Он аккуратно засунул хрупкую капсулу под коврик, лежащий около двери.

И опять оставалось лишь ждать да надеяться на удачный случай. Впрочем, фортуна и так была сегодня к нему чересчур милостива, и надеяться, что она еще раз протянет руку помощи, особенно не приходилось.

Андрей отошел от двери на безопасное расстояние и стал оглядываться в поисках подходящего укрытия. И в этот момент нужная ему дверь открылась и из-за нее появился молодой человек с взлохмаченными волосами. Он с изумлением уставился на незнакомца, неизвестно как появившегося в прекрасно охраняемом доме, сделал шаг в его сторону и тут же протянул руки к глазам, нервно потирая их. А уже через несколько секунд он повалился на злосчастный коврик с раздавленной капсулой, чтобы забыться беспробудным сном минимум на семь часов.

Андрею ничего не оставалось, как втащить его обратно в помещение, из которого он вышел, и крепко закрыть за собой дверь. То, что он увидел, поразило следователя. Небольшое помещение было сплошь уставлено аппаратурой. Казалось, это не комната загородной дачи, а по меньшей мере компьютерный центр какого-нибудь оборонного учреждения. Например, Министерства обороны, где ему как-то пришлось побывать по делам.

Теперь он понимал, что его предположения начинают оправдываться. И Усков не стал терять времени, которого у него было не так уж много. Предстояло установить радиозакладку, чтобы она теперь постоянно передавала все разговоры, ведущиеся в этой нелегальной штаб-квартире. Записать марки и названия многочисленной аппаратуры, расположенной в комнате. Попытаться проникнуть в секреты того дела, которым здесь нелегально занимались. Словом, работы предстояло много.

Давно уже Джульетта не заходила в библиотеку. И сейчас, вернувшись от Мягди, она побежала к Зине, чтобы поделиться новостями, посоветоваться, как поступать дальше.

Зина появление подруги встретила скептически.

— Явилась — не запылилась. Где столько пропадала?

— Не поверишь — в тюрьме.

— Поверю. Тебя, за твое блядское поведение, давно пора туда отправить.

Буланова фыркнула. После свидания с Мягди, такого романтического, трогательного, щекочущего нервы и чувства, она была в прекрасном настроении. Поэтому и ответила на Зинкин выпад вполне добродушно:

— Прекрасный у нас с тобой междусобойчик получается: я тебе везу подарки от Мягди, а ты меня за это поливаешь. Но я не обижаюсь.

— Тогда рассказывай, — смягчилась библиотекарша.

— Вот так-то лучше. — Джульетта поудобнее расположилась в новом кресле, которое недавно стараниями Зины появилось в укромном и уютном закутке за стеллажами. — Мягди был у меня, когда этот неугомонный Усков вдруг явился с постановлением об аресте. Причем, не поверишь, всего-то за нарушение подписки о невыезде!

— А сажать надо было за убийство. Уж такие у нас теперь законы. Гуманные.

— Ладно, не придирайся. И ты в этом, между прочим, виновата.

— Я?!

— Ты.

— Каким же это образом?

— А ты же на выборы очень активно ходишь. И голосуешь. Кого выбрала, тот такие законы и принимает.

— Ясно, — согласилась Зина. — То-то смотрю — весь город плакатами с портретами Титовко обклеен. Чего он только не обещает: рай да и только. А я слышала, что он с Джевеликяном каким-то образом связан. Так что же, голосовать мне за него или нет?

Буланова насторожилась. Она и сама толком ничего не знала об этой связи. Пожалуй, лишь то, о чем намекнул на свидании Мягди: что высокопоставленный не торопится его освободить. И вот теперь, после слов Зины, в голове выстраивались ассоциативные связи. Где-то в глубине сознания мелькнула даже шальная мысль о громкой политической статье, в которой прослеживались бы связи коррумпированно-криминалистической верхушки власти. Но она тотчас отогнала ее от себя: нельзя подводить Мягди. Он доверился ей. Он в беде. И Джульетта постаралась ответить подруге как можно равнодушнее:

— Не знаю. Это — твое право. Я лично, например, вообще не собираюсь голосовать.

Зине только этого и надо было. Она вскинулась и принялась убеждать подругу, что та поступает непатриотично.

