимания.

– А ты, значит, не такой?

Он с самого начала показался мне необычным, потому что обычные люди не могут быть телохранителями у таких, как черноглазый.

– Кто знает, у нас всех есть тайны. – И весело улыбнулся.

– С телохранителями понятно, – сменил я тему, – а где девушка?

Толстячки переглянулись и пожали плечами.

– Не было ее с нами, – впервые за все время подала голос лысая тощая старушка. Она, как и ее муженек, резко контрастировали с Костуном и вторым толстяком.

– Нас всех поймали, а ее не было, – поникшим голосом подтвердил лысый тощий старичок.

– Я так и сказала! – повысила голос жена.