А Джульетта скучающим взглядом скользила по корешкам многочисленных книг на стеллажах, смотрела на первые золотые листья, появившиеся в кронах деревьев за окном. Ей было скучно. Она пришла поговорить о самом сокровенном — о своей любви к Мягди, о том чувстве бережного, заботливого отношения к этому непростому человеку, которое теперь она пестовала в себе как заботливая мать.

Но ближайшая подруга ее не поняла. Как всегда, разговор перешел на политику, которой Зина в последнее время увлеклась больше всего. А Джульетту именно эта тема сейчас меньше всего интересовала. И потому она молча поднялась с кресла, которое ей так понравилось, и пошла к выходу.

— Куда же ты? — крикнула ей вслед Зина. — Мы только начали настоящий разговор!

— Настоящее, Зинок, — это разговор о вечном: любви, доме, детях. Все остальное — суета сует.

Регулярные встречи Титовко с Петраковым стали в последнее время традицией. Вячеслав Иванович уже не ждал звонков с приглашением, а приезжал сам, когда это требовалось.

Вот и сейчас они сидели, как обычно, в отдельном кабинете ресторана, и Титовко тщательно выбирал блюда. Сначала он, как всегда, изучил карту вин и заказан самые изысканные напитки. Затем начал надиктовывать услужливому официанту:

— Значит, так, братец: на закуску белужью икорку, блинчики, проваренный белок с желтком. Ну, сам знаешь, как это делается. Килограмм черепахи, целиком сваренной в вине. Мне в прошлый раз это блюдо у вас очень понравилось. Канадский лобстер, само собой. Ну, вторые блюда — на твой вкус. Надеюсь, найдешь, чем нас удивить. Кофе, фрукты, ликеры — само собой. Ступай, братец.

Петраков терпеливо слушал, как его московский друг священнодействует над заказом. Он знал, что здесь лучше ему не мешать. Только по старой привычке складывал в уме умопомрачительные суммы, которые придется платить за этот обед. Впрочем, расплачивался всегда Титовко, и притом кредитной карточкой, так что ему самому не приходилось расставаться с деньгами.

Как только официант закрыл за собой дверь отдельного кабинета, Титовко сразу же поинтересовался:

— Ты перевел деньги на номерной счет того депутата, о котором я говорил?

— Конечно, — подтвердил мэр. — Как только они поступили в наш «Банда-банк» — так его величать? — то сразу же ушли по назначению. Только уж очень сумма велика: за полмиллиарда можно всю Думу купить!

— Провинция! — презрительно скривил тонкие губы Титовко. — Ты разве не знаешь, что Москва — самый дорогой город в мире? Здесь совсем иной счет деньгам.

— Разумеется, — язвительно парировал Вячеслав Иванович. — Где уж нам, косопузым, за столицей угнаться! Слава Богу, по числу шестисотых «мерседесов» и «роллс-ройсов» Москва обогнала все столицы Европы, вместе взятые. На это твоему государственному депутату такие деньги нужны?

— На это — тоже. Кстати, наш депутат очень хорошо подсуетился, поработал в кулуарах Думы, поужинал в ресторанах кое с кем и в результате сумел протащить через нижнюю палату парламента нужную нам резолюцию. Которая стоит гораздо больше, чем эта сумма.

Титовко выждал немного, но пауза явно затянулась, так как Петраков, по всей видимости, не оценил всех преимуществ этой сложной сделки. Поэтому Титовко был вынужден дополнить сказанное еще одним аргументом:

— К тому же эти деньги — даровые, сам знаешь.

— А когда поступят следующие?

— Очень заманчиво замахнуться еще на столько же. Или больше. Но надо немного выждать.

— Если первый раз все прошло успешно, так чего опасаться? — возразил мэр.

— Береженого, как известно, Бог бережет. Максим сообщил, что Центральный банк постоянно совершенствует защиту своих компьютерных сетей. Через Интернет, как на Западе, в сеть банка не попадешь. Запрос на оплату того же векселя Московского Сбербанка, прежде чем достичь центра расчетов Центробанка, прошел через десятки связывающих компьютеров, где постоянно проверялся. Прямой доступ невозможен — Центробанк таким образом отсекает хакеров, притворяющихся работниками банка и просящих ввести пароль из-за неполадок в системе.